Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ

«Дамба не просто выдержала испытание, но и спасла город», — не скрывая волнения, признался тогда губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко. И рядовые петербуржцы, долгие годы то с надеждой, то с тревогой ожидавшие начала и завершения строительства комплекса защитных сооружений, были с ним солидарны.

2020 г.

Елена Мирющенко «Мы идем правильным курсом»

Елена Евгеньевна Мирющенко. Руководитель направления качества, лицензирования и безопасности АО «Русатом Оверсиз», сотрудник АО АСЭ с 1998 по 2012 год

В атомную энергетику я попала не случайно. Мой отец Евгений Федорович Мирющенко в 1956 году окончил теплоэнергетический факультет МЭИ (Московского энергетического института) и через год в числе лучших выпускников был направлен на курсы мирного использования атомной энергии. Отмечу, что вся наша мирная атомная энергетика начиналась с этих курсов. Для них выбирали людей, способных стать идеологами, проводниками воплощения наших атомных проектов.

После обучения папу отправили в город Заречный на строительство Белоярской АЭС. Заречный в 1962 году представлял собой незабываемое зрелище: огромная стройка, вокруг — непролазная грязь, лес, волки… И потрясающие люди. Настоящая романтика шестидесятых.

В 1965 году родители поехали в Индию, в город Патрату, строить тепловую станцию. Меня они взяли с собой. Там я увидела, как с помощью советских специалистов идет большая стройка. Именно в то время я полюбила Индию и ее людей, и это помогло мне позже, в 2000-е, лучше понимать индийских специалистов в ходе переговоров по проекту АЭС «Куданкулам». Жизнь интересно устроена: каждый раз, перемещаясь словно по спирали, возвращаешься в знакомое место, но в новом качестве. Так было и с Заречным, куда я вернулась в 1973 году, и с Индией после возвращения к работам по «Куданкулам». Так что, меняя место работы, я имела возможность в новом для себя качестве применять полученные знания и опыт. Имею все основания сказать: качество — логика жизни.

Родина электричества

Несколько слов об образовании. Я поступила в МЭИ в 1976 году, когда был создан энергофизический факультет. Для него взяли все лучшее с других факультетов, выбрали все, что могло относиться к криотехнике, тепловой физике, атомной энергетике и электрофизике. Конкурс был просто бешеный, пять человек на место, — для МЭИ по тем временам это было невообразимо. В нашей группе, очень сильной, было 25 человек, из них только две девушки.

Вспоминая те времена, не могу не сказать: с точки зрения технологии МЭИ был отраслевым вузом в отличие от, например, МИФИ. Именно из МЭИ ребята по распределению попадали операторами на все атомные станции Советского Союза. В МЭИ существовала так называемая технологическая практика: после 4-го курса студенты набирались опыта на действующих и строящихся АЭС. МИФИ — это больше конструкционные материалы, исследования, ядерная физика, а МЭИ — это технологии.

Наше базовое образование, полученное в СССР, стоит дорогого, потому что структура и содержание технической подготовки определялись основателями кафедры атомной энергетики — Терезой Христофоровной Маргуловой, Николаем Георгиевичем Рассохиным. Это были просто титаны! И, в принципе, база никуда не делась. От нас теперь зависит, как и в каком направлении будет развиваться сегодня образование, связанное с отраслью. Необходимы и теория, и практика, и распределение — приоритетно в организации «Росатома».

Хотела бы вот еще что отметить. В МЭИ студенты из социалистических стран первый год обучались отдельно от нас. Это делалось для того, чтобы иностранная молодежь сначала выучила русский язык, чтобы дальше общаться уже на нем. Это было важно, потому что нормативная база для атомных станций в странах СЭВ, входящих ныне в ЕС, написана с ориентиром на наши стандарты, а ведь всегда проще разговаривать с людьми, которые понимают, о чем идет речь. Если, к примеру, говорить о болгарском проекте «Белене» 2007 года, то там даже не нужно было переводить нормативные документы на английский язык, ведь все и так понятно.

Зарубежные связи, которые сейчас у меня есть в атомной энергетике, во многом базируются на тех моих институтских годах. Не буду далеко ходить за примером: мы учились вместе с Леошем Томичеком, исполнительным вице-президентом по управлению атомными проектамиАО «Русатом Оверсиз Инк». Мои сокурсники и однокашники работают на высоких постах в Венгрии, Словакии, Болгарии. Жалко, что не пошла Куба…

В 1982 году, получив диплом, я пришла в институт «Теплоэлектропроект». Там работала под руководством таких гигантов, как Феликс Сергеевич Нешумов, Виктор Мозесович Беркович, Сергей Апполонович Чернов. Именно они стояли у истоков проекта АЭС «большой серии», который стал основой для всех проектов ВВЭР после 1980-х. Перейдя в ПО «Атомтехэнерго», многому научилась у Анатолия Григорьевича Иванникова и Эдуарда Сааковича Саакова. От «Атомтехэнерго» я в течение трех лет участвовала в работах по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

1991 году я получила бесценные навыки работы в сфере связей с общественностью. Тогда был создан пресс-центр Минатомэнергопрома СССР, которым руководил Георгий Иванович Кауров. Именно в ту пору мы начали учиться тому, что сейчас очень неплохо умеем, — рассказывать о сложном просто. К тому же в моем профессиональном багаже появился уникальный опыт работы с Виктором Никитовичем Михайловым, Евгением Олеговичем Адамовым, Евгением Ивановичем Игнатенко.

Время перемен

Этот год был переломным, я до сих пор вспоминаю его с интересом и содроганием. С интересом — потому, что, будучи командированной по линии Минатомэнергопрома, в январе увидела Великобританию, а в декабре — Японию. Словно получилось познакомиться с дубом и сакурой (помните, есть книга Всеволода Овчинникова об этих странах, которая называется «Сакура и дуб»). А с содроганием, потому что в декабрьскую командировку я уехала из СССР, а вернулась в никуда: одна страна развалилась, а новая еще не состоялась. Новые экономические условия надвигались неотвратимо. Вписать Минатомэнергопром, то есть Минсредмаш, в первую очередь в рынок — это была очень тяжелая задача! Но это удалось, это работает. Теперь это Госкорпорация «Росатом».

Наблюдая с позиции сегодняшнего дня, понимаю: все наши тогдашние трансформации были достаточно логичны. И неизбежны.

Уже с 1989 года было понятно, что все скользит по наклонной. Я помню первый этап шоковой терапии (так называемая павловская реформа) — тогда уже стало очевидно, что, в общем-то, хорошего в ближайшее время не будет. И когда в 1991-м все рухнуло, порвались все организационные связи, вся интеграция социалистическая разрушилась, встал вопрос: «Что вообще будет с атомной энергетикой?» Очень правильно, что в 1992 году создали концерн «Росэнергоатом» (напомню, идеологом всех работ выступал Евгений Иванович Игнатенко). Тогда удалось удержать все действующие атомные станции в одном объединении: с одним механизмом финансирования, с одними техническими подходами. Но,