Истина в твоем прикосновении - Ким Нина Окер

спасение Блум. Если бы для выживания этой девушки нужно было бы создать на земле ад, я бы сделал это не моргнув глазом. Может, это и неразумно, но ничего не могу с собой поделать.

Поговорю с ней, когда приедем, – обещаю я Кэт, хотя сам не знаю, как мне удастся это сделать. В том состоянии, в котором сейчас находится Блум, она вряд ли станет меня слушать.

Сестра кивает, а затем поворачивается к Заре, которая показывает ей что-то в своем смартфоне, и обе тихо смеются. Я рад за Кэт, что она нашла кого-то, кто ей подходит. Мне не так уж нравилась Зара, и сначала я считал, что она избалованная соплячка, которая просто пытается привлечь к себе внимание. Возможно, это даже было правдой, но сейчас, должен признать, она изменилась. Зара стала частью команды со времен Гетеборга, и я знаю, что она помогла пронести в Зимний Двор мобильный телефон. А еще помогла мне с побегом. Уже за одно это мне стоит ее благодарить.

Белый флаг

Блум

Квартира в Кьелсосе просторна и шикарна, но не очень уютна. Тот, кто обычно живет здесь, видимо, не придает особого значения личным вещам или забрал их с собой, когда уезжал. Анатолий сказал, что его знакомые уехали на юг в надежде, что там меньше хаоса, чем здесь. Так ли это? Или там все же не лучше? Невольно задумываюсь, есть ли снег и в Африке, – мысль странная, но не совсем абсурдная. В конце концов, сейчас мир, по сути, на грани.

В легкой растерянности оглядываю отведенную мне комнату. Всего в квартире три спальни – одну делят Кэт и Зара, парни обустроились в другой, с двухъярусной кроватью, что вызывает у меня легкую улыбку. У меня же комната отдельная, и я очень благодарна за возможность провести время в тишине и покое. В отличие от пустого дома в Осло, здесь везде работает отопление, а из крана даже течет горячая вода. Анатолий всякий раз напоминает, чтобы мы не закрывали воду до конца, – тогда трубы не замерзнут.

Беру полотенце и одежду, в очередной раз любезно предоставленную мне Кэт. Похоже, это становится привычкой, и мне следует не забывать благодарить ее за это время от времени – интересно, существуют ли поздравительные открытки, которые можно купить для такого случая? Оказавшись в ванной, закрываю дверь, освобождаюсь от промокшей одежды и захожу в душ. Тут же облегченно вздыхаю. Чувствую себя грязной и по-прежнему промерзшей до костей – горячая вода просто чудесна. Стою под душем до тех пор, пока кожа не собирается морщинками, а я наконец-то начинаю чувствовать пальцы ног. Дважды мою волосы и чищу зубы дольше обычного, прежде чем одеться и вернуться в комнату для гостей. Наконец-то я снова чувствую себя настоящим человеком.

В комнате подхожу к окну и смотрю на заснеженный пейзаж. Квартира находится в ухоженном районе, но даже здесь отчетливо видны перемены последнего времени. Повсюду заброшенные дома, и почти нигде нет ни души. Как будто мир впал в спячку. Как будто все надеются, что это пройдет, если не придавать особого значения. Снег перестал идти прошлой ночью и с тех пор больше не начинался. Может, сейчас для этого уже слишком холодно.

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть и обернуться. Когда Кево нерешительно просовывает голову внутрь, я почти не удивляюсь. Было ясно, что этот разговор должен состояться, хотя я предпочла бы отложить его еще на какое-то время.

– Можно войти? – спрашивает он.

Его голос резонирует в моем теле, заставляет меня вздрогнуть.

– Не думаю, что у меня есть выбор. Так что – входи.

– У тебя всегда есть выбор, – говорит он, но все равно закрывает за собой дверь и, скрестив на груди руки, прислоняется к комоду напротив кровати. Думаю, в этот момент у меня в голове происходит короткое замыкание, потому что я вспоминаю нашего учителя риторики в школе, который учил нас никогда не вести серьезные разговоры со скрещенными на груди руками, чтобы казаться собеседнику открытым и доступным. Что ж, сейчас мисс Кнудсен была бы крайне недовольна поведением Кево.

Я сажусь на кровать, скрестив ноги по-турецки. Мне хочется сбежать подальше отсюда, но я точно не позволю Кево это почувствовать.

– Хочешь поговорить? – с вызовом спрашиваю я.

– Думаю, это необходимо. Не так ли?

– Не знаю, что это даст, – тихо отвечаю я.

Он наклоняет голову:

– Нам нужно прояснить кое-какие недоразумения.

– Например, то, почему ты мне лгал? – холодно парирую я. – Или то, что позволил мне думать, что мой отец был просто случайным человеком, в то время как сам общался с ним? В то время как ты знал, что он ищет меня, что он – один из повстанцев? Мало того – что он их лидер!

– Блум, я…

– Или ты имеешь в виду то, что был добр ко мне только потому, что так тебе приказал мой отец?

Этот пункт ранит меня больше всего. Конечно, лгать нехорошо, и стремление Кево делать из всего тайну ощущается как пощечина. Но самое страшное для меня – это сомнения в том, было ли хоть что-то из того, что мы говорили друг другу или делали, настоящим. Потому что, если честно, я испытываю к Кево определенные чувства. В данный момент они, конечно, замаскированы гневом и уязвленной гордостью, но они все равно есть. Мысль о том, что они проявлялись лишь с моей стороны, не радует ни мое эго, ни мое сердце.

Кево терпеливо ждет, пока я замолчу, затем поднимает бровь и твердо смотрит мне в глаза:

– Ты закончила?

С неохотой киваю в ответ. Будь моя воля, я не дала бы ему вставить и слова. Я бы говорила и говорила, засыпала его обвинениями и оскорблениями, а потом резко вышла из комнаты. Но я знаю, что это нас ни к чему не приведет. Пока что мы должны ладить друг с другом, и прежде всего обязаны сосредоточиться на главном, а в данный момент это точно не мы двое. Остановить конец света и так достаточно сложно, так как же мы собираемся это сделать, когда я постоянно на грани того, чтобы выцарапать Кево глаза? Кроме этого, я здесь не ориентируюсь. Если бы я действительно выбежала из комнаты, то потом просто стояла бы в коридоре и ждала, пока он не освободит мою комнату.

– Вначале ты была просто пешкой, – наконец начинает Кево, расцепляя руки. Он опирается ими на края комода и запрокидывает