Война по понедельникам - Антон Первушин

Он размышлял об этом несколько часов под стоны Милорда, но додумался только до того, что надо будет встать и принять смерть с гордо поднятой головой. И когда дверь наконец открылась, он встал вопреки сгибающей боли, помогая себе руками и сначала на колени, а потом по стене и выпрямился во весь рост. От слабости его повело, качнуло, но он, стиснув зубы, восстановил равновесие.

Мучители вошли. Две женщины, седой охранник, которого Бабаев так неудачно пытался нейтрализовать, и главный палач, знакомо жмурящийся и потирающий руки. У одной из женщин, у переводчицы, был пистолет. Она смотрела, опустив голову, в пол. Волосы падали ей на лицо, закрывая глаза, однако сомневаться не приходилось: именно ей поручено убить Игоря и Милорда. Осознав это, Игорь испытал облегчение: почему-то ему оказалось легче принять смерть от руки девушки-переводчицы; она вызывала у него, пусть скомканную болью и ненавистью, но самую искреннюю симпатию. А еще — он жалел ее. Бабаев испытывал желание сказать что-нибудь приличествующее случаю, что они, то есть пытчики, могут сломать его тело, но им никогда не сломать его дух, но он жалел девушку, он догадывался, что ее заставляют убивать против воли, и промолчал, чтобы облегчить ей это дело.

Вооруженные силы Клуба Альтруистов и Пресветлой Империи сходились на поле боя. Каждая из участвующих в конфликте сторон располагала совершенно достоверной информацией о том, что ее противник имеет в арсенале ядерное тактическое оружие. Нетрудно было предположить, что в случае каких-либо осложнений (провала наступательной операции, например) противник не замедлит пустить его в ход. Следовательно, появилась и требовала обдумывания идея превентивного удара. Обдумывание не заняло много времени ни у одной из сторон. Впрочем, первым нанести превентивный удар принял решение все-таки главнокомандующий Гвардии Пресветлой Империи генералиссимус Дмитрий фон Голь.

Вера подняла пистолет в вытянутой руке. Направила его в сторону Игоря Бабаева. На миг она и Игорь встретились взглядами. В глазах Бабаева не было страха смерти. Он ничего не сказал ей, не проронил ни звука.

Вера не колебалась ни секунды. Она подняла пистолет выше, одновременно всем корпусом поворачиваясь к разведчикам Империи и ловя мушкой ненавистную ухмыляющуюся рожу Протасия. И надавила на спусковой крючок.

Ничего не произошло. Лишь сухо щелкнул боек пистолета.

— Вариант «Черный тюльпан»! — пронеслось сквозь эфир открытым текстом.

— Есть «Черный тюльпан», — приняли распоряжение главнокомандующего к исполнению начальники штабов, одинаковыми жестами подзывая адъютантов.

— Есть «Черный тюльпан», — приняли распоряжение главнокомандующего командиры бомбардировщиков, одинаковым, отработанным до автоматизма движением рук в черных перчатках сбрасывая колпачки предохранителей и вставляя ключи в одинаковые гнезда.

— Есть «Черный тюльпан», — приняли распоряжение главнокомандующего командиры тяжелых боевых машин, одинаковым, отработанным до автоматизма движением пальцев перекидывая одинаковые тумблеры и тем замыкая системы герметизации своих машин.

— Есть «Черный тюльпан», — приняли распоряжение главнокомандующего командиры пехотных подразделений, на языке жестов давая сигнал подчиненным немедленно рассредоточиться за естественными укрытиями.

— Есть «Черный тюльпан»… Есть «Черный тюльпан»… Есть «Черный тюльпан»…

…Глупые злые мальчишки…

— Ты был прав, смерт, — произнесла Александра фон Больцев после секундной паузы; Протасий, довольный, улыбнулся на похвалу. — Что же ты, милая? — надменно обратилась баронесса к опешившей Вере. — Проверять нужно оружие перед стрельбой. Посмотреть — есть ли патрон в стволе.

Она шагнула к Найденовой, протягивая руку. В краткий этот миг Вера поняла, что для нее теперь все кончено, что она ляжет здесь в подвале рядом с гордым мальчишкой, которого она так не ко времени и не к месту нашла пожалеть… Так глупо все… И никто теперь не поможет. И Михаил никогда не найдет ее… «Мы встретимся, любимая моя. Главное — верить, и мы встретимся…»

Инстинктивно Вера отшатнулась к стене, и это спасло ей жизнь.

Одновременно в сотнях бомб и ракет, запущенных с подвесок самолетов или с направляющих на земле, одинаковым коротким сигналом была снята последняя защита на пусковых механизмах ядерных устройств. Одинаковые электрические импульсы проскочили в одинаковых цепях. И небо над Петерсити превратилось в раскаленный ослепительный ад. Словно солнце опустилось вдруг на землю. И земля содрогнулась от прикосновения его.

В одно мгновение здание, в подвале которого находились разведчики Империи с пленниками, обрушилось в ряду сотен других зданий взорванного города. Балка перекрытия, переломившись, разворотив отопительные трубы, в облаке пыли рухнула на головы пытчикам. Ни Александра фон Больцев, ни Протасий, ни Азеф — никто из них не успел и вскрикнуть. Молча умер Милорд, грудь которого пробил раскаленный обломок трубы. Веру же только оцарапало кирпичным осколком и швырнуло на Игоря.

Погас свет. И с кромешным мраком вернулась наконец благословенная ватная тишина, нарушаемая лишь журчанием воды и шорохом сыплющегося откуда-то песка.

Вера ошеломленно покрутила головой. Впрочем, подготовка в школе имперской разведки не минула даром: Найденова почти сразу справилась с шоком и начала действовать. Нащупала в потайном кармане «брелок разведчика» — миниатюрное устройство, полагавшееся каждому выпускнику и представлявшее собой хитроумную комбинацию из пружинного ножа, универсальной отмычки, однозарядного малокалиберного ствола и минифонарика. Наощупь включила фонарик, отвоевав у кромешной тьмы пространство в полметра радиусом. Она огляделась и вскрикнула, зажав рот ладонью. Под ногами она увидела раскрошившуюся от удара балку, и из-под обломков этой балки торчала рука — знакомая рука! И рядом с рукой на полу валялся знакомый ей пистолет.

Вера глубоко задышала, приходя в себя. Потом она нагнулась, чтобы взять пистолет. Медленно коснулась деревянной рукоятки пальцами, следя за мертвой рукой, словно опасаясь, что та вдруг вытянется и схватит ее за запястье. Едва подняв оружие, она резко отступила, потом выщелкнула в ладонь обойму. Обойма была пуста.

— Как глупо, — пробормотала Вера, выронив бесполезный пистолет.

Рядом зашевелился Игорь. Найденова посветила ему в лицо. Бабаев был в сознании, но при том совершенно невменяем. Он слепо щурился и как-то очень заторможенно поднял свободную руку, чтобы прикрыть лицо от света.

— Ты меня понимаешь? — спросила Вера, и голос ее в заваленном подвале прозвучал глухо.

Игорь медленно кивнул.

Вера не стала искать под обломками ключ от наручников, все еще приковывающих Бабаева к трубе. Подсвечивая себе фонариком, она воспользовалась отмычкой из шпионского набора.

— Ты можешь двигаться сам?

Игорь снова кивнул. Он медленно поднялся с пола, который заливала грязная вода. Вере не понравилось, как он двигается. Она понимала, что отсюда, из разрушенного города, нужно убираться как можно быстрее: то, что Петерсити кто-то из враждующих сторон подверг ядерной атаке, не вызывало сомнений, а радиация, заметим, наиболее страшна именно в первые часы после взрыва. Повелевай Верой рацио, самым правильным для нее было бы бросить Бабаева здесь, но она твердо собиралась спасти его, иначе теряло смысл все остальное.