Пираты Черных гор - Гарри Тертлдав

Черногорские корабли, приспособленные выдерживать длинные морские путешествия и мощные океанские волны, были сделаны крепче, чем он ожидал.

Он оглянулся, чтобы посмотреть, как идет сражение. Один из пиратских кораблей нависал над неудачливой речной галерой, пытавшейся протаранить его. Другой обменивался стрелами с тремя речными галерами. Еще два пиратских судна, кроме того, что атаковала галера Граса, были также протаранены и сейчас набирали воду. Полыхали два судна – черногорское и, увы, аворнийское: пираты бросили на палубу речной галеры кувшины с маслом и подожженными фитилями. Моряки с охваченных пожаром кораблей оказались в реке.

Грас показал на корабль, который отбил попытку протаранить его.

– Разворачивайся! – приказал он рулевому. – Мы ударим их с тыла.

– Правильно! – рулевой засмеялся. – Как раз то, что они заслуживают, ваше величество.

Раздался дружный вой пиратов, увидевших, что остроносая галера помчалась к их корме. Тучи стрел полетели в Граса, и король пожалел, что одет так броско. Он хотел пригнуться, но его люди могли это счесть за трусость. «Кое-что мы делаем из гордости», – подумал он, в то время как стрела, качаясь, воткнулась в палубу в нескольких дюймах от его сапога.

Раздался треск – и снова речная галера вздрогнула, когда таран попал в цель. Снова загребной взревел:

– Отгребай!

Снова гребцы работали как одержимые. И снова Грас вздохнул с облегчением, когда таран освободился.

Однако на этот раз черногорский корабль не утонул. Капитан вывел его на мелководье, прежде чем судно набрало слишком много воды и стало совсем неуправляемым. Пираты спрыгивали с корабля и вплавь добирались до берега. Грас знал, что он бы тоже высадил людей на берег. Впрочем, если все пираты начнут спасаться подобно этим, это может стать серьезной проблемой: галеры опережали другие виды войск, следовавших за ними на плотах и баржах по реке, а также по суше. «Надеюсь, выжившие с одного корабля не причинят нам хлопот».

Похоже, Гирундо думал о том же самом.

– Не так уж плохо, ваше величество.

– Согласен. Но мы только начали вытеснять их. Это первая группа, на которую мы наткнулись, и, может быть, самая малочисленная.

Гирундо скривился. Затем, очень неохотно, кивнул.

Король Ланиус сидел в архиве, погруженный в восхитительное чувство покоя. Еще больше, чем обычно, пылинок танцевало в солнечных лучах, которые пробивались через грязные окна в потолке. Ланиус в очередной раз переставлял коробки, выискивая интересные манускрипты, – он часто этим занимался. Но не часто бывал так щедро вознагражден, как сегодня.

Ему пришлось остановиться, чтобы задуматься над тем, как давно правил король Кафартес. Семьсот лет тому назад? Восемьсот? Что-то около того. Кафартес не провел много времени на алмазном троне, и его правление не было выдающимся. Но, как все короли Аворниса, он владел Скипетром милосердия, до того как ментеше украли его. И, в отличие от остальных, он славно потрудился, описывая, как выглядел Скипетр.

Без терпения и удачи Ланиус никогда бы не наткнулся на пожелтевший от времени кусок пергамента. Терпение требовалось обязательно – иначе как просмотреть все эти документы один за другим, чтобы увидеть, что в них содержалось. Удача пришла, когда письмо короля Кафартеса обнаружилось приклеенным кусочком восковой печати к гораздо менее увлекательному докладу о разведении овец в долине реки Граникус. Если бы Ланиус не был предельно внимательным, он бы отложил отчет о шерсти и баранине в сторону.

–Язык манускрипта был устаревшим, но не настолько, чтобы не понять, каким завораживающим оказался предмет повествования.

«Часто спрашивали люди у меня, что ты чувствуешь? Что ты думаешь об обладании этим великолепным Скипетром? Имеет ли он тяжесть великого бремени в твоей руке, какую должен был бы иметь, будучи столь значительным по размеру? Пусть все знают: человек, владеющий Скипетром милосердия во имя справедливости, поистине также владеет и ею».

Ланиус задумался: что такое «во имя справедливости»? Имел ли в виду Кафартес, что Скипетр подает какой-то знак: что справедливо, а что – нет? Возможно, именно так и было, потому что далее король сообщал следующее:

«Знайте, что когда владеешь им по справедливости, Скипетр тяжел в руке, но очень немного, так, что даже младенец, желающий поднять его ради справедливости, не обнаружит ни помехи, ни препятствия.

Но если человек, далекий от того, что мы понимаем под добротой, вознамерится использовать вышеназванный Скипетр милосердия во имя несправедливости, тогда он обнаружит, что не может поднять его, будут ему в этом препятствия отовсюду».

– Так-так, – прошептал Ланиус – Разве это не интересно?

Это было не просто интересно. Это было настоящим открытием, а он ведь почти отчаялся найти что-нибудь новое о Скипетре милосердия. Те из королей Аворниса, которые что-то писали о нем, выражались нечетко, не объясняли, каково это – обладать Скипетром. Кафартес оказался самым откровенным.

Это также объясняло гораздо больше, чем Кафартес мог себе вообразить. Четыреста лет Скипетр милосердия находится в Йозгате. Все это время, насколько знал Ланиус, Низвергнутый ни разу не посягнул на него и не применил его силу против своих врагов. Как все аворнийские короли за эти четыре столетия, Ланиус был рад, что Низвергнутый не сделал этого, но не мог понять, почему. Теперь, возможно, история прояснилась. После того как ментеше принесли Скипетр к Низвергнутому, он, наверное, пытался поднять его и потерпел неудачу. Доказательств, конечно, нет. Но это показалось Ланиусу более обоснованным, чем любое другое предположение, о котором он читал в манускриптах.

Может быть, это значило даже больше. Боги правильно поступили, свергнув Милваго вниз с небес, превратив его в Низвергнутого. Разве не бесспорным было то, что его цель – силой вернуться на небеса – была неправедной?

Ланиус рассмеялся. «Как это я, простой смертный, сидящий в одиночестве в пыльном архиве, смею постигать деяния богов? Разве это не вопиющая наглость? »

Ему хотелось поговорить об этом с Грасом. Поскольку это было невозможно, он принялся мечтать о том, что будь у Аворниса архипастырь, движимый стремлением понять богов, а не единственно страстью преследовать оленя после того, как стрела попала тому в бок, тогда Ланиус смог бы довериться такому архипастырю со своим вселяющим ужас секретом о Милваго. Ансеру – нет. Как бы Ланиус ни любил незаконнорожденного сына Граса, он знал, что тот был в достаточной степени легкомысленным.

Впрочем, ему было понятно, почему Грас решил наградить Ансера красной мантией – тот был непоколебимо предан своему отцу. «А сколько людей непоколебимо предано мне? – подумал Ланиус. – Есть ли такие люди вообще? » Но иногда архипастырь, который делал нечто большее, чем просто занимал должность, мог быть полезен. Ланиус почти пожалел, что Букко больше не проводит службы в храме... А Букко женил бы его на дочери короля Дагиперта, если бы это ему удалось.