Заградотряд. "Велика Россия – а отступать некуда!" - Сергей Михеенков

– Понятно, – поморщился майор.

Но окончательно понятной ситуация стала, когда Хаустов доложил о нескольких группах «древесных лягушек», которые бродили по тылам роты и, возможно, имели целью разведку железной дороги, а возможно, и диверсию.

– Да, наше счастье, что пошел снег и низкая облачность мешает действовать самолетам. С вами поедет мой начштаба и еще двое офицеров. Проводите их прямиком к командиру боевого участка.

И вот они неслись наметом по лесному проселку, держа на юго-восток. Когда дорога сужалась и деревья подступали к самым колеям, Егоза осторожно и легко переходила сперва на крупную, а потом и на мелкую рысь, но затем, видя впереди простор, снова срывалась в галоп. Артиллеристы едва поспевали.

Егоза… Егоза… А ведь и масть такая же. Светло-рыжая, почти соловая, со светло-седоватой гривой и хвостом, и в них так же играл, поблескивая, редкий черный волос. И такая же умная и послушная. Хотя и с норовом. Но к часовому сразу пошла, видать, почувствовала в нем понимающую деревенскую душу. А на майора косила недоверчивый глаз, вскидывала голову. Когда Хаустов вышел из станционной постройки и подошел к ней, сразу потянулась к нему, словно невзначай, толкнула в плечо и коснулась щеки теплой замшевой губой. Втянула воздух, словно испытывая его, своего нового хозяина, в каком он настроении.

Егоза… Последняя лошадь под поручиком Фаустовым была точь-в-точь такой же ладно и умной. Разве что немного покрупнее. Она осталась где-то там, в степной балке под Царицыном. Красные загнали их сотню в балку и начали обстреливать из пулеметов. Немногие ушли тогда.

– Немцы! – ошалело закричал кто-то из офицеров.

И тут же из глубины просеки плеснула автоматная очередь. К дороге метнулись пятнистые тени, как будто лесная дорога, забытая людьми, принадлежала только дождю, ветру и им, и теперь, заметив на ней чужих, тени убили под одним из чужих лошадь, а седока буквально вырвали из седла и стремян и поволокли за деревья.

Хаустов машинально придержал лошадь, и она, всхрапнув испуганно, свернула на придорожную полянку. Двое других артиллеристов, которых автоматная очередь не задела, сгорбившись, в ужасе проскакали вперед и вскоре исчезли за поворотом. Хаустов сдернул винтовку, снял с прицела чехол, дослал в патронник первый патрон и, убедившись, что ускакавших вперед за поворотом не встретила новая автоматная очередь, дважды, раз за разом, выстрелил. Егоза стояла под ним как вкопанная. Только кожа на ее напряженной шее вздрагивала после каждого выстрела.

– Молодчина, молодчина, Егоза, – погладил ее Хаустов. Он наклонился и медленно подбирал поводья, одновременно слушая лес и тишину, разом обступившую их.

Он ждал выстрелов из леса. Он не верил, что немцев здесь всего двое. Не приняли открытый бой, затаились. Разведка. Побаиваются, осторожничают – на чужой территории. Ждут удобного момента.

Хаустов выждал еще мгновение – тянулось оно долго, выматывая нервы и лишая самообладания – и толкнул Егозу каблуками. Лошадь послушно пошла обочиной, ускоряя шаг.

Раненный в переднюю ногу на вершок выше колена конь встал и, хромая, бродил по зарослям придорожного ивняка. Стрелявшие в точности исполнили задуманное: ни одна из выпущенных пуль не задела седока. Майор, начальник штаба истребительно-противотанкового артполка, лежал под березой, оглушенный умелым ударом по шейным позвонкам, и медленно приходил в себя. «Древесные лягушки» лежали рядом. Казалось, они и теперь, с простреленными головами, не хотели отпускать свой трофей. Они обступали майора с двух сторон и, выбросив вперед руки, все еще охраняли занятое пространство. И только отверстия в стальных шлемах на затылочной части, почти одинаковые, свидетельствовали о том, что для них все кончено.

Хаустов позволил Егозе сделать еще несколько шагов вокруг лежавших на снегу, перемешанном с бурой листвой, и натянул повод. Лошадь послушно остановилась и тоже прислушалась. Теперь они были единым существом, которое все еще не доверяло тишине осеннего леса и тому, что новые выстрелы не нарушат ее через мгновение.

Артиллерист попытался встать, но не смог, сел и устало смотрел по сторонам. Потом поднял затоптанную фуражку и начал отряхивать с нее прилипшую грязь и листву. Обнаружив пустую кобуру и оборванный ремешок пистолета, начал обшаривать убитых. Свой «ТТ» он нашел за пазухой у одного из немцев. У него же он забрал «ППД».

– Держитесь за стремя, товарищ майор, – сказал ему Хаустов; он все еще держал винтовку на изготовку, крутил головой, беспокойно оглядывался, вырывая из пространства, окружавшего их, то куст можжевельника, то сгорбившийся пень, то залегшую поперек просеки полусгнившую ель. Хаустов знал еще по первой войне, что, если разведчики разделились и под огонь попала одна из групп, другие придут на помощь. Значит, немцев можно было ждать с минуты на минуту.

Майор что-то сказал. Речь его еще не восстановилась. Он это почувствовал и сделал повелительный жест рукой, что, должно быть, означало, чтобы Хаустов отдал ему коня.

– Хватайте, майор, стремя и держите изо всех сил! – крикнул он и толкнул каблуками лошадь.

Майор уже стоял на ногах.

– Быстро! – Хаустов выхватил у него из рук автомат и пустил Егозу легкой рысью.

Майор-артиллерист бежал рядом. Ноги его заплетались. Он матерился, скрипел зубами, но стремя держал крепко.

Лейтенанты их ждали на краю поля. Они недоверчиво поглядывали на Хаустова. Один из них тут же молча спешился и с терпеливой виноватой услужливостью держал стремя, пока майор садился в седло.

Поскакали дальше. Хаустов впереди, за ним майор. Лейтенанты, пересев на одну лошадь, немного отставали. У одного из них была перевязана голова. Свежий бинт белел, словно снег на льду.

Хаустов время от времени поглядывал на автомат, висевший у него на груди. Автомат был знакомый, с тремя насечками на шейке приклада. Он сразу его узнал, еще в лесу, когда разглядывал убитых немцев.

Пока Хаустов ездил с донесением на разъезд, Третья рота отошла к последней своей траншее.

Окопы опоясывали небольшую деревню с запада и северо-запада. На огородах окапывались артиллеристы, устанавливая «сорокапятку» на прямую наводку. Орудие и свои ячейки они замаскировали картофельной ботвой.

Старшего лейтенанта Мотовилова они отыскали в крайнем доме у пруда. Хаустов доложил о прибытии. Протянул ротному автомат, взятый в лесу.

– А где Плотников? Где разведчики? – тут же спросил Мотовилов, видимо, уже все поняв.

– Автомат взяли у одного из убитых. Оба одеты в камуфляжные куртки с капюшонами и такие же бриджи. Вооружены автоматами. У одного был «ППД» сержанта Плотникова.

– Ладно, Хаустов, потом поговорим. Ты, давай, вот что: сходи на кухню, поешь, а потом – сюда, ко мне. И второго снайпера позови. Разыщи ополченца Коляденкова. Его тоже сюда. Всем иметь полный боекомплект. Задание вам будет. Особой важности.

Боевые охранения молчали. Немцы, должно быть, почуяли подвох, видя, как противник легко, без боя отступил в глубину своей обороны, и потому продолжали сосредоточивать свою авангардную колонну в районе Малеева. Вперед выдвинули только боевые охранения и патрулей на мотоциклах. Возможно, ждали авиационной поддержки. Но больше их самолеты не появлялись. Облака снова опустились, шурша по полю то дождем, то мокрым колючим снегом.