Потопленная «Чайка» - Ордэ Соломонович Дгебуадзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скоро продадим все, что у меня есть, и уедем отсюда!
Обратив в деньги все свое недвижимое имущество, Варвара Давыдовна оказалась обладательницей десяти миллионов рублей. Мы вдвоем отправились в Италию. По пути остановились на два дня в Одессе: здесь я сочетался браком с Варварой Давыдовной Морозовой и таким образом стал законным владельцем всех ее богатств.
Из Одессы мы морем выехали в Неаполь.
Когда наш корабль взял курс к бирюзово мерцающей Пелагоне, я вздохнул, как человек, обретший желанное освобождение. Мне верилось, что там, в чужой стране, я смогу жить по-новому — смело, не сгибая спины. Будущее рисовалось мне в радужных красках. Счастье, которое казалось столь недоступным, теперь у меня в руках, думал я. Рядом со мной жена — любящая, красивая, богатая. Она ждет от меня такой же искренней любви, и я не обману ее...
Констанца, Стамбул, Палермо, Неаполь... Оттуда — в великий Рим.
Мы поселились в великолепном трехэтажном доме на Квиринальском холме, на левом берегу Тибра. Наняли слуг и горничных. В конюшне появились арабские скакуны чистых кровей. Купили новенький «бенц».
Все было, как в сказке, когда исполняется любое желание. Я боялся оглянуться назад, чтобы не усомниться в законности, прочности всего, что происходит в настоящем. Только ночами в затуманенном сознании злыми видениями возникал передо мной старый, сердитый дед, злая на все человечество бабка и все, связанное с ними.
Как только мы устроились, Варвара, проявляя деловую сметку, приобрела на четыре миллиона рублей акций. Я совершенно ничего не понимал в этом деле, но жена убеждала меня, что ценные бумаги принесут нам немалый доход. И правда, довольно скоро мы стали получать дивиденды от приобретенных нами акций химических и горнодобывающих компаний. Может быть, все эти факты, описываемые мною, и не представляют интереса для следствия, но я все же хочу подчеркнуть верность и преданность моей жены, которая принесла мне столько счастья, и которая... Но об этом — позже...
Я хорошо запомнил тот день, когда Варвара приобретала акции. Тогда я еще раз убедился, что она считает меня своим истинным другом жизни. Заперев огромную пачку акций в свой сейф, она передала мне ключ от него и сказала:
— Все эти бумаги я оформила на предъявителя.
Этим она еще раз дала понять, что доверяет мне. За три года дивиденды на ценные бумаги превысили три миллиона.
Жизнь стала представляться мне простой и несложной, как орлу, взлетевшему под облака. Величественный Рим со своей романтикой, с фонтанами и скульптурами, с дворцами и искусственными озерами, с памятниками древности — казалось, все это создано для моего удовольствия и увеселения. Я стал отличным наездником и даже завоевал однажды приз на скачках. Конный спорт увлек меня. В Мадриде я купил вороного рысака за пятьдесят тысяч долларов и потом целый год платил по пять тысяч в месяц тренеру за его выездку.
Затем я стал искать иные способы тратить деньги. Коридоры в нашем доме были задрапированы белыми шелковыми полотнищами. По стенам, на панелях орехового дерева висели редчайшие фламандские гобелены и картины старых живописцев. Наш сад римляне называли «райскими кущами». За длинной аллеей привезенных из Чили пальм взору открывались апельсиновые и лимонные деревья. Спутанные заросли деревьев и кустов по вечерам освещались японскими фонариками. Устремленная в небо струя фонтана высоко вверху раскрывалась чудесным букетом и осыпалась вниз серебряными брызгами.
В миланской опере Ла Скала у нас была абонирована ложа, и время от времени мы наезжали на премьеры.
Время шло. Я искал все новых и новых развлечений. Мы с женой решили отправиться в длительное путешествие. Моря и океаны, красивейшие приморские города и порты, экзотические острова объездили мы на своей быстроходной комфортабельной яхте. Всюду устраивали приемы и банкеты, поражая гостей щедростью и изысканностью. Прошло два года, прежде чем мы вернулись в Рим, который стал для нас вторым домом.
Казалось, мечтать больше было не о чем. Но душа человека беспокойна и ненасытна. Сердце — маленький комочек, негасимым факелом горящий в груди, — не насытишь ничем. Я мог добиться при помощи денег всего, чего бы ни пожелал. И тогда сердце подымало свой голос: «Неужели жизнь надоедает тебе, потеряла интерес и прелесть?» Разгульным весельем, пирами и азартной игрой старался я заглушить этот голос. Но все было напрасно.
Варвара замечала, что во мне происходят какие-то перемены, но ничего не спрашивала. И я чувствовал, что она пытается найти какое-то занятие, дело, которое могло бы увлечь меня. Предложила изучить мореплавание: «Потом, говорит, купим большой океанский пароход, и ты станешь на нем капитаном, а я буду сопровождать тебя на всех морях и океанах». Но сердце мое не лежало к этому.
Тогда Варвара приобрела большое поместье под самым Римом, понастроила там фермы для домашних животных и птицы. В искусственных озерах развела рыбу, заселила их лебедями. Высокая железная ограда огораживала лесные угодья — гектаров триста. Чего только не было в этих лесах! Олени и серны, фазаны и тетерева, кабаны и косули... Одним словом, все, о чем может мечтать душа охотника. В глубине лесной чащи был возведен дом, похожий на средневековый замок. С его башен просматривался любой уголок леса. А на псарне целыми сворами бегали борзые и гончие.
В один прекрасный весенний день Варвара отвезла меня в это поместье и, увидев мое удивление, сказала:
— Все это наше!
Целый год провел я там, не покидая ни на минуту своего замка. Мне пришлось по душе новое занятие. Вместе со слугами, конюхами и егерями мы много работали по дому, охотились, рыбачили. Жизнь снова стала казаться мне привлекательной и интересной. Призрак опустошающей бездеятельности отступил, но я не знал, исчез ли он навсегда или еще вернется. Мое возвращение к жизни могло оказаться кратковременным, если бы...
Варвара, приехав как-то из Рима, посмотрела на меня таким светлым, лучистым взором, так горячо бросилась мне на грудь, что я догадался: у нас будет ребенок!
Никогда не забуду я встречу с каким-то стариком нищим, который однажды вечером, в пору нашей наивысшей радости, подошел к воротам замка с просьбой о подаянии. Я зачерпнул в кармане горсть серебряных монет и насыпал ему в руку. Старик нищий таинственно ухмыльнулся и с недовольным видом поглядел себе на ладонь.
— А золото? — спросил он. — Жалеешь. Понятно, жалеешь.
