Завтра 3.0. Трансакционные издержки и экономика совместного использования - Майкл Мангер

условиях. В случае, если цены упадут достаточно низко, возможно, жизнеспособной идентичностью будет создание аккаунта «Танка-разведчика», чтобы нанести удар по надменным «Чистокровкам», бросившим вам вызов. (Для вас это не имеет смысла до тех пор, пока вы не окажетесь в интернет-сообществе многопользовательской ролевой игры Runescape. В том-то и дело: в мире, где каждый способен создать собственное сообщество, имеется множество возможностей для эксклюзивности и статуса.)

Гибкость – одно из важнейших свойств нашего разума; мы способны адаптироваться к престижным товарам и определениям статуса практически любого выбранного нами сообщества. Люди в возрасте в основном интересуются вещами: автомобилями, жилыми домами, украшениями. Молодым людям (это видно по их страницам в Facebook, если молодежь еще остается в этой социальной сети) более всего интересен новый опыт. Они не желают годами копить деньги для приобретения «мак-особняка» площадью 400 квадратных метров, а отправляются на Мадагаскар или прыгают с парашютом, а затем выкладывают фотоотчеты о своих приключениях в Instagram. В результате в США резко снизилось количество молодых людей, которые получают водительские права, хотя еще в 1983 г. более 90 % юношей и девушек хотели научиться управлять автомобилем. В наши дни этот показатель снизился до 75 % и продолжает падать[86].

Впрочем, даже если люди могут делать то, что они делали за тысячи лет до промышленной революции, создавая собственные идентичности на основе, отличной от «рабочих мест», возникает другая проблема. Известно, что наша возможность получать доходы, пенсионные пособия и пользоваться медицинским обслуживанием в значительной степени связана с тем, имеем мы работу или нет. Как разорвать эту связь? Способны ли мы, как часто приходится слышать, перейти к гиг-экономике?

Гиги: мальчик, который кричал: «Робот!»

Дерек Томпсон в статье «Мир без работы» попытался представить все плюсы и минусы ближайшего будущего:

Рынок труда опроверг опасения «буревестников» (предсказывавших, что промышленная революция приведет к технологической безработице) и, в соответствии с последними статистическими данными, опровергает их и в наше время… Можно понять мнение, согласно которому недавние предсказания об исчезновении рабочих мест просто сформировали самую новую главу в длинной истории под названием «Мальчики, которые кричали “Роботы!”» В этой истории робот, в отличие от волка, так и не появился.

Аргумент об отсутствии работы часто отвергают под предлогом «луддитских заблуждений». В XIX в. в Британии неразумные люди на заре индустриальной революции разбивали ткацкие станки, опасаясь, что они лишат ткачей работы… А что означает «конец работы»? Он не означает неизбежность полной безработицы или даже 30–50 % безработицы в США в следующие десять лет. Технология просто будет постоянно и плавно оказывать давление на ценность работы и количество рабочих мест. Будут уменьшаться зарплаты и доля работающих в расцвете сил на полной ставке людей. Постепенно это может привести к новой ситуации, в которой представление о работе как об основном виде деятельности взрослого человека исчезнет для большой части населения.

После трехсотлетней боязни «волков» появилось три аргумента в пользу серьезного отношения к приближающейся беде: превосходство капитала над трудом, тихая смерть рабочего класса и удивительная гибкость информационных технологий (Thompson, 2015).

Важнейшей чертой представления о том, что «программное обеспечение покоряет мир», характерного для экономики посредничества/совместного использования, является положение о вытеснении работников капиталом (в форме как машин, так и программного обеспечения); при этом производительность оставшихся в производстве работников значительно повышается. В связи с этим стоит ли нам ожидать «кончины человека работающего»? Или, как это было в прошлом, все ограничится изменением характера труда?

Идея гиг-экономики давно известна, но сейчас возможности серийной краткосрочной занятости, или «гигов», быстро расширяются[87]. Читатель уже не удивится, узнав, что причиной распространения гиг-занятости стали найденные предпринимателями новые способы продажи сокращения трансакционных издержек. Самозанятые люди – сантехники, электрики, чистильщики ковров – уже давно работают на условиях «гигов»: мастер принимает заказ по телефону, приезжает на дом к клиенту, выполняет свою работу в соответствии с инструкциями, получает деньги и прощается с хозяевами. Вполне вероятно, что мастер больше никогда не встретится с этим клиентом.

Однако гиг-занятость использовалась не везде, что объясняется, конечно же, трансакционными издержками. Как указывал Рональд Коуз, для фирмы дешевле (с точки зрения возобновления трудовых договоров и ведения соответствующих переговоров) иметь наемных работников, которым можно давать задания в зависимости от ситуации, чем нанимать людей на временной основе по разовым договорам (Coase, 1937; Коуз, 2007а). В данном случае мы вновь сталкиваемся с дилеммой «аренда или владение», но применительно к рынкам труда. Если затраты на аренду услуг работника всего на несколько часов невелики, у работодателей не остается причин для того, чтобы заключать длительные трудовые договоры. Традиционно работодатель вынужден «закупать» все рабочее время наемных работников на годы вперед, а чем они будут заняты – уже его забота. Поэтому все больше фирм предпочитают «арендовать» работников, а не нанимать штатных сотрудников.

Возникает очень интересный вопрос: что теперь мы можем называть «фирмой»? Большинство трудящихся все еще заняты на крупных фирмах – таких, которые Тайлер Коуэн и Дэвид Паркер называют «слоуновские фирмы» (в соответствии с концепцией хозяйствующего предприятия Альфреда Слоуна) (Cowen, Parker, 1997). Однако если в качестве единицы анализа мы берем юридическую и договорную «личность» всех инкорпорированных фирм, то средняя численность наемных работников снижается примерно на 25 % (Wright, 2013). Кроме того, большинство «новых» интернет-фирм привлекают работников на условиях гиг-занятости. Рассмотрим данные, представленные на рис. 5.4.

Мы видим, что около 10 млн новых «фирм», появившихся в рассматриваемый период (их количество по сравнению с 1997 г. увеличилось на 60 %), обходятся без наемных работников. И наоборот, на протяжении последних двадцати лет количество фирм, имеющих хотя бы одного наемного работника, остается постоянным. С точки зрения пропорций это означает, что более 80 % всех фирм не прибегают к услугам традиционных наемных работников.

Рис. 5.4. Почти все новые фирмы пользуются услугами ненаемных работников

Таким образом, мы можем выделить две разнонаправленные тенденции, которые выглядят как противоречащие друг другу. В наши дни в штате нескольких крупных фирм числится больше работников, чем раньше, но большинство фирм обходятся гораздо меньшим, чем в прежние времена, количеством постоянных сотрудников. Работники, которых не так давно называли просто «временные», теперь являются независимыми исполнителями, работают по договорам, то есть трудятся в условиях гиг-экономики. Если движение в этом направлении продолжится, мы рискуем столкнуться с «размыванием» границ самого понятия «фирма». Для выполнения проекта можно просто нанять группу людей, обладающих специальными навыками, репутация которых подтверждается оценками в LinkedIn. По его завершении группа распадается только затем, чтобы вновь собраться в новом сочетании для работы