Проклятый наследник - Лаура Кнайдль

– Дай мне руку! – принц протянул свободную руку навстречу девушке. Другой рукой он держал меч, который станет ее оружием, как только церемония закончится. Ли сказал ей, что, будучи Хранителем, нельзя привязываться к какому-то определенному оружию, но большинство из них все же предпочитали сражаться мечом, который был вручен каждому из стражников на церемонии. Она примет бой со своим мечом и убьет эльву. Эта мысль придала Зейлан смелости, и она вложила ладонь в руку принца. Волоски на ее руке встали дыбом. Кожа фейри была теплой и мягкой, подсказывая, что принц редко держал в руках оружие и как будущий король вряд ли выполнял хоть какую-то работу.

– Скоро будет больно, – сказал принц.

И, прежде чем Зейлан успела спросить, как долго будет длиться боль, фейри провел магическим мечом по ее ладони. Клинок был настолько острым, что девушка увидела, как пролилась кровь, раньше, чем смогла ощутить боль.

Эта боль была не привычным жжением от пореза; это была боль чуждого ей мира, которая расползалась по всему телу, как паразит, разъедающий ее вены.

Зейлан хватала ртом воздух. Она никогда не чувствовала ничего подобного. Принц отпустил ее руку, но лишь на мгновение, за которое успел полоснуть лезвием по своей руке. Его кровь была красной. Это почему-то удивило Зейлан. В ее воображении легкие у фейри всегда были черные и жизнь сочилась из них как жидкий уголь.

Фейри снова схватил ее за руку, но на этот раз неуверенным движением, будто сам он сомневался в правильности своих действий. Тем не менее принц положил свою ладонь на ладонь Зейлан, и горение в ее жилах усилилось. Девушка стиснула зубы, наблюдая, как кровь пузырится между пальцами, одинаково красная у нее и у фейри.

– Моя кровь станет твоей магией, – сказал принц. – Твоя магия станет твоей силой, чтобы ты служила Свободной земле вечность.

Едва он произнес эти слова, как боль, пульсировавшая в теле Зейлан, изменилась. Она еще была в ней, но слабела с каждой секундой. Мгновением раньше девушке показалось, что выжигающая боль заставит ее упасть на колени перед всеми, а в следующий миг было похоже, что боль отступает сама собой, словно паразит умирал в ее жилах.

Ее существование оставило в Зейлан только далекое эхо, и она инстинктивно понимала, что это будет лишь вопросом времени, пока и этот далекий отголосок не пропадет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил принц. Его голос звучал странно неуверенно. Фейри все еще держал ее руку, их пальцы переплелись.

– Не знаю, – несколько запыхавшись, ответила Зейлан и беспокойно огляделась. Остальные фейри выжидательно смотрели на нее, слегка наклонившись вперед.

– Тебе больно?

Она покачала головой. Фейри отпустил руку и уставился на ее ладонь. Рана еще была видна. Само собой, ведь ее нанесли с помощью магического меча – ее меча, – но кровотечение уже прекратилось. И Зейлан действительно увидела, как ее кожа вокруг пореза начала медленно, но неуклонно сжиматься.

– Это все? – она пошевелила пальцами.

Принц кивнул. Улыбка снова вернулась на его лицо, и в глазах мелькнуло самодовольное выражение. Будущий король Неблагих протянул ей меч:

– Это честь для меня, послушник Аларион.

Зейлан ожидала, что после церемонии почувствует себя по-другому – более сильной. Фельдмаршал, Ли и другие Хранители всегда выглядели, двигались и действовали быстрее, сильнее и умнее, чем это казалось возможным для человека. Зейлан ничего такого не чувствовала. Совсем. Она должна будет расспросить нескольких Хранителей после церемонии, каково это, ощущать бессмертие. Конечно, ее рана могла служить доказательством, но сейчас девушка совсем не была уверена, что ритуал сработал.

Но был способ узнать…

Зейлан потянулась к мечу водной стихии в руке принца. Если девушка еще осталась смертной, она не сможет удержать это оружие. Как во сне послушница сжала пальцы на рукоятке и ничего не почувствовала. Нет, все же почувствовала. Девушка ощутила вибрацию, будто магия, заключенная в мече, призывает к себе ту магию, которая гудит где-то глубоко в ее теле.

– Пройдет некоторое время, прежде чем ты сможешь использовать магию во всех ее проявлениях, – объяснил принц, понизив голос.

– И много времени? – спросила Зейлан.

– Я не знаю, – ответил он. – Большинство людей думают, что магия – это что-то неестественное, но правда в том, что магия – это сама природа. А природа – часть тебя, она как мышца в твоем теле. Ты должна тренировать ее, чтобы понять, как она работает.

Зейлан кивнула и сунула меч в ножны на поясе. Гул ее тела стал тише, и она вспомнила о присутствии других послушников и Хранителей, которые по-прежнему наблюдали за ней. Девушка совсем забыла про них, завороженная магией и присутствием принца Кирана.

– Лимелл —

Фрейя зажмурилась и закричала. Ветер хлестал ей прямо в лицо, пока они с Ларкином падали, и она с содроганием ждала боли сломанных костей, когда Хранитель приземлился с шестиметровой высоты. Но боли не было. Девушка почувствовала рывок и неприятный спазм в желудке, от которого ее сразу затошнило. Задыхаясь от горького привкуса рвоты, Фрейя нерешительно приоткрыла веки. Она увидела землю, гравий и грязь – дорогу. Они больше не падали, Ларкин стоял на земле. Хранитель перехватил ее взгляд. Фрейя вздохнула с облегчением, но тут же чуть не выругалась, потому что мужчина резко выпрямился и побежал прочь, даже не подумав отпустить ее.

– Эй! – возмущенно воскликнула она, но Ларкин ее проигнорировал. Его громоподобные шаги сотрясали тело девушки до кончиков пальцев. Под ногами мужчины молниеносно пролетала дорога. Люди кричали и сторонились их. Ларкин через что-то перепрыгнул, и Фрейя ударилась лбом о его спину.

– Стоять! – заорал один из гвардейцев, которые все еще преследовали их, но голос казался уже более отдаленным, чем раньше, и Ларкин не собирался ему повиноваться. Напротив, он побежал еще быстрее. Фрейя бы так точно не смогла. Гвардейцы, догонявшие их, все еще стояли на крыше, но их товарищи бросились за преступниками верхом на лошадях. Они мчались по гравийной дороге, поднимая в воздух песчаные клубы пыли. Люди отступали к домам, и с каждым шагом Ларкина всадники становились все ближе к беглецам.

– Ларкин, – прошипела Фрейя сквозь шум. – Они на лошадях.

– Я знаю, – рыкнул он и резко свернул в переулок справа. Фрейя не знала, куда он бежал, вероятно, Хранитель и сам не знал этого, но ни разу не остановился.

Направо. Налево. Направо.

Гвардейцы отступили.

Налево. Налево. Направо.

Лошади замедлились?

Направо. Налево. Направо.

Улицы стали более узкими, а стены стояли плотнее друг к другу. Слишком плотно.

– Во имя Короля! – воскликнула Фрейя, не в силах подавить усмешку, заметив, что всадники остановились перед узким проходом и переглянулись. Гвардейцы слезли с лошадей, но действовали слишком медленно, а Ларкин снова пустился бежать. Они уже продвинулись глубоко в центр города. Здесь дома были больше, переулки извилистее, улицы оживленнее, а толпа – гуще. Ларкин нырнул между какими-то рыночными ларьками, и крики торговцев заглушили подозрительные возгласы гвардейцев. За прилавком с разноцветными платками Ларкин остановился и медленно спустил Фрейю со своего плеча. В погоне девушка от волнения забыла о своей тошноте, но теперь, когда ноги коснулись земли, ее желудок снова дал о себе знать. К тому же у Фрейи вдруг резко закружилась голова, и она качнулась в сторону. Ларкин удержал ее за руку, и как раз вовремя, потому что девушка совсем не чувствовала своих ватных ног и вот-вот могла упасть.