"Горячие" точки. Геополитика, кризис и будущее мира - Джордж Фридман

Однако неверно было бы ставить на одну доску простых, неутонченных американцев и таких же европейцев. Американцы стали уже принципиально отличаться от европейцев. Высшие слои американского общества стали утонченными по-своему, не по-европейски. Европа и Америка эволюционировали в направлениях глубоко различных ценностей, в сторону разных культур — от систем образования до хороших манер поведения за столом. Американская культура стала глубоко технократичной. Американский мальчишка будет скорее возиться с машиной, в то время как мальчик из «хорошей» европейской семьи, может быть, занялся бы изучением классики. Европейцы в лучшем случае будут смотреть на американцев как на торгашей. Американцы на европейцев — как на неудачников. Война была выиграна на поле битв технологий и индустрий, поэтому мальчишка, посвящающий свое время возне с машиной, значительно более ценен для американской цивилизации, чем высокообразованный ценитель классики. Благодарность, зависть, обида, возмущение, презрение — все это присутствовало в европейском отношении к американцам, тогда как в американском отношении к европейцам господствовали снисходительность и равнодушие.

Русские были сильными, опасными и голодными. Многие европейские левые романтизировали Сталина и Советский Союз, либо будучи не осведомленными о массовых сталинских репрессиях, либо оправдывая их. Но у попавших в советскую оккупацию иллюзий не было. Советы находились здесь, в прямой видимости, а разница между русскими и немцами ощущалась в лучшем случае в степени суровости режима. Для Восточной Европы жизнь обещала быть трудной. Однако при этом не возникало никаких психологических проблем во взаимоотношениях на бытовом уровне между оккупированными и оккупантами. Побежденные одновременно и боялись советских солдат, и смотрели на них свысока. Контакты же между советскими военными и местным населением были минимальными — по воле советского руководства. В то время как взаимоотношения американских оккупационных сил с местным европейским населением носили сложный и двойственный характер, в случае Советов и «их» европейцев все было предельно просто.

Стратегия и доминирование

В отличие от немцев, ни СССР, ни США не пытались установить свое прямое управление оккупированными странами, позволяя последним формально сохранять свой суверенитет. У Советского Союза было много планов на дальнейшее развитие подконтрольных территорий, но также мало надежд, что эти планы найдут понимание у местного населения. Выборы в этих странах имели место, но когда они давали на выходе не то, что требовалось, как в случае с Венгрией, в ход шли манипуляции и запугивание. Далее проводились новые выборы с заранее известным результатом. Для советского руководства было аксиомой то, что народы на подконтрольных территориях должны встраиваться в систему, соответствующую советским стратегическим интересам.

У Америки вроде бы не было прямого «позитивного» интереса в Европе. Но имелся очень важный «негативный» — США не могли допустить объединение Европы вокруг одного гегемона, кто бы им ни был. Америка твердо усвоила урок истории, заключавшийся в том, что баланс европейских сил не способен поддерживаться самостоятельно, без вмешательства извне, потому что с 1914 года единственная доминирующая сила — Германия — дважды этот баланс нарушала. Теперь же место единственной европейской супердержавы занял СССР. Без американского присутствия в Европе ничто не смогло бы помешать Советскому Союзу завоевать весь остальной континент при появлении такого намерения, поскольку никакие европейские военные силы были не в состоянии остановить Советскую армию. СССР также имел рычаги политического воздействия на европейские страны через влиятельнейшие коммунистические партии, чье положение только укрепилось в результате войны, так как коммунисты принимали самое активное участие в подпольной борьбе с немцами.

Соединенные Штаты не могли этого допустить, поэтому достаточно быстро расстались с планами полного вывода войск из Европы по образцу окончания Первой мировой войны. Американские лидеры отдавали себе отчет в том, что возможность ухода СССР из оккупированных стран под давлением их народов, элит или любым внешним давлением Запада является фантазией. С учетом всего этого американцам необходимо было поддержать Западную Европу. Дело упрощалось тем, что видение своего будущего народами стран, находившихся под американской оккупацией, по большей части соответствовало и интересам США — в противоположность конфликту интересов населения Восточной Европы и оккупационной советской власти. Западноевропейские страны совсем не хотели ни оказаться завоеванными Советами, ни получить навязанные извне коммунистические правительства. Пограничная область между принципиально различными геополитическими зонами сдвинулась далеко на запад.

В Западной Европе, в свою очередь, прекрасно понимали две важные вещи. Во-первых, если позволить Советскому Союзу получить контроль над всем Европейским полуостровом, то никто в мире, включая Соединенные Штаты, более не пожелает тратить ресурсы на еще одну высадку в Европе, да и не сможет этого сделать. Во-вторых, если США и будут помогать разрушенным странам восстанавливать свои экономики, то только с целью укрепить свои собственные стратегические позиции. По этим причинам можно утверждать, что в американской оккупационной зоне имелось гораздо большее совпадение устремлений местных европейских обществ с геополитическими интересами оккупировавшей их державы, чем в советской. Линия разграничения между Советской и американской армиями в Европе стала новой точкой — нет, даже уже не точкой, а именно линией — возгорания, причем возгорания ядерного.

Холодная война имела в своей основе взаимный страх и взаимные угрозы. Американцы выбрали стратегию противостояния советской угрозе через создание системы альянсов, в которых американским союзникам отводилась роль поддерживаемых США форпостов на пути экспансии Советов. Советская стратегия предусматривала главным образом опору на собственные силы с созданием существенного превосходства в наземных войсках, острие которых, как и в 1914 и 1939 годах, было направлено на Германию. Самым страшным ночным кошмаром для американских стратегов был массированный советский удар по Германии, в результате которого она оказывалась полностью под контролем СССР, а дойти до портов на берегах Ла-Манша далее уже было делом несложным. При развитии такого сценария весь Европейский полуостров в короткие сроки оказывался под советским контролем, объединенным в один блок, без каких-либо плацдармов для внешних сил. При этом Советы достигали бы цели, достичь которой еще никому не удавалось: объединения всей континентальной Европы (от Атлантики до Урала) под влиянием одного центра силы. Очень скоро после окончания Второй мировой Европа оказалась перед лицом перспективы новой войны, в которой за европейцами не оставалось уже абсолютно никакого контроля.

Америка, пережив Великую депрессию и сражения Второй мировой войны, больше всего хотела спокойной, нормальной жизни и чтобы ей никто не мешал. В то время как американские военные на оккупированных территориях были вынуждены иметь дело с проблемами гуманитарного характера, американское общество в целом не считало себя ответственным за послевоенное восстановление Европы. Однако, с одной стороны, США оказались полностью зависимыми от геополитических устремлений СССР. Что бы европейские интеллектуалы ни думали о Сталине, его страна была полностью подчинена его воле. А эту волю — то есть страну, контролируемую этой волей, — как-то ограничить было очень проблематично. С другой стороны, у СССР тоже не было выбора. Советы распространили свой контроль на западе до середины Германии — страны, которая дважды в течение 31 года нападала на Россию, пусть и подталкиваемая своими собственными геополитическими резонами и страхами. СССР нуждался в военно-стратегической глубине для защиты от угрозы с запада, а поэтому — и в контроле над Германией, хотя бы частичном, хотя бы над разделенной Германией. Но чем дальше на западе оказывалась Советская армия, тем более уязвимой она становилась: надежные тылы удалялись от передовой линии, а пути снабжения проходили по не слишком дружелюбно, даже враждебно настроенным странам, в частности Польше.