Фестиваль для южного города - Чингиз Абдуллаев

– Конечно, не буду провожать. Для этого мне придетсяподняться в пять часов утра. Считайте, что сегодня последний день, когда ядобрый. Подаю только по воскресеньям.

– Что вы сказали? – не поняла она.

– Ничего. В общем, в десять утра я буду в отеле.

Дронго раздраженно положил трубку и направился в ваннуюкомнату. О том, как будет орать Мовсани, узнав о том, что ему не дадутпочетного диплома, не хотелось даже думать. Ну почему такую гадкую миссиюобязательно нужно возлагать на него?

В десять утра он подъехал к зданию отеля. Вышел из машины,отметив находившихся в холле сотрудников Министерства национальной безопасностии полиции. Прошел к кабине лифта. На девятом этаже по-прежнему дежурилиохранники. Правда, на этот раз их было двое. Слухи о чокнутом нападавшем,который стрелял вчера из обреза, вызывали теперь общий смех. Даже Салим,понявший, что его ранение не очень серьезно, стал охотно и часто даватьинтервью, видоизменив его до такой степени, что теперь он становился главнымспасителем Мовсани, заслонившим его своей грудью. Или рукой, но это были ужемелочи.

Дронго подошел к дверям и осторожно постучал.

– Войдите, – услышал он веселый голос Мовсани.

Дронго вошел в комнату и увидел такую картину. За столомсидел в своем сиреневом халате сам режиссер, который намазывал масло набулочку. Рядом с ним в белом гостиничном халате расположилась Сада Анвар,которая как раз в это время ела пирожное. Увидев Дронго, она нежно улыбнулась,кивая ему как своему старому другу. Мовсани радостно замахал рукой.

– Позавтракайте с нами, – предложил он.

Очевидно, ночь была приятной. Хитченса нигде не было, возможно,он отказался завтракать в этой компании. Дронго присел рядом. Поразительно, какбесстыдно ведут себя иногда люди. Он, конечно, тоже далеко не ангел. Но такоткровенно и не стесняясь демонстрировать свои отношения... А ведь онипознакомились только вчера. Впрочем, опыт у обоих, конечно, был большой.Мовсани успел дважды жениться и дважды развестись, а Сада Анвар выходила замуждаже трижды. С таким богатым опытом можно было и не стесняться однойпроведенной ночи у своего интервьюера.

– Садитесь, – уже на правах хозяйки показалаСада, – хотите кофе или чай?

– Спасибо, я уже завтракал. – Дронго присел за стол,стараясь не смотреть в ее сторону. Наверно, он немного завидует Мовсани – такаяроскошная женщина могла провести ночь и в его спальной. Или это говоритуязвленное мужское самолюбие?

– Я хотел вам сообщить очень неприятную новость, – снекоторым злорадством начал Дронго.

– Сегодня у меня прекрасное утро и превосходный день.Надеюсь, что вы не скажете ничего, что могло бы омрачить мой последний день ввашем прекрасном городе! – патетически воскликнул Мовсани.

– Надеюсь, что нет. Дело в том, что сегодня получилосьдосадное стечение обстоятельств. Ректор университета, где вам должны быливручать почетный диплом, неожиданно заболел, один его проректор сейчас вМоскве, а другой улетел в столицу автономной республики – Нахичевань. Крометого, в самом университете идет ремонт и там очень сожалеют, что не могутвручить вам диплом и мантию почетного доктора в подходящей обстановке. Поэтомуони извиняются и надеются, что сумеют вручить вам диплом во время вашегоследующего приезда.

Мовсани вскочил с места, резко отодвинув стул.

– Что вы говорите! Как вы смеете мне такое говорить?! Яприехал сюда в первый и, надеюсь, в последний раз. Как они могли отменить церемонию?Об этом уже сообщалось в наших газетах. Какой позор! Какое неуважение!

Сада с явным интересом следила за его жестикуляцией. Онразмахивал руками, и халат разъехался в стороны, обнажая его поседевшую и неочень привлекательную грудь. Мовсани бегал по комнате, размахивая руками.

– Это скандал. Я немедленно уеду в Лондон.

– Почему скандал? Наоборот, лучший повод еще раз сюдаприехать. Минуту назад вы сказали мне, что вам у нас очень понравилось, –не без издевки напомнил Дронго, – и даже говорили, какой сегодняпрекрасный день и превосходное утро.

– Не смейте вспоминать мои слова, – закричалрежиссер, – это все из-за нее! – показал он пальцем в сторонубоснийской жрналистки. – Если бы не она, мое существование в вашем городебыло бы вообще ограничено стенами этого отеля. Как меня обманули, какоековарство...

Услышавший крики режиссера, из соседнего номера постучалХитченс. Дверь была заперта изнутри, и он бы все равно не смог войти.

– Вот-вот, – показал в сторону двери Мовсани, – яинтересую только охранников и сотрудников службы безопасности. Нет, это простоиздевательство.

Он присел на диван. В дверь снова постучали. Дронго подошелк дверям и отпер их. В комнату вошел Хитченс. Увидев Саду, он внешне ничем невыдал своего удивления или раздражения. Только стал еще более вежлив.

– Доброе утро, – поздоровался он с ней так, словно онасидела не в банном халате, а в обычной одежде, – доброе утро, мистерМовсани. Я слышал, как вы кричали, и решил нарушить ваше... ваш завтрак.

– Они снова поменяли программу! – крикнул Мовсани,показывая в сторону Дронго.

Хитченс все так же спокойно посмотрел на Дронго.

– Что-нибудь произошло? – спросил он.

– Ничего страшного. Просто в университете искусств, гдедолжна была произойти встреча, появились некоторые проблемы. Ректор лежит вбольнице, его два проректора в командировках, а в самом здании идет ремонт.

– Он начался сегодня утром? – с неподражаемойанглийской интонацией уточнил Хитченс.

– Вчера, господин Хитченс, – учтиво ответилДронго. – Они начали его вчера.

Оба смотрели в глаза друг другу, скрывая усмешку.

– Тогда это более чем веская причина для переноса вручениядиплома почетного доктора, – предположил Хитченс.

– Безусловно. И именно это я пытаюсь объяснить господинуМовсани.

– Вы оба издеваетесь надо мной, – наконец понялрежиссер. – Как это вчера начался ремонт? Кто им разрешил? Почему они неподождали один день? Как они могли так поступить?

– Обстоятельства бывают сильнее нас, – заметилДронго, – но вы не расстраивайтесь. Вместо этого организаторыкинофестиваля придумали для вас очень интересную программу. Вы поедете вдревний храм огнепоклонников, увидите Девичью башню, ставшую символом Баку,пообедаете в средневековом ресторане. Я думаю, вы не пожалеете, что приехалисюда.

– Храм огнепоклонников, – обрадованно протянулаСада, – как это интересно. Я об этом много слышала. Надеюсь, вы не станетеотказываться?

Она взглянула на Мовсани. Тот поднялся с дивана, поправилхалат. Отказывать прямо сейчас и на глазах двух мужчин было бы верхомнеприличия. Он мрачно кивнул.