Как сильно ты этого хочешь? Психология превосходства разума над телом - Мэт Фицджеральд

Возвращение в спорт было в разгаре, когда Серену стала мучить сильная боль в правом бедре. Обычные методы лечения облегчения не принесли, и спортсменке пришлось пройти полное обследование. В двуглавой мышце правого бедра – одной из трех, составляющих группу мышц задней поверхности бедра, – обнаружилась раковая опухоль размером с мячик для гольфа. В начале 2010 года Серена легла на операцию. Хирургу, доктору Патрику Боланду из New York’s Memorial Sloan Kettering Cancer Center, в итоге пришлось удалить не только опухоль, но и практически всю мышцу.

Когда он объяснял Серене необходимость своих действий, та спросила, покончено ли для нее со спортивной карьерой. Врач не решился сказать что-то определенное.

– Нам просто надо посмотреть, – заявил он. Но в душе не питал особой надежды.

«Я думал, что она снова будет ходить, – признавался он позднее в интервью для журнала Runner’s World, – но был практически уверен в том, что она больше не сможет соревноваться в беге».

Если для Серены было действительно реально восстановить прежний статус среди бегунов, ее мозг должен был изыскать некий обходной эффект для компенсации утраченной мышцы. Благодаря интенсивной программе реабилитации и осторожным, но настойчивым попыткам вернуться к бегу нейропластика запустила свою магию. После окончания реабилитации Серена могла поднять больший вес «больной» ногой, чем здоровой. Две мышцы, оставшиеся у нее на правой ноге, буквально работали за три.

После этого тренер в первый раз после операции увидел Серену, бегущую без характерного виляния правой голени. Без вмешательства сознания мозг научил травмированную конечность новому способу бега. И, продолжая тренироваться, Серена заметила, что болезненные ощущения от усталости возникают в ее ногах в местах, никогда не болевших прежде, – то есть еще один признак обходного эффекта.

Серена вскоре почувствовала психологические изменения, дополнявшие физические. Ее увлеченность бегом стала сильнее прежней, но проявлялось это иначе. На смену жгучей потребности побеждать пришли глубокая благодарность и радость от самой возможности бега – чувства, знакомые всем спортсменам, преодолевшим последствия травм, угрожавших их карьере в спорте. Она больше не огорчалась из-за отдельной неудачно прошедшей тренировки, а больше внимания стала уделять основным аспектам подготовки – таким как преодоление дискомфорта, доставляемого необходимостью продолжать бег в состоянии крайней усталости. Победа над раком пробудила в ней стремление жить без сожалений и оглядки, и это стремление заставляло добиваться от важных тренировок больших результатов, нежели те, которыми она была бы довольна раньше. Так или иначе, ее разум стал более эффективен для нее как для бегуньи.

Через восемь месяцев после операции Серена бежала Нью-Йоркский марафон. Ее дебют на этой дистанции оказался невероятным: она пришла четвертой среди американских участниц со временем 2:36.06. Трасса марафона проходила мимо больницы, где ее оперировали. На бегу она показала на свою правую ногу и крикнула: «Спасибо!» На протяжении трех следующих лет Серена три раза улучшала свое время в марафоне, пока в 2013 году в Амстердаме не показала 2:28.05. На следующий год она стала чемпионкой США на дистанции полумарафона.

Цифры не лгут. С двумя мышцами в задней поверхности бедра правой ноги Серена стала бегать лучше, чем делала это с тремя. Это не было чудом. Многим атлетам удается найти способ сделать больше при меньших возможностях. В сумме эти примеры доказывают, что потери способностей, вызванные физическими недостатками – временными или постоянными, – открывают возможность эффективно выработать компенсаторные физические приемы и подняться на новый уровень ментального соответствия. Тяжелые травмы, легкие травмы, болезни, возвращение в спорт после долгого перерыва, возраст – все эти и любые другие проклинаемые спортсменами причины потери формы одновременно могут оказаться скрытым подарком судьбы.

Нейропластичность – адаптационный навык, обеспечиваемый многочисленностью проводящих путей головного мозга. Он включается в работу автоматически, как только спортсмен попытается использовать старые подходы в новых условиях. Но чтобы получить максимальную пользу от обходного эффекта, спортсмену сначала необходимо выработать другой психологический адаптационный навык, который требует осознанного выбора и который Вилли Стюарт использовал интуитивно, – умение приспосабливаться.

Для спортсмена, утратившего физическую полноценность, умение приспосабливаться начинается с уверенности, что тренировки в старом виде спорта имеют смысл, несмотря на какие-то новые ограничения. Приспосабливаемость заключается в том, что, потеряв конечность, человек думает: «Я уверен, что все равно смогу гонять на велосипеде и плавать – и, может, даже быстрее многих других». И в том, чтобы, потеряв одну из трех мышц бедра, думать: «Я уверена, что все равно могу бегать – и, может, даже быстрее прежнего». Приспосабливаемость означает ответ одним и тем же набором мыслей, какой бы ни оказалась физическая утрата. Если вы способны на это, ваши тело и разум пройдут по заданному пути: тело приспособится, найдя новый образ действий, а разум укрепит ментальное соответствие, повысив сосредоточенность, или тормозной контроль (как в случае Вилли Стюарта), или благодарность за дарованную вам возможность движения (Серена Бурла), или путем других позитивных изменений.

Спорт для инвалидов считается спортом на приспособляемость. А вот Вилли Стюарт сказал бы, что спортом на приспособляемость можно считать любой вид спорта. Или он должен стать таким.

Мировой чемпионат Ironman не предоставляет спортсменам с ограниченными возможностями каких-либо особенных условий, кроме выделения небольшого количества мест для участия в соревнованиях. Такие атлеты стартуют вместе с остальными, их время так же фиксируется на тех же трассах, им не оказывают помощи (за исключением помощи в подъеме из воды в транзитную зону для тех, кто не может это сделать сам).

Вилли Стюарт не воспользовался бы чем-то подобным в любом случае. Конечно, он не отказался от преимущества, полученного вместе с остальными спортсменами на старте, заняв место в центре первого ряда над водами залива Каилуа ранним утром 19 октября 2002 года. Еще час назад здесь бушевал муссонный ливень. Гроза уже закончилась, однако по поверхности все еще катились волны больше метра высотой, поднимавшие и опускавшие спортсменов в привычном ленивом ритме.

У всех триатлетов имелись свои сильные и слабые стороны. Бег был самой сильной дисциплиной у Вилли, потому что здесь меньше всего сказывалось отсутствие руки. (Исследование показало, что бегуны всего на три процента менее экономно расходуют энергию, когда бегут с обеими руками, заложенными за спину, чем обычно.) Велогонка была сложнее. Хотя здесь тоже доминируют ноги, Вилли не мог принять аэродинамически выгодную позицию, которую легко принимают атлеты с двумя руками. А вот плавание было самым слабым звеном из-за очевидных неудобств, связанных с отсутствием руки. Для Вилли заплыв в Ironman на 2,4 мили (3,86 километра) в открытой воде стал самым настоящим испытанием на выживание.

В семь часов прогремела традиционная стартовая пушка, и 1600 спортсменов ринулись в воды Тихого океана, образовав движущийся ковер взбитой их руками пены. В планы Вилли входило как можно дольше продержаться на хвосте у более сильных пловцов, пока не придется перейти на собственный темп. Но для этого нужно было не затеряться в плотном потоке рвущихся вперед спортсменов, многие из которых непроизвольно могли ударить, лягнуть или притопить его, проплывая мимо. Но Вилли был ветераном контактного спорта, и его такие выходки нисколько не пугали. Его сосредоточенность не смогли поколебать и самые высокие волны, наблюдавшиеся за всю 24-летнюю историю Ironman. Через каждые несколько гребков он хватал ртом обжигающий глоток соленой воды, опускал голову и продолжал грести.