Драма в кукольном доме - Валерия Вербинина

Амалия задумалась, рассеянно разглядывая карту и попадающиеся на ней названия.

«Голодуха… Тифинка… Мило, ничего не скажешь. И что же теперь предпринять? Поехать в Куровицы? Передоверить все Бутурлину? Но что у меня есть, какие доказательства? Никаких. И вообще я устала от путешествий. Интересно, когда в гимназии заканчиваются занятия?»

В понедельник дядюшка Казимир, отлучавшийся из дома по очередному амурному делу, возвращаясь, столкнулся в дверях с обширной бабой самого простонародного вида. На бабе было что-то облезлое – тулуп не тулуп, пальто не пальто, – а голову покрывал пестрый платок, да так искусно, что из-под него виднелись только кончик носа, щеки и хитрющие глаза. Казимир ненароком поглядел в эти глаза и обомлел.

– Ой, не узнал! – визгливо объявила баба и захохотала.

– Дорогая племянница, – промямлил Казимир, когда оправился от изумления, – могу ли я узнать о причине столь… э… кардинального превращения?

– Конечно, можете, дядя, – ответила Амалия своим обычным голосом, поправляя платок. – Я готовлюсь к маскараду.

– Если ты собираешься идти по улице, – сказал дядюшка, критически оглядев свою странную родственницу, – то вот эту вот часть, – он указал на то, что располагается ниже спины, – лучше уменьшить.

– Это почему? – заинтересовалась Амалия.

– Ну… – протянул Казимирчик, почесывая мочку уха, – потому что всякий встречный мужчина будет норовить за нее ущипнуть.

– Дядюшка, – объявила баронесса Корф, – да вы просто клад!

Она зашла в квартиру, с помощью горничной Даши вытащила из-под одежды лишние подушечки и обрела объемы, более напоминающие ее собственные.

– Не говорите ничего маме, – попросила Амалия на прощание. – Даша, я вернусь с черного хода. Пусть мои вещи пока полежат здесь, хорошо?

Она бросила на себя последний взгляд в зеркало, заметила, что забыла снять обручальное кольцо, и стала стаскивать его с пальца.

– Я вам рукавички дам, Амалия Константиновна, – вмешалась Даша, видя, что кольцо не снимается.

Амалия просияла, надела принесенные ей рукавицы и, попрощавшись с присутствующими, удалилась. В ответ на недоуменный взгляд Казимира горничная только руками развела:

– Пришла и говорит: мне нужна такая одежда, чтобы в толпе на меня никто внимания не обратил. Чем проще, тем лучше. Ну я взяла кое-что свое, кое-что у кухарки и отдала ей.

Разгадка такого странного поведения была проста: Амалия решила примерить на себя ремесло филера, то есть сыщика, который выслеживает подозреваемого. Сейчас таким подозреваемым для нее являлся вихрастый гимназист Алексей Киреев.

Для начала переодетой баронессе Корф пришлось несколько часов проторчать возле гимназии, в которой сын Георгия Алексеевича состоял на полупансионе. Наконец Алексей показался в дверях. Он шел в компании двух незнакомых Амалии гимназистов, и душу сыщицы охватило нехорошее предчувствие.

Троица двинулась по улице, заворачивая во все кондитерские, какие попадались ей по пути. Баронесса Корф поняла, что судьба решила ее испытать, и смирилась. По правде говоря, она никогда не подозревала, что трое детей могут быть такими прожорливыми.

В одной кондитерской они съели по мороженому, в другой заказали пирожные, в третьей потребовали какао и сели за столик, важничая и ведя себя так, как, по их мнению, ведут себя взрослые. Смотреть на них было забавно – но только посетителям кондитерской, потому что Амалии пришлось наблюдать со стороны улицы. Надо сказать, что в эти минуты она вполне оценила недотулуп, которым ее снабдила верная горничная Даша. Страхолюдный на вид, он между тем оказался достаточно теплым, чтобы с успехом противостоять атакам весеннего петербургского ветра.

Наконец троица вышла из кондитерской, и гимназисты, попрощавшись друг с другом, разошлись кто куда. Алексей двинулся по улице, а Амалия отправилась следом за ним, следя за тем, чтобы соблюдать дистанцию, и одновременно за тем, чтобы не упустить подростка в толпе прохожих.

Во вторник судебный следователь Бутурлин заполнял бумаги на своем рабочем месте, когда младший чиновник доложил, что его хочет видеть дама. Бутурлин поглядел на визитную карточку, вздохнул и приказал впустить посетительницу. Через минуту на пороге показалась баронесса Корф в темно-сером дорожном платье и элегантно сшитой накидке с меховой оторочкой.

– Прошу вас, сударыня, проходите, – сказал следователь, с любопытством глядя на Амалию. – Могу ли я узнать, какое дело привело вас ко мне?

– Скажите, Дмитрий Владимирович, вы уже нашли тело Натальи Дмитриевны? – вопросом на вопрос ответила баронесса Корф.

Бутурлин кашлянул.

– Тело нашли, – наконец признался он. – Выловили из реки, но наш доктор установил, что это мужчина и он был убит гораздо ранее госпожи Киреевой. Ничего, я думаю, скоро мы найдем тот труп, который нам нужен.

Амалия вздохнула, заранее приготовившись насладиться эффектом, который произведут ее слова.

– Боюсь, Дмитрий Владимирович, что нужный вам труп нашла я, – объявила она. Бутурлин застыл на месте. – Правда, есть одна проблема: это вовсе не мертвое тело, а очень даже живая Наталья Дмитриевна. – Амалия положила на стол листок с адресом. – Она проживает в Петербурге, в номерах, по чужому виду на жительство. Думаю, это кто-то из прислуги ее брата – возможно, прислуга из его имения. Они же, как я предполагаю, помогли Наталье Дмитриевне организовать ее исчезновение. – Дмитрий Владимирович молчал, таращась на Амалию. – Ее младший сын Алексей был в курсе дела, и только вчера он навещал мать – вероятно, с отчетом о том, что произошло за ее отсутствие.

– Но как же вы, сударыня… – выдавил из себя следователь и умолк.

– Случайность, чистая случайность, – отозвалась Амалия, сияя улыбкой. – Я увидела Алексея на улице, и мне просто стало интересно, куда он идет.

По тому, как посетительница выдержала его взгляд, Бутурлин понял, что она чего-то недоговаривает. Но следователь был человек дотошный и привык докапываться до мелочей, даже если они не имели отношения к делу.

– Могу ли я спросить, почему вы заинтересовались именно Алексеем, сударыня? Все считали, что любимцем матери был старший, Владимир…

– Э нет, – живо возразила Амалия. – Подумайте сами: Алексей больше похож на мать, да и по характеру он довольный эгоистичный ребенок, как большинство детей, которых балуют в семье… Ему не нужно было проявлять свою привязанность к матери – ее любовь и так была ему обеспечена. Да, он всего лишь мальчик, но в его лице Наталья Дмитриевна обрела сообщника, который держал ее в курсе того, что происходило в семье. Когда он услышал о признании сводного брата, он искренне поразился, потому что знал, что мать жива и здорова. По этой же причине он производил впечатление бессердечного ребенка, так как совсем не беспокоился из-за ее исчезновения…

Решившись, следователь поднялся с места, засунул бумаги в ящик стола, запер его на ключ, сунул в карман листок с адресом номеров и стал надевать шинель.