Тень наркома - Олег Агранянц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я с ней согласился.
И наконец Шпигельгассе — зеркальный переулок, по-английски Mirror Lane. Этот может подойти.
Там же, в библиотеке, мы открыли карту и начали искать.
Улиц, названных в честь скрипачей, не было ни в Сант-Августине, ни в рядом прилегающих городах. Не было улиц, названных в честь Кульмана. Оставался зеркальный переулок. Но и его в Сант-Августине не оказалось.
Мальвина подняла глаза. Ее и без того большие зрачки стали еще больше. Я понял: она нашла!
— Смотри!
В названиях улиц городка Сант-Августин Бич значился Mirror Lane. Более того, этот замечательный переулок располагался аккурат между 15 и 23-стрит. То есть дом номер 1982 может существовать.
Мы выскочили из библиотеки.
До моста, разделяющего Сант-Августин и Сант-Августин Бич, добрались мы за пару минут… и застряли на полчаса. Мост, через который мы намеревались переехать, оказался разводным, и как раз в это время его, не торопясь, поднимали, чтобы пропустить две маленькие яхты.
— Не поздно? — волновалась Мальвина. — Уже семь часов.
— Думаю, в самый раз. Если человек работает, то к этому часу должен вернуться домой. Хотя для нас самое главное узнать — живет ли в этом доме Лоренцо Иглезиас или какой-нибудь Абиер.
— Если этот дом существует.
Дом существовал. Двухэтажный, как две капли воды похожий на все стоящие рядом, дверь на втором этаже. Мы поднялись и, прежде чем позвонить, переглянулись. Я не решался нажать кнопку звонка. Так и простояли с пару минут. И вдруг дверь открылась сама. На пороге стояла аккуратно подстриженная женщина лет шестидесяти.
— Я услышала, кто-то подъехал. Вы кого-то ищете?
— Господина Лоренцо Иглезиаса, — ответил я, ожидая услышать: «Вы ошиблись, такой здесь не живет».
И действительно:
— Этот человек здесь не живет.
Но… Дама продолжила:
— Он два месяца назад продал дом и уехал.
Мы переглянулись.
Дама в дверях улыбалась:
— Пожалуйста, заходите. Вы приехали издалека?
— Из Европы, — не обманула Мальвина. — Мы сегодня из Парижа и хотели бы видеть дядю Лоренцо.
— Я была в Париже три года назад, — обрадовалась дама.
— Мне Париж очень понравился. Заходите, заходите.
— Дядя Лоренцо не оставил своего нового адреса? — спросила Мальвина.
— Нет, — сокрушенно вздохнула дама. — Но если вам нужно помочь… Где вы остановились?
— В гостинице «Бест Вестерн», — ответила Мальвина. С английским языком она чувствовала себя значительно увереннее.
— Кофе, чай, воду? — предложила дама.
Мы отказались.
— Господин Лоренцо долго жил в этом доме? — спросила Мальвина.
Хозяйка задумалась.
— Я спрошу у своего мужа. Он сейчас играет в гольф. Я ему позвоню. — Потом повернулась ко мне. — Вы играете в гольф?
— Давно уже не играл, — ответил я.
Я действительно давно не играл в гольф, так давно, что вообще не представляю себе, что это такое. Но признаться, что вообще никогда не играл в гольф, счел неприличным.
Вмешалась Мальвина:
— Мы с мужем целый год не играли в гольф.
Это звучало как «мы с коллегой приехали из Берлина».
— О, целый год! — ужаснулась дама.
— В Париже трудно с полями для гольфа, — поделилась с хозяйкой своей печалью Мальвина.
Дама посмотрела на стенные часы, скорее всего, очень старинные:
— Мой муж уже кончил играть и сейчас сидит с друзьями в баре.
Она набрала номер телефона и очень быстро заговорила в трубку. Потом положила трубку и начала извиняться:
— Я стала очень забывчива. Хорошо, что у Дика отличная память. Вы спрашивали, сколько лет здесь жил господин Лоренцо. Долго. Дому уже около тридцати лет, а он был его первым владельцем. Сначала он жил с отцом, потом отец его умер. А вот куда уехал господин Лоренцо, Дик не знает. Но он мне напомнил, что я должна была вам сказать с самого начала. А я забыла. У меня стала плохая память. Господин Лоренцо, когда уезжал, оставил нам с полдюжины открыток и попросил, если его будут спрашивать, давать открытку. Я вам сейчас ее принесу.
Вернулась она быстро. В руках держала почтовую открытку.
— Вот, — она протянула ее мне.
Я взял открытку. Летящие аисты или журавли, я не очень разбираюсь в орнитологии. Три аиста или три журавля — справа, три аиста или три журавля — слева. И ничего больше.
— Все открытки одинаковые? — спросил я.
— Да, абсолютно одинаковые.
Я поверил.
— Хотите кофе?
Мы отказались.
* * *
В гостинице рассматривали открытку. Открытка как открытка. Три птицы справа, три птицы слева.
— Ты обратил внимание, птицы справа — не точная копия птиц слева? — спросила Мальвина. Вот где пригодилось ее умение справляться с картинками «Найди семь ошибок».
— Нет. Но что это меняет? Может быть, это разные породы журавлей. Или аистов. Или цапель.
— Когда домой в Бразилию? — спросила Мальвина.
— Завтра, — ответил я.
— А аисты?
— Думаю, господин Лоренцо улетел куда-то вместе с ними. Но утешает, что мы были на правильном пути, хотя немного не успели.
— Опоздали на три месяца.
И потом глубокомысленно изрекла:
— Опоздание на один день ничем не отличается от опоздания на два года.
— Ты как всегда права, — согласился я, и мы отправились в ресторан, где я сразу заказал двойную порцию «Чивас Регал».
Через день мы уже сидели в своей квартире в Сан Бартоломеу.
Встретили нас как старожилов. Приветствовали на улице, спрашивали про Европу.
— Нет, вы непременно придете к нам и расскажете, — требовал синьор Рамирес Порталью.
— Как жаль, что вы не были в Италии! — вздыхала его супруга Росалиа.
Синьор Алберту Перейра раскатывал на новом темно-синем «мерседесе-500». А падре Джованни весело улыбался:
— Правильно сделали, что поехали в Европу. Вам нужно было прийти в себя после этой чертовщины на кладбище!
Но самое удивительное — дела нашего салона шли просто блестяще. За мое отсутствие управляющий Эрнесту Мигел продал семь машин, отремонтировал двенадцать. При этом продавал он автомобили не только в Сан Бартоломеу, но и в соседние городишки. Перед самым нашим приездом он получил предложение от центрального офиса «БМВ» в Рио быть представителем этой фирмы в нашем городе.