Куда исчезают поклонники? - Дарья Калинина

– И как же? Кто их мог туда положить? Твоя мама? Твой папа? Кто-то из них подворовывает морфий у старушки или старичка Зальцман?

– Мои родители никогда в жизни не стали бы связываться с криминалом!

– Вот и я того же мнения, – кивнул головой Слава. – А относительно бабушки я бы не стал зарекаться.

– Что?! – вспылила Вика.

– Что ты так на меня смотришь? Уже одно то, что она прожила всю свою жизнь во лжи, характеризует ее как личность незаурядную и чуждую условностям.

Пассаж про незаурядную личность Вике понравился. Но все равно она не спешила сдаваться:

– Моя бабушка не принимала наркотики!

– Значит, она приобретала их для кого-то другого. Интересно. Эта ниточка может нас кое-куда вывести.

И Слава бережно отложил бланки рецептов на морфий в сторону. Кроме них у него была еще одна находка. Очень потрепанная книжечка. Даже не книжечка, а брошюрка. Отпечатана она была на дешевой бумаге и была явно религиозного содержания.

– Какая-то секта, – просмотрев брошюру, заметил Слава, и подруги с ним согласились.

Брошюра предвещала скорый конец света и гибель для всех, кто не присоединится к Братству святого Иоанна. Дескать, только он сможет вывести свою немногочисленную паству к спасению. И только ему одному ведом путь, которым нужно двигаться, чтобы попасть в царствие небесное.

– Другими словами, товарищи, поторопитесь, – усмехнулся Слава. – Количество мест в ковчеге ограничено. Твоя бабушка была сектанткой?

Вика снова возмутилась:

– Что ты ее оскорбляешь! То наркоманка, теперь сектантка! Не была моя бабушка ни в какой секте!

– Ты уверена? А вдруг она ходила не на свидания со Львом Илларионовичем, как ты подумала, а на собрания этой секты Братства святого Иоанна?

– Моя бабушка обязательно проговорилась бы об этом маме или папе! Или мне!

– Как она проговорилась тебе о том, что твой дед вовсе не твой дед, а совершенно чужой тебе человек? – поддел Слава девушку.

Некоторое время Вика пыхтела, не зная, что и сказать. Слишком много странного открылось за последние дни в ее тихой, домашней бабушке, которая любила печь пироги с капустой, а по праздникам готовила утку с яблоками и потрясающе вкусные булочки с заварным кремом.

– Про дедушку история слишком давняя, – наконец произнесла Вика. – А про секту свежая. Мы бы догадались, если бы бабушка попалась в лапы сектантов.

Слава еще раз внимательно изучил брошюрку. Но никакого упоминания о том, где же искать это Братство святого Иоанна, он не нашел. И отложил книжечку в сторону со словами:

– Обязательно узнаю побольше об этой секте. Уверен, твоя бабушка наведывалась туда, и не раз.

– Брошюра могла оказаться у бабушки случайно! Мало ли, какую дрянь иногда суют на улице!

– Верно, – поддержала подругу Мариша. – Мне самой несколько раз предлагали вступить в различные религиозные или теософские организации. Прямо так на улице подходили и начинали про близкий конец света, про избранных и про всякую разную чушь!

– И ты брала у них брошюрки?

– Иной раз и брала. Просто чтобы отвязаться.

Но вдохновленный интересными находками Слава уже помчался к отвергнутым ранее антресолям. Подругам он предоставил почетное право складывать обратно все те вещи, которые он совсем недавно и с таким энтузиазмом выгреб из шкафа.

Девушки как раз заканчивали складывать вещички, как вдруг со стороны кухни, где находились единственные в квартире антресоли, раздался жуткий грохот и шум падения чего-то тяжелого.

– Господи! – ахнула Вика. – Убился!

Мариша неторопливо сложила светлые рукава последнего свитера, который еще оставался неубранным, положила его на полку, закрыла шкаф на ключ и только после этого поспешила к месту катастрофы.

Слава лежал на полу и слабо стонал. Собственно говоря, самого Славы было даже и не видно под огромной деревянной столешницей из цельного дуба, которая накрыла парня. Так что теперь Слава больше напоминал гигантского жука с плоской спинкой, из-под которой торчали тонкие конечности.

Возле Славы хлопотала Вика, пытаясь облегчить участь страдальца.

– Зачем ты туда полез один? Подождал бы меня!

– Я хотел поскорей!

– Где у тебя болит? – допытывалась Вика. – Чем ты ударился? Что болит? Голова? Руки? Ноги?

– Все! – простонал Слава. – Все болит! Задыхаюсь!

– Ой, Славка! Тебя же придавило! – ахнула Мариша, стоя в дверях и узрев оттуда всю картину.

– А то я не знаю! Как же мне плохо!

Теперь девушки засуетились возле бедолаги уже вдвоем. А он лежал, придавленный столешницей, и тяжко стонал:

– Кошмар! Помираю! Дышать нечем! Мне кажется, у меня во всем теле нет ни единой целой косточки.

– Бедный! Чем же мне тебе помочь?

– Снимите вы с меня эту штуковину, – взмолился Слава. – Ради всего святого!

Девушки попытались это сделать и стали тянуть столешницу со Славки. Но тут Слава взвыл дурным голосом.

– Что? Что еще?

– Зацепилось!

– Где?

Славка отчего-то покраснел словно рак и буркнул:

– На животе!

– И что же теперь нам делать?

– Не знаю. Не тяните.

– А как же?

– Поднимайте вверх!

Легко ему было говорить! Между прочим, столешница весила не меньше двадцати килограммов. Да еще была такая неудобная. Руки девушек соскальзывали с гладкой поверхности. И подруги два раза снова уронили столешницу на Славку. Тот уже не вопил. А, сжав зубы, покорился своей участи. Наконец все было кончено. Столешница стояла на безопасном расстоянии от Славы, прислоненная к стене.

Рубашка на пузе у Славки задралась и оголила покрасневший кусок кожи.

– Ширинка зацепилась за вашу чертову столешницу, – пояснил Слава. – Все мне там разодрала.

– Бедненький!

– Не надо меня жалеть. Помогите лучше встать.

Подруги так и сделали. Но приблизившись, обнаружили на животе у парня еще кое-что интересное.

– Что это у тебя? – изумилась Мариша, обнаружив, что под краснотой прячется то ли змея, то ли дракон.

– Не обращайте внимания! Детские шалости!

И Слава поспешно запахнул рубашку, словно стесняясь. Что же, мог и стесняться. Учитывая то деликатное положение, из которого его только что вызволили подруги.

– Не понимаю, как тебя угораздило, – причитала Вика, волоча пострадавшего до ближайшего дивана.

– Ох, и сам не понимаю. Вроде бы стоял на стремянке, копался на ваших антресолях. Все было очень даже спокойно. И вдруг трах, бах и я уже лежу на полу, придавленный и беспомощный!