Крапленая обойма - Сергей Зверев

– Да. Вы обещали.

– А вы? – тут же пошел в наступление психоаналитик. – Почему вы не выполнили своего обещания?

– Разве? – искренне удивился Фомин.

– Вы должны были меня дождаться, – напомнил Лаврентьев. – И мы должны были вместе разрешить вашу проблему.

– Правда, – согласился Фомин и стал неторопливо снимать пальто; потом бросил его на стол и с горящими глазами посмотрел на психотерапевта: – Я все помню, доктор. Но сейчас я устал, мне нужно отдохнуть.

– Устали? – не поверил своим ушам Лаврентьев; это было что-то новенькое в поведении пациента. – И где вы были?

– Я уже знаю, доктор, кто Они, – таинственно намекнул Фомин. – Я уже все знаю.

– Откуда? – глаза у психоаналитика полезли на лоб.

Этого быть не могло. Не мог этот псих все узнать.

– Да ладно вам, доктор, – Фомин неожиданно отмахнулся, как от надоедливой мухи, которую даже лень прихлопнуть. – Я очень хочу спать. Я устал.

И с этими словами он двинулся к дивану.

– Но как же наше соглашение? – засуетился Лаврентьев. – Вы обещали отдать мне ценные бумаги, а я – указать «врагов».

– Я же сказал, доктор, я знаю, кто Враги, – Фомин плюхнулся на диван и с наслаждением вытянул ноги. – Да и этих ценных бумаг у меня уже нет, – как о чем-то не значащем, сказал он.

Лицо психоаналитика побледнело.

– Как нет? – Ему показалось, что он только что выслушал свой смертный приговор и теперь должен взывать о милости.

– Так нет, доктор.

– Что вы натворили?!

– Я все же всех хитрее. И умнее. Да, доктор...

С этими словами Фомин закрыл глаза, и через пару минут из его полураскрытых уст раздался храп здорового, спящего спокойным сном человека.

Лаврентьева зашатало. Все полетело к черту. Что-то сорвалось. Что-то он не предусмотрел в своих взаимоотношениях с Фоминым. Но что? Опять эта проклятая задачка, но уже с новыми неизвестными. Их становилось слишком уж много. Впору было самому сойти с ума. Но этого Лаврентьев не собирался делать.

Он намеревался добиться ответа от своего пациента. Куда-то ведь тот ходил. И после этого он, видите ли, все узнал. Правда, лишился ценных бумаг... Лишился ли?

Лаврентьев подошел к столу и взял «Ремингтон». Оружие показалось ему неимоверно тяжелым. Тревожно защекотало нервы. Он прижал «Ремингтон» к животу, придвинул к дивану кресло и уселся в него. Черта с два, псих несчастный, ты от меня так не отвяжешься, пронеслось у него в голове. Он, видите ли, знает «врагов»... Ничего ты не знаешь. Лаврентьев злорадно хмыкнул про себя.

«Враг» – это Рита, его жена. И в конце концов, по его плану, Риту должен был убить этот псих. После того, как вручил бы ему ценные бумаги. Уничтожить «врага». Его жену. Так Лаврентьев убивал двух зайцев. Освобождался от второй половины. И была веская причина надолго упрятать Фомина в психлечебницу. Очень надолго. На всю жизнь. Чтобы тот никогда не смог бы высказать претензии своему доктору.

Но теперь все шло наперекосяк. Фомин вдруг поставил все с ног на голову. Вот ведь псих, в который раз с ненавистью подумал Лаврентьев. Ничего. Проснешься и все выложишь. Так просто это для тебя не закончится.

Врач не собирался отступать. И если Риту одно время он уже и не хотел убивать, то после всех загадок, которыми она отравила его жизнь, – желание разделаться с ней у него укрепилось. А Фомин... Он, кто бы мог предвидеть, вздумал внести сумятицу в гениальный замысел Лаврентьева.

В глазах у психоаналитика заплясали недобрые огоньки. Ствол «Ремингтона» был направлен точно в голову спящему. Лаврентьев ждал своего часа.

Стрелки часов уже переместились далеко за полночь. Время в доме Фомина для Лаврентьева летело незаметно.

1

Прежде чем отправиться к Хану, Армен предложил заехать в какой-либо кабачок и хорошенько подкрепиться. Возражений с моей стороны не последовало, и Армен завез меня «не в какой-либо», а в небольшой ресторан с восточной кухней. Здесь Армена знали – и подали нам кучу блюд, даже не поинтересовавшись заказом. По всей видимости, джигит обладал неизменным вкусом и выбирал всегда одно и то же. Из принесенного он поглотил бо́льшую половину, после чего на жующего меня уже не смотрел так осуждающе, как при поедании хот-догов.

Я – с уверенностью, что закончил работу на Хана. А Армен просто довольный, что все движется, как и требует того хозяин.

Из клуба мы выехали тем же составом, что и сегодня утром на встречу с Коршем: «Мерседес» с Ханом и Бурым, «Ауди» с прежними пассажирами и «БМВ» со мной и Арменом.

Метаморфоза, произошедшая с Ханом в игорном зале, если меня и поразила, то ненадолго. Хотя взгляд незнакомца, который ввел Хана в некую растерянность, я ощущал на себе, даже покинув клуб. Но, вообще, мне не понравилось, что я оказался в казино, которое существовало подпольно. Хотя... Раз уж я стал выполнять работу для Хана, следовало ожидать чего угодно. И этого тоже. Затем я переключился на предстоящее дело и постарался забыть о происшествии в игорном заведении. А вот состояние Хана поменялось, и не в лучшую сторону. После словесной стычки с игроком за покерным столом он стал рассеянным, словно то, что мы сейчас предпринимали, его самого и не касалось. С ума сойти можно было. Он даже не сразу сообразил, что не знает дороги. Около получаса ехал на «мерсе» впереди, колеся по городу и заставляя нас тащиться за ним. Я даже стал подумывать, а поедем ли мы вообще к Лору, и заявил Армену:

– Может, спросишь по рации, что там у Хана на уме?

Армен лишь презрительно фыркнул:

– Нэ пойдет. Хан сам знаэт.

Ну, «знаэт» так «знаэт». Мне, по большому счету, плевать. Хотя я явно поспешил. Потому как вторую часть гонорара пока не получил.

Наконец рация затрещала, и голос Хана проскрипел в эфире:

– Езжайте вперед и показывайте дорогу.

Дошло-таки!

Армен как будто только и ждал этого приказа. Он увеличил скорость, обогнал «Мерседес» и устремился к выезду из города.

К мосту, возле которого мы встретились с рыбаком, наша «кавалькада» подъехала к двенадцати ночи. Честно говоря, я уже решил, что Лора сегодня нам не удастся увидеть, и нужно будет ждать утра. Что меня, конечно, не очень радовало. Потому как ночевать в лучшем случае придется в машине, в худшем – где-нибудь в поле или недалеко от дома Глаши. Первое было предпочтительнее – сиденья в машине все же мягкие.

Может, стоило еще в клубе предложить Хану поездку под утро? Но Армен был слишком воодушевлен и желал показать Хану свою активность немедленно. Хотя то, что мы потеряли уйму времени, была заслуга именно этого джигита. Во-первых, в восточном ресторанчике мы просидели довольно долго, пока горец поглощал жратву, а затем с час ковырялся в своих зубах. Затем в игорном зале. Это во-вторых. Прежде чем попасть к Хану, Армен задержался у рулетки и на ходу поставил на «чет», приостанавливая меня, словно желая показать, что он умеет играть и что он здесь свой, а пять минут погоду не сделают. Пять минут оказались довольно длительными, потому как джигиту неожиданно повезло. Он выиграл. Довольно гыкнув, Армен поставил вновь на «чет», и опять выиграл. Кажется, в это время он забыл даже о Хане. И о том, зачем мы здесь и что поделывали целый день. Ему повезло и на третий раз. Армен возомнил себя крутым везунчиком, на мою просьбу отвалить от стола отреагировав легким движением руки, посылающим меня подальше. С тупостью, которая была свойственна, наверное, только этому джигиту, он вновь поставил на «чет». В четвертый раз. Ну и как следовало ожидать, проиграл. Рулетка все же была неодушевленным предметом и не собиралась подыгрывать идиоту. Но Армен был неумолим, и стал ставить на свой чертов «чет» раз за разом, словно иного не знал и не хотел знать. В конце концов проигрыш начал расти, и, поняв, что сейчас может произойти невесть что, потому как джигит был необузданного нрава, я просто сказал, что если он хочет обогатить Хана, то сразу пусть выложит перед ним все денежки, которые имеет на данный момент. И добавил, что Хан вряд ли согласится с любыми его доводами насчет честности или нечестности. Мои слова попали в цель и малость отрезвили Армена. Он прекратил суетиться возле рулеточного стола, несколько минут подумал, затем широко улыбнулся и махнул рукой, сообщив мне, что этот проигрыш ерунда, что здесь он свой в доску и завтра наверстает упущенное.