Праведник поневоле - Мэдлин Хантер

Но их губы так и не встретились, ибо с холма с диким ревом на них набросилось нечто, напоминавшее взбесившегося зверя. Сильная рука схватила Данте за шиворот и оттащила его от Бьянки; пронзительные синие глаза впились в сбитого с толку и ошарашенного повесу.

– Я ведь предупреждал тебя, – прорычал Верджил и ударом кулака сбил Данте с ног.

Потом он бесцеремонно поставил Бьянку на ноги и начал стряхивать с нее траву, прилипшую сзади к ее платью, причем с такой силой, что это скорее напоминало удары розгами.

Девушка виновато посмотрела на Данте – она никак не ожидала от Верджила столь бурной сцены. Потом она бесстрашно повернулась лицом к виконту: ее глаза вызывающе сверкали, в то время как Верджил еле сдерживал душившую его ярость.

Данте с трудом поднялся на ноги.

– Вот дьявол, – пробормотал он.

– Именно, – подтвердил Верджил.

Чувствуя, что окончательно сбита с толку, Бьянка стояла неподвижно, в недоумении переводя взгляд с одного на другого.

Верджил, гневно покачав головой, отошел в сторону, и тогда Бьянка проследила за взглядом Данте.

О Боже!

С вершины холма за ними наблюдали из-под зонтиков Флер, Пен и Каталани.

– Послушай, она буквально набросилась на меня. Я предложил ей руку, чтобы подняться, и в следующий момент уже очутился распростертым на земле, под ней.

Данте расхаживал взад и вперед перед окном кабинета и выглядел не менее возбужденным и взволнованным, чем Верджил. Сам виконт не выходил из-за стола, потому что, приблизившись к брату менее чем на десять шагов, боялся не сдержаться и снова ударить его.

– Ты хочешь, чтобы я поверил твоим россказням, будто мисс Кенвуд набросилась на тебя, уложила на лопатки, да так, что ты не мог вырваться, и потом чуть не задушила в своих объятиях? Чепуха!

– Да послушай же меня! Я сижу на коленях, собираюсь подняться; и тут она предложила мне поцеловать ее, на что я, заметь, не решился. И вдруг она на моих глазах превращается в львицу и…

– Ты был сверху!

– А вот это, конечно, объяснить не так-то просто. Все случилось слишком стремительно. Ее поведение меня крайне удивило. Откровенно говоря, я просто шокирован. Ничего подобного не припомню.

– По тебе не скажешь, что ты боялся потерять невинность.

– Она так настаивала, а ведь я как-никак все же мужчина!

Да уж, слишком живой. У Верджила руки чесались еще разок наподдать Данте как следует, а потом схватить Бьянку Кенвуд и, перегнув через колено, высечь.

– Ничего не поделаешь, – проговорил Данте. – Ведь дамы видели.

– Если я узнаю, что ты намерен сэкономить время, как предлагал мне тут на днях, я…

– Не понимаю, что тебя так бесит – ты ведь этого и добивался. Я должен жениться на девушке весьма свободного нрава и…

– Свободного нрава?

– Если она так бесстыдна со мной, то это волей-неволей приходит на ум.

Да, Верджил тоже об этом подумал. Кому еще знать, как не ему, что всего два дня назад она целовалась с другим. И все же это только отчасти объясняло злость виконта: вид обнимающихся Бьянки и Данте привел его в бешенство, и он до сих пор не мог успокоиться.

Бьянка знала, что подобное нескромное поведение влечет за собой самые серьезные последствия. Верджил растолковал ей это не далее как два дня назад. Как же она могла проявить такую неосторожность?

И правда, как?

Верджил бессильно опустился на стул и задумался. Он пошел прогуляться, за ним последовали Бьянка с Данте. Должно быть, вскоре и дамы отправились на прогулку. Пен с остальными нагнали его лишь потому, что он остановился кое-что обдумать. Думал он о Бьянке, если уж на то пошло, и…

И тут все встало на свои места. Она устроила это намеренно, она хотела, чтобы он застал их! Расчет на то, чтобы вызвать в нем ревность? В этом она, бесспорно, преуспела. И все же ввести его в заблуждение ей не удалось: ему ясно, что все случившееся ею подготовлено заранее. Женская месть за то, что произошло среди руин? Декларация независимости и демонстрация безразличия после того, как она заметила, что он следит за ней? Пытаясь это делать незаметно, он, вероятно, чем-то выдал себя. Проклятие!

– В одном ты прав, Вердж. Ее придется держать в строгости. Мне не важно, что там у нее в прошлом, но я не позволю ей заводить любовников после свадьбы, и она должна понять это. – Слова, срывающиеся с вытянувшихся в тонкую ниточку губ Данте, способны были пристыдить самого епископа.

– Ты собираешься диктовать ей линию поведения?

– Я не позволю делать из себя дурака.

– Данте, ты сделал дураками половину палаты лордов, и теперь тебе кажется, что молодая женщина легко позволит проповедовать ей нравственные принципы?

– У мужа есть свои права, а у меня репутация, которую должно принимать во внимание. Несмотря на некоторые сомнения относительно ее девичьей чести, что, бесспорно, является результатом недосмотра за ней, она милое и уступчивое создание.

Уступчивое?

– Ты просто поражаешь меня.

– Что до моих собственных похождений то, надеюсь, она о них ничего не узнает.

– О них знает весь Лондон.

– Она влюблена в меня – это ясно как день. В глубине души эта девушка все еще наивный ребенок, и я не сомневаюсь, что она примет любые правила, которые я ей выставлю. Она покорится мне.

Наивный ребенок? Покорится?

Верджил недоверчиво покачал головой. Данте всем видом изображал главу семьи, для которого супружеская привязанность и покорность уступчивой, наивной жены не подлежала сомнению, но…

На это нет ни малейшей надежды.

– Если не обращать внимания на особенности ее характера, проявившиеся в последнем поступке, можно считать, что все сложилось удачно Я, конечно, возьму вину на себя, но она сыграла нам на руку.

Конечно, она сыграла на руку. Верджилу бы торжествовать, но мысль о том, что должно последовать за этим, вызывала в нем отвращение.

– Где она сейчас?

– У себя. Пен всех собрала в библиотеке и пытается делать вид, будто ничего не произошло. Остальные ничего не знают, но правда все равно вылезет наружу. Я тотчас поговорю с ней и попрошу ее руки.

– Мы вместе поговорим с ней. Возможно, потребуются уговоры.

– Не могу себе этого представить. Правила игры всем известны.

Да, они известны всем, вот только Бьянка не выказывала ни малейшей склонности играть именно по этим правилам.

Для теплого сентябрьского дня в кабинете было довольно прохладно. Возможно, холодом веяло от ледяных синих глаз, нарочито отведенных в сторону в то время, когда Данте, опустившись на одно колено, делал предложение.