Последняя одиссея - Джеймс Роллинс

Когда Елена дочитывала последние страницы дневника, за дверью раздались голоса. Задыхаясь в спешке, она схватила тетради и попыталась затолкать их в брюки. Тут из корешка дневника что-то со звоном выпало на каменный пол. Припав на колено, Елена подобрала три четырехдюймовые спицы из бронзы. На конце каждой имелся крохотный флажок с арабской буквой.

«А это что еще такое?»

Засов на двери у нее за спиной отъехал в сторону.

Чувствуя, как бешено колотится сердце, Елена вскочила, одновременно пряча спицы в карман.

Скрипя старыми петлями, дверь распахнулась. Вошла Моисеева дочь: судя по хмурому лицу и огню в ее глазах, Елена поняла, что ночью что-то пошло не так. Резким жестом она велела Елене выходить и сама, круто развернувшись, направилась на выход.

– Eajluu[30], – скомандовала она по-арабски. – Иди со мной.

Елена поспешила следом, а за ней двинулись двое вооруженных людей.

– Куда мы идем?

– Я преподам тебе один из многих уроков, – не оборачиваясь, ответила женщина.

Судя по ее тону, Елену вели вовсе не в учебную комнату и даже не в темную библиотеку наверху.

Следуя коридорами пещер, Елена не вынимала руки из кармана: она ладонью прижала древние детальки, чтобы те не звенели.

Из тьмы впереди долетел вопль.

Елена застыла, и один из конвоиров толкнул ее в спину дулом винтовки. Опасаясь худшего, Елена, чуть не упав, пошла дальше.

«Будут пытать».

В конце коридора стояла двойная дверь, по бокам от которой ярко горели свежие факелы. Моисеева дочь забарабанила кулаком в одну створку, и ей без промедления открыли.

Женщина втолкнула Елену внутрь.

Каменную комнату освещало еще больше факелов, было жарко и дымно. У одной из стен стояла на треноге бронзовая жаровня, в чаше которой рдели раскаленные угли. Из них торчали оплетенные кожей ручки прутьев.

Великан с тяжелыми надбровными дугами, сопровождавший их от самой Гренландии, вернулся к жаровне и сунул в угли прут.

Елена сжалась, поняв наконец, откуда доносились крики.

В центре комнаты на деревянном столе лежал крупный мужчина, раздетый до трусов и обливающийся потом. Руки ему завели за голову, а толстые ремни крепили торс и ноги к доскам. На левом бедре чернел опухший ожог, кожа еще дымилась.

Моисеева дочь схватила Елену за руку и подтащила ближе. Встав у стола, она похлопала по его крышке.

– Это простое, но эффективное устройство изобрели джихадисты «Джейш»[31]. Они назвали его «ковер-самолет».

Поставив Елену сбоку от стола, она кивнула великану:

– Кадир, твой выход, будь добр.

Неуклюже пройдя мимо них, Кадир встал у середины стола. Потянулся к крупному стальному вороту и медленно провернул его.

Стол начал выгибаться: посаженная на петли середина приподнялась, а концы опустились. Растянутый на досках мужчина застонал. В спине у него хрустело.

Дочь вскинула руку.

– Пока хватит и небольшой демонстрации, Кадир.

Великан прекратил вращать ручку и выпрямился.

– Özür dilerim, Nehir[32], – пробормотал он виноватым тоном и быстро кивнул, поправившись: – Ana asfa, Bint Mūsā[33].

Лицо похитительницы сделалось еще мрачнее. Кадир сперва извинился по-турецки, лишь потом повторил то же самое на арабском. Елена присмотрелась к ним обоим, и тут до нее дошло.

«Так, может, они вовсе турки… маскирующиеся под арабов и говорящие на их языке?» А еще из-за ошибки Кадира Елена узнала другую интересную деталь: подлинное имя похитительницы.

Должно быть, эту Дочь зовут Нехир.

Раздраженная женщина подтащила Елену к изголовью стола и подтолкнула к привязанному ремнями мужчине.

– Либо помогаешь нам, либо этот американец пострадает.

Елена взглянула на пленника. Перепуганная, она даже не успела к нему присмотреться. С его лба струился пот, опухший нос был покрыт коркой запекшейся крови.

С этим человеком Мария Крэндолл встречалась вот уже два года. Елена лично никогда с ним не виделась, зато Мария присылала фотографии и еще больше постила их в «Инстаграме». Они вдвоем должны были присоединиться к Елене в Гренландии. Елена взирала на него в сильном смятении, гадая: «Что он тут делает? И где Мария?»

– Джо… – прошептала она наконец.