Пробуждение - Нефер Митанни

- Что?! – Марья Фёдоровна выкатила глаза, - ты в своём уме?! Разве он здесь был?

- Так, кто его знает? Может, и был? Делов-то…- Василий Лукич, опустил глаза, не выдержав взгляда барыни.

- И чтоб никто не увидел?... – Марья Фёдоровна с сомнением покачала головой. – Хотя… хотя, - она поднесла палец к губам, обдумывая что-то, - помнится, он тогда угрожал мне, что увезёт Анну…

- Ну, и вот, - взмахнул рукой Лукич.

- И где они теперь, как считаешь? – вздыхая, спросила Марья Фёдоровна.

- Тут уж… третьи сутки пошли, кто их знает?.. - Лукич задумался, поглаживая пятернёй затылок и тихо сказал: - Эх, говорил я вам тогда летом… Ну, когда барин после ранения приезжал… не надо было им одним волю такую давать… Где видано, барышню молоденькую с офицером отпускать? Не послушали вы меня…

- Твоя правда, - согласилась Марья Фёдоровна. – Так ведь что было делать? Не под замок же Анну запирать? Мне казалось, она не заинтересует его, слишком проста для него… Он вёл себя по-братски… И я верила, что он… не допустит вольностей.

- Вы простите покорнейше, барыня, но это всё равно, что волка к овчарне подпускать, известное дело, - криво усмехаясь, без обиняков заметил Василий Лукич.

- Всё! – к Марье Фёдоровне вернулся её привычный тон. - Лишнего не болтай! Много ты себе позволяешь, Василий! Всё же не верю я, что Сергей может… причинить ей вред… Да, да! Не смотри так удивлённо! – старуха помолчала и неожиданно добавила: - Тогда, ночью, я рассказывала тебе, он так со мной разговаривал… Я вспомнила Владимира… брата. Его же решимость в лице, глаза такие… такие…Словом, никогда раньше я Сергея таким не видела. И имя её произносил так, словно… Показалось мне тогда, что для него всё серьёзно…

- Кто знает? – Лукич пожал плечами.

- Вот именно! – вновь оживилась Марья Фёдоровна, - ничего мы не знаем... - Да, ладно, - вздохнула она, - теперь-то что уже?

- Да уж… - согласился Василий Лукич, - а что графу скажем? Ведь со дня на день вернуться должен…

- Пока скажу, что Анна гостит у дальних родственников… Придумаю как-нибудь… А там, глядишь, известия будут.

- Эх, барышню жалко, – отводя глаза, осторожно сказал Лукич, - дитё совсем, былиночка… Тихая, добрая … бывало, слова плохого не вымолвит…

- Ты, Василий, много лишнего болтаешь! Не твоего ума это дело! Жалко, не жалко – она сама себе судьбу выбрала! Видит Бог, я дала ей всё, что могла. И если она окончит свои дни, как девка уличная, это её выбор, - вспыхнула Марья Фёдоровна.

- А ежели объявятся, что делать будете? – спросил Лукич.

- Решу… подождать надо… Впрочем, - Марья Фёдоровна нахмурилась и, обдумав что-то, заключила, - ежели вернутся, значит, они обвенчались, в противном случае возвращаться ей не резон. А ежели обвенчаны, ничего уже не изменишь… Придётся принять их… Анна – девка хорошая… Как бы не … определённые обстоятельства, не желала бы я Сергею лучшей жены… А так…- Марья Фёдоровна махнула рукой и неожиданно жалостно, словно ища сочувствия, спросила у старосты: - Веришь ли, Лукич, душа у меня болит? Не только за то, что с графом промашка вышла… Это я утрясу… Жалко, что… Серёжа… мезальянс* сделал…

***

Сквозь сон он ощутил её взгляд. Даже во сне Петрушевский не мог устоять против его силы. Анна сидела, подобрав ноги, рассматривала мужа. Роскошные волосы почти полностью скрывали её фигуру, лишь край рубашки белел внизу. Она напоминала восточную женщину, укрытую покрывалом. Увидев, что он проснулся, она опустила глаза, её щёки тронул румянец.

- Доброе утро, моё сердечко! – Сергей улыбнулся и притянул её к себе, спрятав лицо в её волосах. – Ведь уже, наверное, утро?

- Не знаю…, - с улыбкой отвечала она и провела ладошкой по его щеке, отдёрнув руку, воскликнула: - Колючий, как ёж!

Но глаза Анны смеялись, где-то в самой их глубине плясали золотистые светлячки.

- В самом деле? – Сергей лукаво усмехнулся. - Я не бреюсь вторые сутки, сударыня. – И тут же серьёзно, с озабоченностью спросил: - Вам это неприятно?

- О, нет, нет! – горячо воскликнула Анна, словно боялась, что он не поверит ей. Потом осторожно, самым кончиком указательного пальчика дотронулась до его усов и почему-то вздохнула.

- А это…наверное, лучше сбрить? – спросил Сергей, по-своему истолковав её вздох.

- Ни за что! – Анна села и, откинув назад волосы, рассмеялась легко и заразительно, как умела только она. – Тебе усы очень идут, - заметила она, - и, кроме того…, - она вдруг покраснела и замолчала.

- Ну же, - Сергею не терпелось услышать окончание сказанной ею фразы, и он с улыбкой наклонился к ней, заглядывая в глаза, - что кроме того?

- Не скажу! – Анна категорически замотала головой. – Мне неловко об этом говорить, - призналась она.

- Ах, так! – он шутливо схватил её и, уронив на спину, стал щекотать её шею.

Анна смеялась, пытаясь вырваться, брыкалась, но, конечно, ей это не удалось. Поцеловав жену, Сергей поднялся и, надевая брюки, сказал:

- Камин совсем погас… тебе холодно, я схожу за дровами.

Увидев испуг Анны, подмигнул и добавил с нарочитой строгостью:

- В обморок больше не падать, сударыня! Я скоро приду.

Когда он ушёл, Анна поднялась и на цыпочках подошла к окну. Отдёрнув плотную занавеску, увидела, что ещё не рассвело. Граница ночи и утра была каким-то серым неопределённым временем, тучи по-прежнему закрывали небо, и накрапывал дождь. Вот, подняв высоко над головой тусклый фонарь, во дворе появился Сергей. Он был в плаще с надвинутым на голову капюшоном. Подойдя к сложенной под навесом поленнице, набрал охапку дров и направился обратно к дому. Неожиданно заметил Анну и улыбнулся ей. Она, тоже улыбнувшись, помахала ему в ответ рукой.

Через минуту он вошёл в комнату и, свалив дрова у камина, снял плащ.

- Ну, зачем же ты встала?! – спросил строго, но его лицо светилось нежностью. - Босыми ножками по холодному полу – можно простыть.

Сергей шагнул к ней и поднял на руки.

- Мне хотелось увидеть тебя, - руки Анны обвили его шею. – Промок…, - она смахнула с