Нет числа дням - Роберт Годдард

— У нее наверняка была причина, — перебил сестру Бэзил.

— Правда? — обернулась к нему Анна. — И какая же?

— Не знаю.

— Вот именно. Не знаешь. И я не знаю. Никто из нас не знает. И сомневаюсь, что Элспет Хартли собирается нас просветить. Поэтому предлагаю сконцентрироваться на том, что мы можем сделать.

— А! Философия последнего шанса!

— Благодаря тому, что мы сунули в камин кусок бумаги, у нас не отняли дом. Вот единственное, что сейчас имеет значение. Все остальное — пустой лотерейный билет. Выбросить и забыть. Я, конечно, поговорю с Ирен, когда Лора уедет, но уверена: будь она здесь, она бы меня поддержала. Надо жить так, будто мы никогда не слыхали об Элспет Хартли.

— А о кузене Димитрии? — спросил Эндрю.

— И о нем тоже. Особенно о нем. Пора подвести черту, мальчики, и забыть весь этот кошмар. — Анна сделала солидный глоток джина с тоником. — И жить дальше.

Именно этим и собирался заняться Ник. Хотелось верить, что привычная жизнь вытеснит из памяти все потрясения прошедшей недели. Проводив братьев и сестер, он вошел в кабинет и засмотрелся на фото: отец, дед и Рэдфорд в Тинтагеле, в 1935 году. Майклу в тот год исполнилось девятнадцать, хотя выглядел он старше — серьезный, в солидном твидовом костюме. На заднем плане маячили расплывчатые фигуры, которых Ник раньше не замечал: двое рабочих оперлись на лопаты и тоже смотрят в фотоаппарат, по пояс высовываясь из вырытой ими ямы. А вдруг один из них — Фред Дэйви? Ник долго всматривался в снимок, но так ничего и не разглядел. Да это и не имело значения. Значение имело то, что Дэйви мог быть одним из них.

Мысли о находке из погреба мучили Ника, не давая ему спать. Во сне он снова поднимал тяжелую плиту, и луч света падал на пустые глазницы черепа. Он вскакивал на кровати не раз и не два — три раза за эту тяжелую, маятную ночь.

Задолго до рассвета Ник поднялся и собрал вещи. Ему хотелось поскорее в путь — наконец-то оказаться одному и подальше отсюда. Он даже решил не дожидаться Пру, как обещал, а оставить ей записку. Наспех позавтракал и, как только забрезжил холодный, пасмурный день, вышел к машине — проверить колеса и залить бачок омывателя стекол.

Манометр лежал в бардачке. Ник открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и тут же заметил на водительском какой-то предмет, которого раньше определенно не видел. Большой коричневый конверт, незапечатанный, внутри что-то объемное. На конверте большими буквами надпись: «Констеблю Уайсу, Кроунвилл, полицейский участок, Плимут».

Ник уставился на конверт, гадая, что в нем и как он сюда попал. Окна были целы, машина заперта. Может быть, кто-то брал ключи? С тех пор как вчера утром он вернулся в Треннор из Плимута, они лежали в кармане куртки, которая висела в прихожей. Вчера кто угодно мог вытащить их, выскользнуть во двор, а потом подкинуть обратно. Нетрудно. И не дольше, к примеру, чем сходить в туалет. Но кому это могло понадобиться? Кому — и зачем?

Ник взял конверт и вытряс содержимое на сиденье. Видеокассета. Кто бы ни положил ее сюда, он хотел, чтобы Ник просмотрел запись раньше, чем это сделает полиция.

Через минуту Ник уже сидел в гостиной, глядя на экран телевизора.

Запись сделали ночью, с помощью инфракрасной камеры. Ник узнал зернистую, белесую картинку, какие время от времени показывают в новостях про войну. Но тут войны не было. Был Бодмин-Мур. Камера скользнула по телевышке на Кэрадон-Хилл, по дальним холмам — будто ориентируя зрителя на местности. Затем перескочила ближе — к густым зарослям кустарника, оплетенным колючей проволокой. Ник давно понял, где это. И что будет дальше.

Машина — судя по силуэту, «лендровер» — остановилась на обочине дороги. Погасила фары. Через несколько минут оттуда выбрались два человека. Огляделись. Оба не слишком узнаваемы, и все же, на взгляд Ника, определить, кто есть кто, труда не составит. Открыли багажник, вытащили оттуда сверток длиной около шести футов и потащили вверх по склону. Приподняли изгородь, и первый пролез под ней, волоча сверток за собой. Второй включил фонарь — всплеск ядовито-белого света на пленке. Сверток исчез из виду. Фонарь погас. Первый выполз обратно, и оба сбежали с холма.

Как только люди сели в «лендровер», камера задвигалась, подпрыгивая, будто ее владелец тоже бежал вниз по склону. Автомобиль начал разворачиваться, но до того, как он закончил маневр, камера сфокусировалась на номерном знаке. И прежде чем машина взвыла и рванулась прочь, унося водителя и пассажира, уверенных, что они не оставили после себя никаких следов, на экране четко появился ее номер.

— Ферма Каруэзер.

— Эндрю, это я.

— Ник? Что так рано?

— Да так… Слушай, а когда Том уезжает?

— Поезд в одиннадцать. А что?

— Можно заехать к тебе, после того как ты его проводишь?

— Да, наверное. Только у меня дела. Ферма, знаешь ли, работа.

— Это серьезно. Очень серьезно.

— Я думал, ты тоже сегодня домой.

— Мне надо кое-что тебе показать. Важное.

— Что?

— Не по телефону. У тебя есть видеомагнитофон?

— Да, а зачем?

— Затем, что я заеду к тебе около двенадцати. Тому ничего не говори.

У Ника хватило времени обдумать ситуацию. Он прокрутил кассету несколько раз, пока каждый серовато-белесый кадр не впечатался в сознание, казалось, навечно. Попытался вычислить возможные мотивы незнакомца, который снял их с Эндрю в ту страшную ночь, и прикинуть возможные последствия.

Выехал незадолго до того, как должна была прийти Пру, и поехал к Эндрю, делая изрядный крюк через Лонкестон, чтобы не появиться в Каруэзере раньше, чем уйдет Том. Вскоре после полудня Ник въехал во двор фермы. Эндрю был не в духе. Звонок Ника испугал его, и он устал прятать тревогу в присутствии Тома. Но все это, разумеется, не шло ни в какое сравнение с ужасом от просмотра записи.

— Боже мой… — пробормотал Эндрю, досмотрев видео. — Боже мой…

— Включить еще раз?

— Что?

— Еще. Раз. Включить?

— Нет. — Эндрю потер глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Я больше не желаю смотреть эту кассету. Никогда.

— Но она существует, хотим мы того или нет. Наивно думать, что нам подкинули единственную копию.

— Покажи конверт.

— Держи.

Эндрю уставился на адрес и имя получателя.

— И что это значит?

— Я так и не понял. Кто бы ни сунул кассету ко мне в машину — нам явно хотели что-то сообщить. Намекнуть. Они собираются передать запись в полицию? Или могут передать? Или уже передали?

— А полиция поймет, что там происходило?