Женщина перемен - Алла Холод

Если бы всплеск эмоций произошел в Максиме год назад, я бы, наверное, реагировала по-другому. Вернее будет сказать — я бы хоть как-то отреагировала. Теперь же я еще больше укрепилась в осознании того факта, что моя любовь к Максиму утрачена безвозвратно. Я продолжала ценить его безупречное отношение, комфорт, которым он сумел меня окружить, и ту беззаботность, с которой благодаря ему смотрела в завтрашний день. Я испытывала к нему огромную благодарность, но это чувство было совершенно бесполым. Наверное, Максим почувствовал это. Что ж, очень жаль.

День свадьбы четы Панюковых приходился на 6 января, рождественский Сочельник. На вечер Семен заказал столик в каком-то крутом ресторане на побережье, но праздновать мы начали с самого утра. Панюковы завалились к нам с шампанским еще до девяти, когда мы даже не успели собраться на завтрак. Мы оприходовали две бутылки на четверых, после чего отправились завтракать. За столом мужчины о чем-то шептались, а после объявили, что дают нам на сборы пятнадцать минут, после чего у нас уже заказано такси на ювелирную фабрику. Уговаривать нас с Ларисой не пришлось. Максим никогда не дарит мне украшения сюрпризом. Так повелось давно, с тех пор, когда мы были еще совсем молодыми и совершенно безденежными. Он знал, что для того, чтобы носить какое-то украшение, мне нужно в него влюбиться, поэтому не рисковал покупать сам — вдруг я не влюблюсь, а деньги на что-то другое будут уже не скоро? Я подумала, что Семен хочет сделать Ларисе какой-то особенный подарок, дорогой и памятный, и отделилась от нее, обследуя прилавки по своей программе. Я не претендовала ни на что особенное, но вскоре мой взгляд привлек комплект — кольцо и сережки с черным жемчугом в обрамлении россыпи мелких бриллиантов. Лариса, к моему удивлению, выбрала несколько изделий, все не очень дорогие и в моем понимании не тянущие на памятный подарок. Потом все мы купили себе сумки — кто из ската, кто из крокодиловой кожи, выпили по капельке виски, предложенного менеджером, и, слегка уставшие, но очень довольные, вернулись в отель.

Вечером Семен Панюков меня удивил. Погода была великолепная, стол нам накрыли на террасе, выходящей на берег моря. Все мы были нарядные и в приподнятом настроении, и Сема в изобилии заказал всякую вкуснятину: суп из каракатицы, острую утку, крупных крабов, французское шампанское во льду. Это было не вполне в его духе. Мне казалось, я знаю Сему как облупленного. Он сделался взрослым состоявшимся мужчиной, но по сути своей остался тем же, кем был в день нашей первой встречи, — простым пареньком с окраины, балагуром и шутником, любителем вкусно поесть и выпить в хорошей компании, охотником до красивых женщин. Он не старался казаться умнее и тоньше, чем был на самом деле, не ходил в театры, не участвовал в обсуждении культурных событий. Он не претендовал на изысканный вкус и в одежде предпочитал простоту и удобство, а в еде — сытную, добротную пищу. Только после женитьбы на Ларисе он стал носить джинсы от «Армани», в его гардеробе стали появляться пальто от «Барберри». Я подозревала, что именно жена выбирает мужу одежду. Он сменил кроссовки на обувь от «Балдинини», стал носить стильную стрижку, и вся эта кардинальная смена внешнего облика была целиком и полностью заслугой Ларисы. И хотя выглядеть Сема стал совсем по-другому, а солидные заработки сделали для него доступными шикарные дорогие рестораны, в душе он остался все тем же простым парнем, который больше всего любил сало с чесноком, соленые огурцы и ледяную водку. Я никогда не подозревала нашего Сему в изысканном вкусе и потому в тот вечер была просто шокирована.

Первый тост Панюков произнес, как положено, за свою любимую жену и, заметно волнуясь, даже покраснев от напряжения, преподнес ей свадебный подарок в черной бархатной коробочке. Лариса открыла ее и на какое-то мгновение онемела. А потом уже заохала, заморгала, смахивая с накрашенных ресниц восторженные слезы. Я уже еле сдерживала любопытство, а вот Максим, похоже, был в курсе того, какой сюрприз готовит Семочка своей жене, — он только улыбался, глядя на счастливую чету. Наконец Лариса оторвалась от своего волшебного подарка, и моим глазам предстала изящная подвеска на причудливо свитой цепочке. Она действительно была удивительно хороша: это была русалочка, изготовленная из белого золота, а хвост и волосы были искусно украшены мелкими бриллиантами. В руках русалка держала сапфир цвета глубокого аквамарина. Украшение завораживало своим изяществом, тонкостью исполнения, совершенством линий и сочетанием камней. Я была настолько потрясена увиденным, что, когда Лариса надела подвеску на шею, мой взгляд то и дело соскальзывал на ее декольте.

— Потрясающая вещь! — сказала я, не в силах налюбоваться русалкой. — Но это ты уж точно купил не здесь, не на фабрике. Это какое-то авторское украшение, я угадала?

Сема зарделся пуще прежнего.

— Да, это не простая вещь, не ширпотреб, — констатировал он.

— Нет, ну вы видели это? У меня совершенно потрясающий муж! У меня просто неописуемый муж! Немедленно наливайте шампанского! О боже, какой сапфир! — тарахтела обалдевшая Лариса.

В какое-то мгновение я ей даже позавидовала. Впрочем, я тут же устыдилась своих мыслей. Максим видел, какое впечатление произвела на меня подвеска, и в его глазах я прочла твердое обещание, подкрепленное нежным пожатием моей руки под столом.

Когда мы, опьяненные благоухающим ночным воздухом и шампанским, объевшиеся и веселые, вернулись к себе в номер, я все-таки не удержалась и спросила мужа:

— Где же все-таки Панюков раздобыл такую невероятную прелесть?

— Я не спрашивал, — пожал плечами Максим, — но, если тебя взволновало это украшение, можно поинтересоваться подробнее. И выбрать что-то достойное тебя.

С этим словами Максим приблизился ко мне и стал целовать в шею.

— Как ты прекрасно пахнешь, — прошептал он, зарываясь в мои волосы. — У тебя будет что-то еще более красивое, я тебе обещаю.

Странно, я сама не ожидала от себя, но вещица прямо-таки запала мне в душу. Когда мы с Ларисой были одни, я попросила у нее разрешения еще раз получше рассмотреть подарок, и мы долго разглядывали его, делились мнениями и восторгами. Русалочка была исполнена с необычайным мастерством: ювелир искусно прорисовал каждую черточку на крошечном личике, каждую прядку волос, каждую чешуйку на хвосте. Неслучайным был и выбор камешка — я хоть и не специалист в драгоценных камнях, но красота сапфира, его глубокий цвет и огранка говорили сами за себя.

Мы с Ларисой сидели на веранде их с Семой номера, сокрушаясь, что нет лупы, в которую можно было бы все рассмотреть более тщательно. Но и так было ясно, что ювелир, изготовивший подвеску, мастер высочайшего класса.

— А чья же эта работа? Это ведь, наверное, какой-то известный ювелирный дом? — поинтересовалась я. — Покажи коробочку, там что-то написано? Я думаю, к авторскому изделию, особенно если в него включен подобный сапфир, должен прилагаться какой-то сертификат.

Коробочка оказалась купленной на фабрике здесь же, на Пхукете, Сема, не мудрствуя, выбрал самую нарядную. А русалка прилетела в нее в матерчатом мешочке, который Панюков не счел достаточно презентабельным для торжественного вручения жене. На мешочке был маленький штампик в виде витой буквы «Л», но на какого мастера или дом указывала эта отметка, было непонятно. Такая же витиеватая буковка имелась на обратной стороне самого изделия, она была, по всей видимости, фирменным знаком мастера. Однако никакой сопровождающей бумаги муж Ларисе не предъявил, и это показалось мне странным. Может быть, вещь старинная? Однако если он купил ее на аукционе или в салоне, какая-то бумага все равно имелась бы. Причина моему любопытству была наипростейшая: вещица очаровала меня, и мне очень захотелось чего-нибудь подобного. На мой вопрос, где Семен купил такую прелесть, он ответил предельно лаконично: через агента. Пообещал найти телефон, если, конечно, он его никуда не задевал.