Год Венус - Марта Еронакова

Парень отпрянул от нее, глубоко дыша.

– Надеюсь, я тебя не напугал. С шаманами иногда такое бывает, – с этими словами он подмигнул девушке, что стояла ни жива, ни мертва, и двинулся прочь вглубь леса.

Венус же по-собачьи отряхнувшись, направилась в усадьбу. Девушка вспомнила, что имела неосторожность и переодеваться перед лисом, и отчего-то этот факт смутил ее намного больше, чем полученное предсказание. «Меня должно волновать только одно Пророчество – Первоочередное. Остальное меня не касается. А если и касается, то пусть подождет, пока я освобожусь».

Но где-то глубоко внутри у нее поселился червячок страха перед днем, когда ее силы должны будут призвать смерть.

До отъезда к Манорским Водам у девушек оставалось три дня. Венус переживала, отдавая распоряжения. Первый раз, не считая побега, она покидала дом так надолго. Наконец, разобравшись, казалось, с каждой мелочью, девушки накинули плащи – Венус – салатовой-зеленый, Аврора – серо-черный, вскочили на лошадей и, махнув домашним рукой и пообещав скоро вернуться, отправились в путь.

***

Манорские Воды были прекрасным санаторием для богатых жителей Запада, желавших подправить здоровье. Дома из белого камня, тропические южные растения, множество фонтанов и певчих птиц делало это место похожим на рай. Венус замерла у очередного цветка, быстро зарисовывая структуру его листа в блокнот, когда над ее ухом раздался знакомый голос:

– Не правда ли тут чудесно?

Венус бросилась в объятия сестры, явно не ожидавшей такого бурного проявления чувств. Наконец, они отпрянули друг от друга. Венус ужаснулась худобе Шайлин. Кости выпирали сквозь тонкую, пергаментную кожу на непокрытых плечах, черты лица заострились как у тяжелобольной. Девушка помнила свою сестру как пышноволосую рыжую красотку (всем детям ее отца, кроме младшей Таи, достались его огненная шевелюра), но сейчас волосы девушки были выкрашены в мышистый цвет, а задорные веснушки густо замазаны мелом. «Она пытается скрыть, что имеет отношение к этой семье», – осенило вдруг Венус. «Это из-за неприязни к матери? Или из-за того, что мы теперь в немилости?».

– А ты подросла! – засмеялась Шайлин, но глаза, того же оттенка, что и у Венус, оставались грустны.

– Да уж. Местами даже слишком, – усмехнулась девушка и ущипнула себя за бока. Шайлин закатила глаза.

– Перестань! Ты прекрасно выглядишь! Уж точно лучше, чем я. Пойдем сядем где-нибудь и ты мне все расскажешь.

Венус оглянулась в поисках Авроры и в голове ее пронеслось: «Я погуляю неподалеку. Вам надо побыть вдвоем». «Спасибо», – мысленно ответила Венус, и они с Шайлин уселись под раскидистым каштаном, отчего-то решившим зацвести в это время года.

– Рассказывай, милая. Я же ничего не слышала о семье с тех пор, как вышла замуж. И не хотела слышать.

Медленно, периодически надолго замолкая и плача, Венус рассказала сестре все. Та не плакала вместе с ней, но сочувственно вздыхала и качала головой.

– И вот теперь я одна в этом доме. Ну, то есть не одна, со мной мои… дети так называемые. Но из Венга я одна.

– Может, оно и к лучшему. Ты лучшая из оставшихся в живых Венга. Пусть память о них будет именно такой.

– О том и речь. Я хочу идти ко дворцу и пытаться объяснить Правителю, что на самом деле произошло с его сыном. Как думаешь, он послушает?

Шайлин задумалась.

– Мой супруг – крестный младшего сына первого советника отца нашего Правителя. Я попрошу его добиться аудиенции у Мафеста. И скажу, чтобы он подготовил Правителя к этому разговору. Кто знает, может, у тебя и получиться вернуть доброе имя нашему отцу.

– Как так получилось? Я про Тая. Он же был простым собачником? – развела руками Венус.

– Да, а я была бедной женой простого собачника. Где мы только не жили, на чем только не спали и что только не ели. Я писала, что здесь мы провели медовый месяц. Да, провели. Тай убирал тропинки, а я работала на кухне. Но Тай очень упорный. Он долго работал над одной из пород и наконец вывел ее. Честное слово, они выглядят как мохнатые табуретки. Но глаза – просто бездонные. Роксолане так они понравились, что она завела их во дворце с десяток, а нас сделали приближенными ко двору. И, кто знает, может именно благодаря этим табуреткам на ножках, мы сможем вернуть себе имя.

Венус расхохоталась так, что схватилась за живот от смеха. Обернувшиеся прохожие неодобрительно покачали головами.

– Да уж, впору их на новый герб помещать, – Венус оттерла с глаз выступившие слезы. – Спасибо, Шайлин!

– Я еще ничего… – девушка не закончила своих слов. Приступ жестокого кашля согнул ее пополам. Успокоившись, она достала из кармана платок, на котором Венус сумела заметить капли засохшей крови, и оттерла губы. Она повернулась к сестре, улыбнувшись как ни в чем ни бывало, но наткнулась на тяжелый взгляд целительницы.

– Что с тобой, Шая?

– Грудной хрип, – просто ответила та.

Венус в ужасе отпрянула.

– Но как?…

– Не знаю, – ожившая на время рассказа о супруге Шайлин, вновь помрачнела. – Просто начала кашлять, потом сильнее, потом несколько раз упала в обморок. Когда к нам добрался врач, было уже поздно, хрип охватил все легкие.

– Что говорит доктор?

– Месяца три. Поэтому я буду рада, если за эти три месяца я сумею помочь тебе.

Венус не выдержала и, рыдая, бросилась на колени к сестре. Та начала ласково гладить ее по волосам, совсем как в детстве, когда Венус, будучи отруганной матерью за какой-то незначительный проступок, прибегала к ней жаловаться. Шайлин всегда находила способ отвлечь сестру – они шили куклам наряды, устраивали чаепития, собирали украшения из бусинок, которые Шая хранила в красивом розовом сундучке. Однажды в ночь на Азира Гуляку они даже устроили гадания, запершись на чердаке в левом крыле. Они позвали с собой Таю, но та сказала, что уже большая и не занимается такими глупостями. «И вообще, мама запретила на чердак ходить, так клопы и мыши, и они вас скушают». Но старшие не испугались ни клопов, ни мышей, захватили с собой печенье, расставили кругом свечи, в центр поставили глубокое блюдо с водой, дождались полнолуния и начали по очереди сливать в воду подтаяший воск. Венус никак не могла понять, как в застывающих комочках Шайлин видела обещания их будущего. А оно представлялось волшебным. Они с сестрой должны были уехать далеко-далеко, путешествовать так долго, что на всем на Алиоте не должно было остаться ни уголка, где бы не ступила их нога. А когда путешествиям пришел бы конец, они поселились бы вдвоем у подножия гор. Каждое утро катались на лошадях к водопаду, собирали там цветы и ловили рыбу. А вечером пели песни, пекли ароматные булочки и, лежа на лужайке перед домом, смотрели бы на звезды.

Гадания их были прерваны разъяренной леди Миррой, непонятно откуда о них узнавшей. Но даже сидя в ванной, чувствуя, как грубые руки матери глубоко впиваются ей в волосы, в поисках пресловутых клопов, и молча выслушивая все ругательства, Венус была счастлива, ведь у нее было обещание светлого будущего. И когда Шайлин уезжала из дома с мужем, Венус не была расстроена. Шая стала свободной – а, значит, обретет свободу и Венус.