Party of One: The Rise of Xi Jinping and China's Superpower Future - Chun Han Wong;

Но Дэн никогда не собирался принимать верховенство закона западного образца, где управляющие и управляемые несут ответственность за соблюдение одних и тех же правовых норм, применяемых независимыми судами. В отличие от многих либеральных демократий, конституция Китая является в значительной степени пустым документом - большинство ее положений приобретают юридическую силу только после того, как законодатели принимают конкретные законы для их реализации. Суды действуют под контролем партии и не имеют полномочий проверять законы на предмет их конституционности. Как сказал Дэн в 1987 году югославскому лидеру, посетившему страну, политические реформы Китая "не могут ни заимствовать так называемую демократию Запада, ни копировать их трехстороннее разделение властей". И самое главное, сказал он, они «не могут обойтись без руководства коммунистической партии».

Такие инстинкты усилились после протестов на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, которые стали для партии почти смертельным опытом и подогрели ее одержимость идеей weiwen, или "поддержания стабильности", что означает подавление беспорядков и других угроз коммунистическому правлению. Дэн ответил на это чисткой либеральных реформаторов и прекращением дальнейшего "разделения партии и правительства". Он продолжал проводить правовые реформы, но подчеркивал, что закон не должен сковывать партию.

Преемники Дэнга последовали его примеру, внедрив доктрину "ифа жигуо", или "управление нацией в соответствии с законом", предполагая, что партия будет развивать правовые институты как инструменты авторитарного контроля. И Цзян Цзэминь, и Ху Цзиньтао приняли новые законы, чтобы заполнить пробелы в законодательстве, создали частный юридический сектор и мобилизовали систему уголовного правосудия для подавления инакомыслия. После того, как Цзян приказал партии подавить духовное движение Фалуньгун в 1999 году, полиция и судебные власти сыграли ведущую роль в подавлении - задерживали практикующих Фалуньгун, оказывали давление на их адвокатов, чтобы те не признавали себя виновными, и направляли суды выполнять свой "политический долг", вынося суровые наказания.

Ху усилил использование судебных органов для репрессий, поскольку быстрый экономический рост привел к социальным волнениям. Обещая создать "гармоничное общество", он приказал чиновникам поддерживать стабильность любыми средствами, что способствовало появлению "секьюрократов", которые доказали свою ценность, сохраняя мир и обеспечивая рост экономики. 25 Ху назначил бывшего сотрудника полиции на должность председателя суда и продвигал судебную доктрину, известную как "три верховных" - судьи и прокуроры должны отстаивать "верховенство дела партии, верховенство интересов народа и верховенство конституции и законов", в таком порядке. Его администрация поощряла суды решать гражданские споры путем посредничества, а не судебного разбирательства, что, по мнению некоторых ученых, «заставляло суды в меньшей степени выступать в роли исполнителей закона, а в большей - в роли управляющих личными связями и конфликтами».

Вместо "верховенства закона" партия стала действовать в соответствии с тем, что покойный политолог Мэйлинг Бирни назвал "верховенством мандатов", в соответствии с которым передовые кадры могли в значительной степени огибать, игнорировать или даже нарушать закон, выполняя директивы - или "мандаты" - назначенные их начальством. "Местные чиновники должны преследовать приоритетные политические цели, но имеют огромную свободу действий в отношении того, какие законы выполнять", - пишет Бирни. «Таким образом, выполнение законов зависит от их совместимости с более приоритетными мандатами».

К моменту прихода Си к власти правовая система Китая стала вызывать недовольство коррупцией и недостатком профессионализма. Эта проблема усугублялась большой нагрузкой и низкой оплатой труда в судебной системе, что способствовало утечке мозгов в частный юридический сектор. Общественное недоверие к судам подорвало легитимность партии, поскольку простые китайцы стали более настойчиво требовать от правительства следовать закону и защищать права граждан. Си отреагировал на это реформой судебной системы, чтобы восстановить общественную веру и смягчить рост социального брожения. Если судебная система не будет пользоваться доверием, сказал Си, «социальная справедливость будет подвергаться сомнению, а социальную гармонию и стабильность будет трудно гарантировать».

Правовые реформы Си обрели форму осенью 2014 года, когда Центральный комитет партии провел первое в истории пленарное заседание по "верховенству закона" и представил широкие изменения в судебной системе. Они включали создание "окружных судов", которые облегчат нагрузку на высший суд в Пекине, и другие меры по ограничению вмешательства местных властей в судебные решения. Власти обещали ввести пожизненную ответственность для судей, которые неправильно рассматривают дела, и предотвратить использование пыток и других незаконных средств для получения доказательств и признаний. Партия усилила дисциплинарный надзор за судебной системой, а также повысила зарплату судьям и прокурорам, чтобы удержать талантливые кадры. Главный судья Китая принес извинения за серию неправомерных приговоров, а власти повторно рассмотрели некоторые громкие дела о смертной казни и оправдали обвиняемых.

При обсуждении правовых реформ Си часто ссылается на конфуцианские идеи о моральной чистоте и благожелательном правлении мудрых и добродетельных дворян, укореняя свое видение "управления на основе закона" в традиционной китайской культуре. На практике Си больше придерживается другой древней школы мысли, известной как легализм, или фацзя по-китайски, сторонники которой выступают за жесткое самодержавное правление как способ наведения порядка.

Легализм зародился в эпоху Воюющих государств более 2200 лет назад, до того, как Цинь Шихуанди объединил Китай. В то время как конфуцианцы видят в человеческой природе доброту, легалисты считают, что люди жадны и движимы корыстью - качества, угрожающие общественному порядку. Поэтому правитель должен использовать присущий его подданным эгоизм для поддержания контроля, назначая награды и наказания, чтобы держать в узде своих чиновников и простых людей. Только сильное государство, подкрепленное строгими законами и суровыми наказаниями, по мнению легалистов, может предотвратить хаос.

С момента прихода к власти Си проявил пристрастие к легалистской мысли. Он с восхищением отзывался о Шан Яне, древнем ученом и государственном деятеле, чьи идеи о самодержавном правлении и драконовском правосудии помогли превратить слабое государство Цинь в могущественное царство, которое основало первую императорскую династию Китая. В 2014 году Си отметил шестидесятую годовщину создания китайского законодательного органа показательной цитатой Хань Фэя, пожалуй, самого известного мыслителя-легилиста. "Если те, кто соблюдает закон, сильны, страна будет сильной", - сказал он. «Если они слабы, страна будет слабой».

Руководствуясь такими советами, Си стал главным кодификатором Китая, принимая новые законы беспрецедентными темпами и обеспечивая их неукоснительное соблюдение. В течение первого десятилетия пребывания Си у власти Всекитайское собрание народных представителей принимало в среднем почти вдвое больше законопроектов в год, чем во время второго срока Ху, согласно данным, собранным Чанхао Вэем, научным сотрудником Йельской школы права и основателем NPC Observer, сайта, отслеживающего законотворческую деятельность Китая. Некоторые законы определяют контуры авторитарного правления Си, объявляя вне закона угрозы однопартийному правительству и территориальному единству Китая, а также экономическим, социальным и киберпространственным интересам. Другие укрепляют