Атомный спецназ - Анатолий Гончар

— Пуля? — сорвалось с деревенеющих губ. Боли сержант не чувствовал, лишь внезапно охватившую все мышцы слабость. «Убит?» — успел подумать он, прежде чем потерял сознание.

— Васек, прижми их, прижми их, Васька, сучок хренов! — орал прапорщик, но сержант не подавал признаков жизни. — Пулемет, где пулемет? Ну, суки!

Маркитанов взлетел над бровкой, перемахнул толстый гнилой ствол бука, в три прыжка перескочил открытое пространство и плюхнулся подле лежавшего неподвижно пулеметчика.

— Вася! Василий! — холодея от нехорошего предчувствия, прапорщик перевернул неподвижно замершее тело. Волосы на голове Кадочникова слиплись, лицо блестело от крови. — Пидоры! — подняв автомат, Маркитанов выпустил длинную очередь в направлении противника. С последним выстрелом послышался идущий от земли стон, сержант зашевелился, но глаза его остались закрыты. — Живой, сучара! — радостно возопил Маркитанов, хватая пулеметчика и оттаскивая его под укрытие толстого ствола разлапившегося корнями дерева. Пара минут ушла на то, чтобы перебинтовать раненому голову.

— Вениаминыч, «чехи», …ля… — донесся голос Капустина, с трудом отбивавшего атаку противника. Окинув взглядом неподвижно лежавшего Кадочникова, прапорщик кинулся к пулемету.

Огонь со стороны боевиков достиг пика своей плотности. Все, что могли срубить пули, оказалось срублено, теперь свинцовые конусы вгрызались в деревья, плющились о камни, впивались в землю. В помощь им летели осколки от разрывающихся ВОГов, изредка тяжко ухали гранатометные выстрелы. «Чехи» оправились и перешли в атаку. А стрельба со стороны засевшей на хребте группы велась столь вяло, что казалось, там работает всего пара автоматов, пулемет и одна винтовка. Этого было мало, слишком мало, чтобы удержать осознавшего свое численное преимущество противника. Маркитанов потянулся к рации:

— Кирилл, ты где, дери тебя за ногу?

Прапорщик добил последнюю пулеметную ленту и теперь быстро подсчитывал оставшиеся в его распоряжении автоматные патроны.

— Кирюха, прием! — но в ответ тишина. — Сокол, ответь! — потеряв всякую надежду связаться, Дмитрий попробовал воззвать к группнику официальным позывным, но связи все одно не было. Если кто его и слышал, то они не отвечали.

— Товарищ прапорщик, — из-за спины, видимо, поняв, что у Маркитанова проблемы со связью, выполз ефрейтор Бубликов. — Держите мою!

Дмитрий увидел протянутую рацию, взглянул на свою и выругался — его радиорелейка оказалась буквально разломана надвое угодившим в нее осколком.

— Спасибо, — машинально поблагодарив, Дмитрий тут же принялся вызывать группника. — Кирилл, ты что там притих? — хотелось сказать крепче, грубее, но прапорщик сдержался.

— Вениаминыч, держись! Мы скоро, мы сейчас… — пообещал Синицын.

— Толком, объясни толком. Нас давят, понял ты? Понял? — вжавшись в землю, орал Маркитанов.

— Вениаминыч, десять минут, дай нам десять минут! — группник тяжело дышал, чувствовалось, что они торопятся, куда-то бегут.

— Черт тебя побрал, поторопитесь! — понимая, что не в силах что-либо изменить, Дмитрий выругался. С рассветом оказалось, что возможности для отхода у его подгруппы нет. Пятачок на середине подъема на хребет в солнечном свете дня отлично просматривался и полностью простреливался.

Валерка стрелял, лежа за небольшим кустом. Правда, едва ли он мог кого-либо скрыть — ветки и листья были изрублены горячим металлом. Так что со стороны куст напоминал огрызок старого веника. Но Валерке, казалось бы, до этого не было никакого дела. Он полностью слился со своим оружием. Стрелял и стрелял, слыша, как справа от него отстреливается короткими экономными очередями заместитель командира группы. А вот слева был только лес, предоставлявший огромные возможности для маневра не только разведчикам, но и их противнику. Правда, можно было надеяться, что «чехам» не дадут такого шанса отошедшие выше по хребту и должные там сейчас находиться Золотарев и Кутля, но все же Валерка нет-нет да и поглядывал в сторону фланга. Когда очередной магазин закончился, Капустин откатился в сторону, меняя позицию, перезарядил автомат, осторожно поднялся, выискивая врагов. Но выбранная позиция оказалась неудачной. Звука прилетевшей смерти Капустин не услышал. Неизвестно, была ли очередь выпущена случайно или нашелся слишком ушлый «чех», вычисливший место появления разведчика. Но одна пуля из прилетевшей очереди, вырвав волосы и разорвав кожу, прошла над ухом, ударила чуть выше ключицы, с жадностью впилась в молодое тело, прошлась внутри него, раздирая легкое, ощутила на смявшемся острие вкус печени и, вынырнув на свет в районе поясницы, шмякнулась о близстоящее дерево. Валерка охнул, захлебнулся кровью и затих в неподвижности.

— Валера, Валерка, твою мать! — пытался докричаться до него подползший к убитому Сергей Агеев. Тщетно.

— Скоты, вот вам, вот вам! — яростно шипел Серега, с колена поливая позиции противника короткими, злыми очередями. Когда патроны в рожке кончились, он опомнился, рухнул подле мертвого Капустина. Перезарядился, подумав, выпотрошил Валеркину разгрузку, забрав набитые патронами магазины и две еще остававшиеся у того гранаты и короткими перебежками начал смещаться в сторону, все дальше и дальше уходя от центра, обороняющегося прапорщика и остальных бойцов подгруппы.

— Сейчас зайду с фланга, сейчас, сейчас я вам покажу, гады! — твердил он, подползая под сухие ветви поваленного бурей дерева.

С выползшим навстречу боевиком они встретились глаза в глаза. Кто первым бросился в рукопашную — сказать сложно, но, оказавшись в такой близости, они, опьяненные яростью, забыли о находящемся в руках оружии, вцепились друг в друга, дерясь, царапаясь, обдирая руки и ломая телами нависающие ветви. Встать они не могли. Сцепившись, покатились под комель. Сергей ударил противника в переносицу головой и тут же получил удар кулаком по уху. Рыкнув, Агеев вцепился противнику зубами в губы, вырвал окровавленный кусок, задыхаясь, выплюнул и тут же получил удар в нос. Поток крови хлынул на подмятого «чеха». Извернувшись, Сергей ударил врага коленом в промежность, но удар не получился. Вспомнив, потянулся к лежавшему в разгрузке ножу.

— Убью! — угрожающе зашипел чеченец, увидев, как рука Сергея коснулась рукояти ножа.

«Можно подумать, мы тут обнимаемся!» — мелькнувшая мысль вызвала дополнительную злость. «Чех» перехватил руку Агеева и, в свою очередь, потянулся к кинжалу, висевшему у него на поясе.

— Обезьяна, — Сергей выпустил рукоять своего ножа, освободился от захвата и впился обеими руками в горло противника. Чеченец захрипел, дернулся, вырываясь, но не оставил своих попыток вытащить придавленный собственной спиной клинок. На какое-то время все будто остановилось, замерло — хрипевший от удушья чеченец и нависший над ним хрипло дышащий от усталости русский. Наконец боевику удалось выхватить кинжал, все вновь пришло в движение. Бандит ударил, но острие клинка лишь скользнуло по материалу разгрузки. Задыхаясь, боевик отвел руку и вновь ударил, на этот раз удар пришелся в пустой, лежавший в разгрузке магазин. Пробив его, острие лишь слегка коснулось тела разведчика, не нанеся даже маленькой раны. Для того чтобы ударить третий раз, следовало подумать, примериться и ударить чуть выше, прямо в незащищенный бок русского, но задыхающийся боевик в начинающейся агонии часто-часто замахал рукой, один за другим нанося удары, которые уходили все дальше и дальше от цели. Крайний раз рука застыла на полпути, «чех» засучил ногами, вытаращенные глаза застыли, синий, раздувшийся язык кляксой вывалился изо рта. Все стихло. Сергей, понимая, что все кончено, еще некоторое время сидел, продолжая сжимать побелевшими пальцами измочаленное горло своего противника. Наконец он, с трудом оторвав руки, сел и, привалившись спиной к тонкому стволу молодого бука, закрыл глаза. Появись сейчас рядом еще один «чех», Сергей, наверное, даже бы не пошевелился, настолько опустошенными и обессиленными казались его мышцы. Но бой продолжался, и, немного отдохнув и прихватив в качестве трофея боеприпасы мертвого противника, Агеев продолжил свое движение вперед.