Охота - Эндрю Фукуда

Но сам продолжаю думать, что между мной и ними есть огромная разница. Они необразованные дикари. Я другой. Я сделал себя сам, я выжил, я цивилизован, у меня есть образование. Мы с ними только выглядим одинаково. Но раз уж я нуждаюсь в них, чтобы выжить, придется им подыграть.

— Я не думал, что говорю, не хотел никого обидеть. Прости меня, Сисси. Прости меня, Эпаф.

Она продолжает смотреть на меня, как будто мои извинения ее не касаются.

— В тебе так много от них.

Напряжение нарастает, другие геперы тоже начинают смотреть на меня с подозрением.

По счастью, маленький Бен разряжает обстановку.

— Пойдем, я покажу тебе свои любимые фрукты. — Он подбегает ко мне, хватает за руку и тащит к близстоящему дереву.

— Бен, не… — кричит Эпаф нам вслед, но мы уже далеко.

— Давай, — говорит Бен, подпрыгивая, чтобы сорвать красный плод с нижней ветки. — На этом дереве самые лучшие яблоки. На южном дереве тоже растут яблоки, но они не такие вкусные, как эти. Я люблю их.

Так странно. Он вот так просто сказал «люблю». И притом о каком-то фрукте.

Прежде чем я успеваю отдать себе в этом отчет, тяжелое спелое яблоко оказывается у меня в руке. Бен уже вгрызается в то, которое сорвал для себя. Я тоже вонзаю зубы в плод, мой рот наполняется соком. За спиной слышатся шаги. Остальные нас нагнали. Может быть, дело в том, с какой детской радостью я наслаждаюсь яблоком, но они выглядят не так враждебно. За исключением Эпафа, разумеется. Он продолжает злобно смотреть на меня.

— Разве это не самые лучшие фрукты? Подожди, тебе еще надо попробовать бананы…

Сисси мягко кладет руку на плечо Бену. Он тут же успокаивается и смотрит на нее. Она кивает и оборачивается ко мне с тем же самым выражением лица, с которым сейчас смотрела на Бена, — ее взгляд мягок, но в нем виден приказ.

— Откровенно говоря, мы хотели бы это знать. Знать, почему ты здесь. Расскажи.

Я начинаю говорить не сразу.

— Я расскажу вам. — Мой голос почему-то дрожит. — Я расскажу. Только можно мы зайдем внутрь?

— Говори здесь, — огрызается Эпаф. — Тут тоже неплохо, так что…

— Хорошо, зайдем, — отвечает Сисси. Замечает, что Эпаф хочет вмешаться, и быстро продолжает: — Должно быть, солнечный свет тебе неприятен. Ты к нему не привык.

Она идет к ближайшей хижине, не давая себе труда обернуться и проверить, следуют ли за ней остальные.

Один за другим, они тоже трогаются с места. Последним захожу в глиняную хижину я.

Я рассказываю им почти правду. Разумеется, это не то же самое, что правда, но я утешаю себя тем, что не столько лгу, сколько умалчиваю. И все-таки, как говорил мой учитель во втором классе, полуправда — это то же самое, что и ложь. Однако мне она дается неплохо — разумеется, ведь вся моя жизнь состоит из лжи. Легко обманывать, когда твоя собственная личность целиком сделана из обмана.

Нас много, лгу я. Во всех частях общества, во всех слоях полно геперов. Мы повсюду, как снежинки в метель. И, как снежинки в ночную бурю, мы невидимы. Нас объединяет жизнь в тайне, необходимость притворяться нормальными, обычными членами общества. Мы тщательно бреемся, носим искусственные клыки, стараемся сохранять непроницаемое выражение лица. У нас нет подпольных обществ, только маленькие сети из трех-пяти семей. Наша жизнь опасна, но она не лишена радостей и удовольствия.

Например?

Например, радость семейной жизни, продолжаю лгать я, свобода, которой мы пользуемся под защитой наших домов, когда с рассветом закрываются ставни. Любимая еда, любимые песни, смех и — иногда, только когда в этом возникает необходимость, — слезы. Сохранение традиций, книги и легенды, переходящие из поколения в поколение. Кроме того, очень редко, но все же проводятся тайные собрания, на которых мы при свете дня встречаемся с другими семьями геперов, пока остальной город спит во тьме за ставнями и ничего не подозревает. Когда мы вырастаем, нас ждет восторг влюбленности и наши собственные семьи.

Почему ты здесь?

Меня недавно взяли на работу в Институте.

Ты занял место Ученого.

Да, я занял место Ученого, поселился в его доме и продолжаю его исследования. Он очень много работал, мне понадобится несколько месяцев, чтобы во все вникнуть.

То есть ты о нем знаешь.

Разумеется.

Что он был гепером.

Пауза. Да, разумеется.

Куда он делся? Он просто исчез и ничего не сказал нам.

Что? Что ты сказала?

Куда он делся?

Можно мне еще немного воды?

Куда он делся? Он говорил, что выведет нас отсюда, в страну, текущую молоком и медом, где светит солнце и растут фруктовые деревья. Это будет наша новая родина, новое начало.

Вы об этом мечтаете? О том, чтобы выбраться отсюда?

Конечно. Мы постоянно думаем об этом. Мы провели тут всю жизнь. В тюрьме из стекла, пустыни, клыков и когтей. Ученый говорил, что выведет нас отсюда. Но никогда не говорил как или куда. Ты знаешь куда?

Да.

И куда же?

Я показываю в сторону гор на востоке. Туда. За те горы. Туда, откуда мы пришли. Там тысячи таких, как мы. И эта земля течет молоком и медом, там светит солнце и растут фруктовые деревья.

Но как? Это слишком далеко. Нам не добраться живыми.

Я киваю. Жажда, голод.

Они отрицательно мотают головами. Нет: нас догонят и убьют, прежде чем мы успеем пройти хотя бы половину пути.

Разумеется. Разумеется.

Так как же нам выбраться?

Я отвечаю, не глядя на них. Ученый. Он поможет вам выбраться.

Сисси оживленно кивает. Да, так он и говорил. Что он уведет нас отсюда. Что мы должны ему всегда доверять. Он говорил, чтобы даже когда нам будет казаться, что надежды нет, мы не сдавались, что он поможет нам. А потом, однажды, он исчез. Нам было тяжело, мы почти перестали надеяться. А теперь ты. Ты появился ниоткуда. Ты же можешь нам помочь, верно?

Дайте мне время, дайте время. Ученый оставил после себя кучу бумаг, в которых мне надо разобраться.

Ну что же, времени у нас полно.

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Понимание того, где я, приходит только через несколько секунд. Я все еще в деревне геперов, все еще в глиняной хижине. Я лежу на полу, моя голова на каком-то мягком мешке. Солнце проникает сквозь усеянный отверстиями потолок и покрывает пол ковром из солнечных зайчиков.

Все они сидят рядом полукругом. Некоторые в полудреме откинулись на стену.

— Он проснулся! — восклицает Бен.

Я вскакиваю на ноги, сердце бьется как бешеное. Я никогда не просыпался в толпе народу. В обычной жизни я был бы уже мертв. Но они смотрят на меня так, будто это кажется им забавным. Я сажусь обратно.