Рассадник добра - Светлана Дмитриева

— А почему глаз? — удивилась Машка. Во всех прочитанных ею книгах такие места назывались либо «жемчужиной», либо «сердцем». Ну, можно предположить, что жемчуга в этом мире нет, но сердце, сердце-то у всех есть. Даже у упырей, если на то пошло! Она с опаской взглянула на леди Мышь и прислушалась. Биения сердца слышно не было, но пока это ни о чем не говорило. Может, у нее сердце тихо стучит, отсюда не слышно.

— Потому что это самый оберегаемый храм столицы, а еще потому, что это самый красивый храм, — ответила Айшма так, будто объясняла дауну очевидную истину. — И еще потому, что этот храм принадлежит Разумцу, да минует нас его гнев.

Машке немедленно представился огромный, парящий в небе глаз: местный бог Разумец. Она с трудом удержалась от непочтительного хихиканья. В ее представлении у такого всевидящего ока непременно должны были быть крохотные крылышки вроде тех, которые держат в воздухе ангелочков с церковных росписей. Что с того, что на таких крыльях не то что взлететь — спланировать на землю невозможно? Это и есть лучшее подтверждение божественной силы.

— Что еще ты хочешь знать? — поторопила задумавшуюся девочку леди Мышь.

— Да нет, я так... — застеснялась Машка.

— Хорошо, тогда идем.

Кажется, Машкина любознательность не вызвала у экономки особого раздражения. Машка еще раз посмотрела на крышу храма и почувствовала, что все не так уж плохо. В конце-то концов, она же устроилась на работу, и не из самых плохих. А к тому, как люди здесь разговаривают, она рано или поздно привыкнет. Она способная. «Надо будет как-нибудь зайти в этот храм, — подумала Машка, догоняя проворную экономку. — Наверное, внутри он не хуже, чем снаружи». А еще она пожалела, что у нее нет и никогда не было фотоаппарата. Какие кадры здесь можно было сделать! Любой географический журнал с руками оторвет!

— А здесь у нас фуфельные плантации, — с гордостью сказала Айшма, обводя рукой огромное пространство за домом.

На большой лужайке, часто утыканной сооружениями, неприятно смахивающими на виселицы, в высокой серой траве копошились, как Машке показалось, мелкие чумазые дети. Больше всего это было похоже на цыганский табор, временно поселившийся на московском вокзале. Машка автоматически сунула руки в карманы — проверить сохранность содержимого.

— Я полагаю, про фуфло ты тоже ничего не слышала? — с плохо скрываемым презрением в голосе осведомилась экономка черного мага.

— Нет, как раз про фуфло я очень много чего знаю, — возразила Машка. — Фуфло — это всякая-разная бесполезная хренота!

— Какая ты глупая! — Айшма поджала губы, как учительница литературы во время столкновения интересов в продуктовой очереди, где противницей ее случилась толстая боевая баба с ближайшего завода. — При чем тут хренота? Хреноту готовят из хрена, а фуфло делают из коконов фуфелки. И если ты считаешь фуфло бесполезной вещью, значит, ты явно росла в совершенно нищей семье. Фуфельный шелк — одна из самых дорогих тканей на побережье.

— Ммм... — пробормотала Машка. — Подозреваю, что фуфелки — это такие маленькие рыбки, жучки или бабочки...

Технологию производства шелка она представляла себе весьма отдаленно. На одном из уроков биологии говорили что-то о тутовом шелкопряде, и, кажется, это была то ли бабочка, то ли гусеница, но в тот день сосед по парте снова ухитрился прилепить жвачку к Машкиным волосам. Разумеется, в этот момент Машку не слишком интересовал урок.

— Верно, бабочки, — удивленно подтвердила Айшма. — Впрочем, подробности производства шелка тебе знать, наверное, не обязательно. Достаточно того, чтобы ты ориентировалась в имении и могла ознакомить с ним гостей мессира Вилигарка. Итак, на фуфельных плантациях разводят фуфелок, из личиночных нитей которых ткутся дорогие шелковые ткани. Научная работа мессира требует больших денежных вложений, но, хвала Бейцу, мессир не бедствует.

Присмотревшись, Машка увидела, что поверхность поляны, принятая ею за странную серую траву, на самом деле состоит из миллионов веретен, поставленных на один из острых концов.

— Это личинки фуфелки, готовые к обработке, — проследив направление ее взгляда, пояснила Айшма. — Когда огородники соберут их, мы отправим обоз в город.

— Огородники? — зачарованно переспросила Машка, наблюдая за тем, как детишки ловко собирают личинок в большие корзины.

— Каждый зародыш знает, что в доме живут и работают домники, в огороде — огородники, в городе — городовые, а в лесу — лесники. Стыдно быть такой невеждой! — фыркнула экономка. — А плантация — это тоже огороженное пространство — огород!

Машка медленно кивнула, усваивая потоки новой информации. В мире, где далеко не все слова означают именно то, к чему привык, ориентироваться довольно сложно. Как ни крути, а привычки довольно многое определяют в жизни.

Айшма замерла ненадолго, потом нервно провела рукой по лицу и бросила раздраженно:

— Ну что ты стоишь? Идем!

Машка еле слышно фыркнула, но послушно потопала вслед за экономкой обратно к дому. Перед парадной дверью красовалась здоровенная статуя животного, поразительно похожего на унылого ежа в очках. Глаза его казались особенно выразительными из-за толстых нашлепок-линз, сделанных из местного аналога горного хрусталя.

— Это Неспящий уродец. — Айшма махнула рукой в сторону статуи. — Сторож.

— Да, все в мире взаимосвязано, — пробормотала Машка себе под нос. — Если где-то есть Спящая красавица, в другом месте непременно должен оказаться Неспящий уродец.

Ежик-очкарик вовсе не был уродлив, но, вероятно, у его создателя были свои представления о прекрасном, раз он счел нужным дать своему творению такое имя. И уж точно ему не пришло в голову предварительно проконсультироваться с Машкой.

Огромный холл замка некроманта внушал почтение и трепет. Внутри было довольно холодно и мрачно, но ни паутины, ни гниющих трупов и прочей атрибутики черной магии Машка не заметила. Вероятно, благодаря настырной Айшме, вокруг царила стерильная чистота. И верно: только войдя, экономка тут же окинула помещение цепким хозяйским взглядом, от которого у Машки немедленно зачесалось между лопатками. Хотела бы она посмотреть на некроманта, вздумавшего навязывать этой несгибаемой поборнице чистоты свои понятия об уюте и приличном дизайне интерьеров! Летучих мышей также видно не было — вероятно, Айшма не разрешала своему работодателю держать в доме животных, впрочем, судя по безжизненности сада, он и сам не горел таким желанием.

Из просторной прихожей вперед, направо и налево вели совершенно одинаковые, освещенные мягким желтоватым светом коридоры, а вверх и вниз тянулись лестницы. Вверх — широкая каменная, вниз — узкая деревянная. Эта последняя уводила в темноту, из которой доносились еле слышные стоны, скрипы и царапанья, вызвавшие у Машки совершенно неприличные ассоциации.

— Там внизу склад, — пояснила Айшма, заметив глумливое выражение лица новенькой. — Без разрешения хозяина туда заходить нельзя.