Сон разума - Наль Подольский

— Значит, в печке… — ворчливо повторил Шошин, — тогда еще вот что послушайте. К нам вчера заявился полковник из управления, вроде как с инспекцией. В разных делах маленько покопался, кое-как, видно, что для проформы… я таких хлюстов повидал. А на деле-то его интересовало только одно: кто, да зачем, да по какому приказу выезжал тогда к вашему «Крекингу». Я же вам говорю, дело серьезное. Лично у меня все чисто. Ту поездку я оформил как выезд по сигналу, будто там разборка со стрельбой, по документам она значится за капитаном Подгорным, а я ни при чем.

— Истинное наслаждение, — пропел адвокат елейным голосом, — работать со специалистом высокого класса.

— А мне это дело не нравится, — угрюмо пробурчал Шошин, — да и вы без конца темните. Прямо как кот на паркете: знает ведь, что в деревяшке дерьмо не зароешь, и все равно скребет лапой… вот и вы так же… Ладно, посмотрим. — На прощание он пожал руку Александра Петровича так, что тот чуть не вскрикнул.

«Хам, — думал адвокат, тряся пострадавшей рукой, — и надо же, как похож на собаку… совершенно бульдожья морда… то-то ему и коты не нравятся».

Боль в руке скоро утихла, а вот ледяные шипы в позвоночнике, похоже, засели крепко. В такие неприятные положения Александру Петровичу попадать еще не случалось. Его теперь ищет, и в конце концов найдет, бандитская команда, серьезная и беспощадная, а на его стороне играет один-единственный полуслепой заморыш с дедовским паяльником в руках. И от того, кто из них раньше придет к финишу, зависит его, адвоката, бесценная жизнь. Ведь это, прежде всего, унизительно, когда твоя жизнь служит предметом розыгрыша на скачках. Недопустимо ставить себя в подобные ситуации. Вот что значит — нарушать правила. Он, вообще-то, не верил ни в Бога, ни в черта, но предполагал существование некоторой высшей силы, название которой дать затруднялся, устанавливающей определенные правила. Если их соблюдать, ты в безопасности. В его профессии главный закон — не искать приключений, а, точнее, старательно и последовательно их избегать. В угоду Карине он нарушил правила, и расплата пришла немедленно.

По пути домой он решил не делиться с Кариной неприятными новостями: они неизбежно стали бы их обсуждать, а правила, в которые он верил, гласили, что любое упоминание вслух и тем более обсуждение опасности многократно ее увеличивает. И вообще, не хотелось вводить этот кошмар в семейный обиход.

Последний день в городе не принес дополнительных осложнений, хотя Александр Петрович внутренне был к ним готов. В аэропорту, во время регистрации билетов, он настороженно озирался по сторонам, стараясь, чтобы Карина этого не заметила. Впервые в жизни, поднимаясь по трапу самолета, он испытал нечто вроде удовольствия и затем в салоне, пристегнув ремень и оглядев исподтишка сидящих поблизости пассажиров, смог наконец расслабиться.

Крым встретил их влажным и теплым ветром, побуревшей за лето листвой и самое ценное, с точки зрения адвоката — людской сутолокой, в которой человек мгновенно растворялся, становился неразличим, как отдельный муравей в муравейнике.

Они поселились в бывшем санатории Министерства обороны в окрестностях Судака. Несмотря на соблазнительное положение на уступе скалы прямо над морем, он пустовал. Когда-то здесь отдыхали космонавты, летчики-испытатели и прочие государственные люди мужественных профессий, теперь же санаторий существовал на коммерческой основе и, соответственно духу времени, именовался отелем. Но для новоявленных, жадных до удовольствий богачей он был недостаточно комфортабелен, а для простых людей — недоступно дорог. Из благ современной цивилизации, помимо спортивных залов, плавательного бассейна, тренажеров и саун, отель предлагал своим постояльцам основательную, многократно дублированную систему охраны, в связи с чем его и рекомендовали адвокату около года назад, когда он не предполагал, что придет случай воспользоваться этой рекомендацией.

Но, увы, оказалось, за безопасность нужно платить не только деньгами, но и стеснением личной свободы, которое адвокат воспринял как мелкое неудобство, Карина же сочла невыносимым.

В первый же вечер, когда полная луна повисла над бухтой и цикады завели свои ночные песни, она вышла в лоджию полюбоваться лунной дорожкой на море. Оно негромко вздыхало прибоем внизу под скалами и казалось ужасно далеким и недоступным. Затем около Карины стал виться ночной мотылек, он каждый раз, когда она подставляла ему руку, садился на ладонь и тут же улетал. Играя с ним, она несколько раз перегнулась через перила, даже не заметив этого, но датчики системы безопасности работали исправно, и тотчас в их номере появились два человека из охраны. Они спокойно, без раздражения объяснили, что за линию перил высовываться не следует, и посоветовали при включенном внутри освещении дверь на балкон не открывать. А при такой луне, как сейчас, человек в лоджии представляет собой столь соблазнительную мишень, что лучше туда вообще не выходить.

— Да зачем нам все это? — возмутилась Карина. — Мы же не на войне!

С некоторым недоумением оглядев ее и адвоката, охранник пожал плечами:

— У нас гостиница с повышенным уровнем безопасности, вот и все.

— Он совершенно прав, дорогая, — поспешил вмешаться адвокат и повернулся к охраннику: — Все в порядке, извините за беспокойство.

Охранники удалились, а Карина, по их совету, погрузилась в изучение инструкции для проживающих в гостинице, отпечатанной типографским способом в виде довольно объемистой книжицы. Сначала она тихонько посмеивалась, но, не дочитав и до середины, в раздражении бросила брошюру на стол:

— Если они не шутят, я бы назвала это заведение отелем усиленного режима.

— Ты же знаешь, инструкции пишутся не для того, чтобы они выполнялись, — заметил рассеянно адвокат.

— Проверим, — загадочно улыбнулась она и, заметив в его взгляде испуг, великодушно добавила: — Не сегодня, конечно, сейчас я больше всего на свете хочу спать.

На следующий день она не вспоминала об этом инциденте, и Александр Петрович надеялся, что она о нем вообще забыла. Но поздно вечером, около полуночи, когда по инструкции ни покидать отель, ни возвращаться уже не полагалось, Карина заявила, что хочет отправиться на море искупаться. Александр Петрович счел неразумным ее отговаривать, и они спустились в холл.

Дежурный охранник не спал. Он выслушал их без удивления, но сказал, что не имеет права отключать по собственному почину ни одну из подсистем электронной охраны. Если они настаивают, он может вызвать начальника службы безопасности.

Тот пришел через несколько минут, сонно моргая светлыми водянистыми глазами, и с заметным прибалтийским акцентом объявил, что их просьба совершенно невыполнима.

— В таком случае мне придется позвонить директору. — Адвокат потянулся к телефону.

— Прекратите сейчас же! Что вы себе позволяете? — неожиданно взорвался начальник охраны. — Я не могу работать в таких условиях!

Конечно, дружок, усмехнулся про себя адвокат, раньше перед твоими погонами в струнку вытягивался какой-нибудь несчастный эстонский городишко, а теперь вот настали другие времена. На лице Александра Петровича эта мысль отразилась в виде любезной выжидательной улыбки, окончательно взбесившей главу службы безопасности.