День твоей смерти - Марина Серова

— Вы сильно рисковали, когда пытались проникнуть в дом, — с уважением произнесла я.

— У меня не было другого выхода. Моя первая попытка провалилась. Какое-то время я не предпринимала никаких усилий, чтобы увидеться с сыном, не то чтобы испугалась, просто не могла придумать, как все сделать по уму, чтобы снова в руки Борисовой охраны не попасться. Потом через знакомых своих друзей я узнала, в какой гимназии учится Митя. Его привозили туда на тонированной машине, охранник провожал его прямо до двери и так же встречал, так что пообщаться с сыном на пути из дома в гимназию тоже не удавалось. И тогда мне пришло в голову устроиться на работу в ту гимназию.

— Кем?

— Мне было все равно кем, но самым оптимальным вариантом для меня было бы стать учителем музыки. Что смотришь на меня? Я по образованию дирижер народного хора. Да, представь себе, я областное художественное училище окончила. Так что вполне могла рассчитывать на ставку учителя музыки, но на следующий год появилась только одна вакансия — завхоза, меня на нее не взяли, им мужчина нужен был. И только еще через год я смогла устроиться туда уборщицей. Мы сразу с Митей подружились, я угощала его конфетами, а он на Восьмое марта подарил мне букет тюльпанов.

— Дмитрий не знал, что вы его мать?

— Нет. Поначалу я хотела сказать ему об этом, но никак не могла собраться с духом. А потом поняла, что это ни к чему хорошему не приведет. Так я могла почти каждый день сына видеть, конечно, кроме выходных и каникул. А если бы заявила о себе, Митя наверняка рассказал бы об этом отцу, и он перевел бы его в другую школу. Полтора года я проработала в гимназии, а потом в холле неожиданно столкнулась с Борисом. Он зачем-то приходил к директрисе. Мой бывший сделал вид, что не узнал меня, но на следующий день меня обвинили в краже куртки из гардероба и, чтобы не раздувать скандал в элитной гимназии, попросили написать заявление на увольнение. Ясно было, что все это произошло с подачи Бориса. — Лизавета замолчала, уставившись в лобовое стекло.

— Что-то мне подсказывает, вы на этом не успокоились, — подстегнула я свою пассажирку к дальнейшим откровениям.

— Разумеется, я не могла успокоиться! — Андреева мгновенно вышла из состояния глубокой задумчивости. — Я узнала номер его служебного телефона. Мне ответила секретарша, я назвала фамилию одной чиновницы, которая постоянно мелькала по местному телевидению, и попросила соединить меня с Борисом Ильичом. Этот трюк сработал. Вскоре я услышала его голос и потребовала разрешить мне видеться с сыном, в противном случае пообещала, что все газеты напишут о том, как он со мной поступил. Борис сказал мне на удивление спокойным тоном, что я для Мити умерла, а газетная шумиха, если мне вдруг удастся ее организовать, ударит прежде всего по нашему сыну, у которого тогда был сложный переходный возраст. И если я желаю Мите добра, говорил Борис, то не должна травмировать его неокрепшую психику. Тот разговор стал переломным в моей судьбе, благодаря ему я познакомилась с Николасом.

— Это как?

— Николас — старший сводный брат Бориса. Их отец Илья Петрович закрутил роман с будущей матерью Бориса, еще будучи женатым на литовке. Та узнала об этой связи, подала на развод и после него вернулась к родителям в Вильнюс. Общению Ильи с сыном она не препятствовала. Тот приезжал к Николасу, иногда забирал его к себе в Тарасов. В детстве мальчики виделись довольно часто, но после смерти их отца общение прекратилось. Прошло много лет, Николас, будучи в командировке в Москве, увидел по телевизору передачу про «Алмаз», которым руководил его брат, и ему стукнуло в голову возобновить родственные связи. — Лизавета усмехнулась чему-то только ей одной известному. — Он приехал в Тарасов и пришел к нему в офис «Алмаза». Борис встретил его холодно, сразу дав понять, что не горит желанием поддерживать отношения. Как раз в то время, когда Николас находился в его кабинете, я туда и позвонила. Наверное, оттого Борис и разговаривал со мной относительно спокойным тоном, что был не один. Николас потом сказал мне, что он хоть и делал вид, что не прислушивается к разговору, на самом деле заинтересовался его содержанием. Ему захотелось встретиться со мной, поговорить, чтобы узнать побольше о своем сводном брате.

— Как же он вас нашел?

— Узнал мой номер телефона у секретарши — в приемной стоял аппарат с определителем. Если быть точнее, то это был номер Дворца культуры, в котором я вела вокальный кружок. Николас позвонил туда, узнал, что это за учреждение, и приехал в ДК. Нашел он меня по фамилии. Она ведь у нас одна, я сознательно не стала возвращать свою девичью после развода, ведь Митя тоже Андреев. Так вот, рассказала я Николасу все о своей недолгой семейной жизни, о разводе, лишении родительских прав, принудительном лечении в психбольнице и об увольнении из гимназии по навету. Николас, этот борец за справедливость, — Лизавета снова саркастически усмехнулась, — не нашел ничего лучшего, как на следующий день снова заявиться в офис «Алмаза» и дать Борису в морду. Если быть точнее, то это произошло не в самом офисе, его туда не пустили. Николас дождался, когда Борис выйдет вечером из здания, и сделал это прямо на глазах у Мити, который сидел в служебной машине, и под камерами видеонаблюдения. Борис упал, ударился головой о ступени, из носа хлынула кровь. Подбежала охрана, скрутила Николаса, вызвала полицию. Против Николаса было возбуждено уголовное дело. Ему дали три года колонии. Он тогда еще был гражданином Литвы, но отбывал срок в России. Мы переписывались, но на свидания я к нему не ездила. По существу, Николас был для меня посторонним человеком, который вступился за меня, но сделал это только себе во вред.

— Понимаю.

— Когда Николас освободился, он пришел ко мне и сказал, что хочет остаться в России. Я не сразу поняла, что дело во мне. Более того, у меня был на тот момент мужчина, с которым мы вместе жили. Николас стал меня завоевывать, и ему это удалось. Мы с ним поженились, он поменял гражданство, но сначала съездил в Вильнюс, продал там свою квартиру. Я тоже продала однушку, которая мне досталась от родителей, и мы купили трешку в том самом доме, где Николас и сейчас живет. Митю я почти не видела, после школы он учился сначала в Москве, потом в Лондоне. Информацию о том, что Борис умер, мы с Николасом пропустили, потому что ездили на рок-фестиваль. Однажды раздался звонок в дверь, я открыла ее — передо мной стоял мой взрослый сын, копия своего отца.

— Как он вас нашел? — для порядка спросила я, хотя в общих чертах знала об этом от Клавдии.

— После смерти отца, который умер от оторвавшегося тромба, Митя стал разбирать бумаги, нашел свидетельство о нашем разводе, еще какие-то документы, по которым он понял, что я жива. Когда сын шел ко мне, он еще не знал, как я выгляжу. Митя сразу меня узнал, в смысле, ту уборщицу из гимназии, в которой он учился, хоть и прошло больше десяти лет. Мы обнялись, это была очень трогательная сцена. Но потом в прихожую вышел Николас. Его Митя тоже узнал, для него родной дядька был посторонним мужиком, который чуть не убил его отца.

— Как у вас все переплелось, — вставила я в образовавшуюся паузу.

— Да, так и было, но постепенно клубок стал распутываться. Сын принял меня такой, какая я есть, познакомил со своей семьей и стал настаивать на том, чтобы я переехала к нему. А вот с Николасом у него отношения так и не заладились, хоть я и объяснила Мите, что тогда произошло и почему его дядька так поступил. Николас тоже хорош, иногда он бывает таким упертым, что даже я ничего не могу с ним сделать. Вот как сейчас он наотрез отказался лечиться в частной клинике, так и тогда он не захотел налаживать отношения со своим племянником. Николас смотрел на него и видел Бориса, внешне они действительно очень похожи. Однако он не препятствовал тому, чтобы я встречалась с Митей, а потом и переехала к нему. Он понимал, что я должна быть рядом с сыном и внуками, чтобы наверстать упущенное.