Быть Героем - Александр Николаевич Романчиков

– Эльф? – теперь она, похоже, искренне удивилась, – Я думала вас уже всех перебили под эгидой вашей не угодности этому богу.

– Почти эльф, – Паша подумал, что Мигэль не мог бы понять, о чем они с Ишвой говорят, ведь он не знает языка.

– Ладно, заходите, – Ишва отвернулась и исчезла в темноте дверного проема, громко шаркая ногами по полу.

В помещении было темно, одинокая свечка как-то слишком не решительно пыталась разогнать мрак своим слабым светом. Низкий потолок заставил согнуться даже невысокого эльфа, Паша же чувствовал себя великаном, попавшим в игрушечный домик.

Правда, предметы быта были вполне нормальных размеров, а шкаф, закрывавший полностью дальнюю стену, казался даже громоздким. В этом шкафу Ишва и хранила все свое имущество, судя по тому, что других схожих по назначению предметов интерьера в комнате не было.

Из черного, то ли от старости, то ли от тусклого освещения, шкафа знахарка извлекла несколько бутылочек, какой-то свиток, сверток с душистыми травами и деревянную коробочку. Все это она вручила Павлу в руки и недвусмысленным жестом предложила развернуться и покинуть помещение.

Паша хотел было отдать ей золота, сколько она запросит. Но старушка так бодро их подпихивала, стараясь выдворить, что времени на извлечение монет совсем не осталось. Ишва не удосужилась даже попрощаться, хлопнув дверью, которая до этого казалась Паше приросшей к земле.

Он лишь пожал плечами и двинулся к коням, возле которых подозрительно близко ошивался неприглядно одетый цыган. Завидев хозяев, он куда-то исчез, будто растворившись среди каменных стен. Вещи были на месте, ничего не пропало, и Паша с эльфом быстро уложили подарки Ишвы в сумки.

Чтобы попасть к воротам пришлось выйти на главную улицу города. К счастью именно сейчас по ней двигалась неудержимая толпа, скандирующая какую-то фразу, которую не смог разобрать даже Паша. Счастье заключалось в том, что странники были подхвачены потоком, а шествие двигалось как раз к воротам, вероятно, стремясь куда-то за город. Таким образом, им удалось смешаться с разномастной толпой и беспрепятственно покинуть стены города.

Дальше начинались трудности, так как покинуть толпу не представлялось возможным, как бы Паша не старался. Этому значительно мешали две лошади, которых он вел за собой на поводу, они совсем не хотели распихивать людей широкой грудью.

Само же праздничное шествие направлялось к поросшему вязом холму неподалеку от города. В этой роще предположительно проводились праздничные обряды, к которым Паша отношения не имел, и иметь не хотел.

Уже на подходах поток людей стал понемногу распадаться, Паше с Мигэлем наконец-таки удалось вырваться из этих крепких пут. В толпе были и всадники, а потому, не опасаясь привлечь внимания, Паша вскочил на лошадь и пустил ее рысью в направлении тракта.

На пути они были не одни, но никто из путников не обращал внимания на Павла и Мигэля. Видимо, эта дорога, хоть и сужалась до безобразия, но все-таки использовалась торговцами, которые не могли себе позволить судов. Сухопутная торговля имела много минусов. От своей затратности, до повышенной опасности, все-таки между княжествами и Византией лежали земли половцев, которые могли ограбить даже самый защищенный караван. Да и дороги они не старались поддерживать в хорошем состоянии, потому отправлялись в подобные путешествия строго на свой страх и риск.

Дорога лишь продолжала сужаться, а по ее краям растительность становилась все гуще и выше. Вскоре дорога сузилась настолько, что на ней вряд ли бы разминулись два воза. И так уж случилось, что именно на этом участке дороги столкнулись два больших обоза. Паша даже отсюда слышал, как ругаются купцы, решая кто же должен уступить дорогу другому. Может быть, этот спор решился бы быстрее, если бы не два больших отряда охраны с обеих сторон – каждый купец чувствовал за собой силу.

Чтобы не ждать, пока они договорятся, Паша и Мигэль решили просто объехать их по полю, покрытому кочками и сочной травой. Но как только они сошли с дороги, отойдя на несколько шагов, причина спора караванщиков стала ясна. Болото.

Кони фыркали и отказывались идти дальше, увязая в, пусть и не глубокой, но вязкой смеси земли и воды. Всадники поспешили спешиться, чтобы кони не увязли совсем. Выбраться обратно на дорогу было куда сложнее, чем с нее сойти. К счастью все обошлось лишь испачканными сапогами, да подпорченным настроением. Виноватыми Павел считал несговорчивых купцов, которые вполне могли бы разъехаться, если бы не их упрямство и толстолобость.

Не замечая двигающегося в их сторону Павла, хозяева обозов продолжали спорить, а их охранники все ближе придвигались друг к другу, занимая удобные для атаки позиции. Паша понял, что эти отряды точно не разойдутся с миром. В воздухе витал запах предстоящей битвы.

В окрестностях было безлюдно, и без того редкие путники и вовсе пропали. Сюда уже не долетали звуки городского празднества, и вряд ли бы кто-то что-то услышал, начнись на этой дороге бойня. Паша уже планировал протиснуться сквозь плотные ряды возов, рискуя снова намочить ноги, но не успел. На узком промежутке дороги, вопя обидные слова, заменявшие боевые кличи, сошлись две маленьких армии. Ржание лошадей, звон железа, крики стоны – все смешалось в тягучую симфонию смерти. Свое соло в ней исполняли безоружные возницы, которые истошно вопили, когда их резали, как свиней. Было видно, воины не собираются щадить никого, ведь другого пути нет, дорогу продолжит только один обоз.

Паша понял, что перевес на стороне каравана, который собирался покинуть Византию, по сути, являясь Пашиным попутчиком. Из криков, Павел понял, что эти его попутчики являются «грязными варварами», «мерзкими русинами» и потомками людей, с собачьими головами. Времени на раздумья у Павла не было, если сейчас же не принять участие в битве на одной из сторон, то после битвы его сочтут ненужным свидетелем. Впрочем, выбор стороны напрашивался сам, и Паша, с импровизированным кличем «За Русь», двинулся в бой.

Как оказалось, наемные охранники Византийского обоза не теряли времени, и пока купцы спорили, их отряд из пяти человек смог зайти в тыл неприятелю. Этот отряд мог бы переломить ход боя, если бы не Паша и Мигэль, которым даже не пришлось спешиваться, чтобы вступить в бой.

На скаку Паша прошил копьем первого попавшегося воина в пурпурном табарде. Тот ухватился за копье слабеющими руками и, захлебываясь кровью, упал на колени, увлекая за собой копье. Но терять оружие так быстро Паша был не намерен, резко выхватив его двумя руками. На миг он