Внутренняя война. Том 2 - Стивен Ридер Дональдсон

* * *

Бифальт знал, что Эстия остановилась на ночь в «Постелях, обеде, эле». Она послала гонца с сообщением о своем прибытии. На следующий день, когда король Бифальт решил, что она уже должна была выехать в направлении Отверстой Длани, он сел верхом и поскакал ей навстречу.

Но он не спешил. Обремененная магистром Фасиль, королева Эстия должна двигаться медленно. Король взял с собой Малыша и Сплинера, ехали шагом, сначала оставили позади Кулак Беллегера, затем проехали через старый город, через новый и дальше по каменной дороге на север. Там, в свете ясного утра на дороге между полями, на которых колосился созревший для жатвы хлеб, под размеренный шаг коня король немного успокоился и предался – что было нехарактерно для него – мечтам.

Король Смегин пытался убить Эстию. Она задумала построить эту дорогу, облегчившую сообщение между двумя королевствами. Ее лицо. Бифальту нужно было увидеть его снова.

Погрузившись в воспоминания, король восстановил в памяти цепь событий далекого прошлого: дорога Эстии и была причиной их разногласий. Он не мог сказать, что сожалеет об итогах этого противостояния. Он был не из тех, кто тратит время на пустые сожаления о своих ошибках или страхи перед их последствиями. Тем не менее в их судьбах еще звучали трагические отголоски этого конфликта. В какой-то мере они были даже печальнее, чем последствия той ночи, когда Бифальт дал своей невесте обещание никогда не прикасаться к ней.

* * *

За все годы их брака он посещал жену в ее покоях лишь дважды. Первый раз это было в их брачную ночь, когда Бифальт объявил о своем намерении немедленно отправиться в Последнее Книгохранилище, чтобы восстановить магию в Беллегере и Амике. Второй раз случился несколько лет спустя, и причиной послужило неожиданное и удивительно твердое заявление Эстии, что она намеревается построить дорогу, которой предстоит связать Беллегер, Амику и библиотеку магов. Тогда в зале тайного королевского совета они были одни, без свидетелей. Последовавший за этим спор вызвал в Бифальте ярость, а в королеве – очаровательную непреклонность.

Король настаивал на том, что не хочет иметь больше ничего общего с магистрами Книгохранилища. Играя с ним как с марионеткой, они заставили его начать приготовления к ужасной войне, которая не имела никакого отношения ни к его королевству, ни к ее. Беллегеру и Амике меньше всего сейчас нужны были новые манипуляции со стороны людей, которые были слишком высокомерны, чтобы говорить правду или выполнять свои обещания.

К сожалению, решение Эстии и в самом деле было разумным. И эта-то разумность и приводила короля в бешенство. Во-первых, Эстия утверждала, что Последнее Книгохранилище было ценным само по себе. Уже из-за одного этого его следовало защищать. Уничтожение такого громадного объема знаний было бы преступлением против всего мира. Во-вторых, несмотря на высокомерие магистров библиотеки и их махинации, они обладали исключительными способностями и проницательностью и при случае могли бы помочь Амике и Беллегеру, но лишь при условии, что помощь их подоспеет вовремя. А для этого требовалась хорошо вымощенная дорога. И, в-третьих, в самом худшем случае выжившие в войне амиканцы и беллегерцы будут вынуждены бежать в единственное оставшееся убежище – в библиотеку. Королева хотела, чтобы дорога помогла ускорить их отступление. Тогда сотни или даже тысячи жизней были бы спасены.

В раздражении Бифальт возразил жене, что у Беллегера и Амики, вместе взятых, не наберется столько людей, чтобы восстановить Отверстую Длань, собрать армию и организовать оборону западного рубежа, а еще и эта дорога – в особенности эта дорога, которая должна была бы пересечь суровые пространства безлюдной пустыни. На это королева невозмутимо ответила, что никто не знает, когда придет война. Конечно, не раньше, чем через несколько лет. А возможно, и десятилетий или и того позже. Вопрос был не в том, чтобы найти достаточное количество рабочих рук. Весь вопрос был в наличии достаточного времени.

Она заставляла его чувствовать то же твердолобое упрямство, которое захватило его во время поисков Последнего Книгохранилища. Бифальт поймал себя на том, что хочет ударить ее: ужасный порыв. Полный стыда и гнева, он выбежал из зала совета.

Но позже, тем же вечером, успокоившись, Бифальт понял, что должен поговорить с женой. Не продолжить спор о дороге. Она была королевой Амики: в своем собственном королевстве она могла строить все, что угодно. Нет, он должен был объясниться сам. Он должен был поговорить с ней о себе.

Такие люди, как генерал Кламат, Элгарт и даже принц Джаспид, назвали бы его слепым, но он видел то, что было перед его глазами. За эти годы королева достаточно ясно дала ему понять, что она по-прежнему согласна на их брачный союз, несмотря на отстранение мужа, на его суровость, на его явное пренебрежение ею. Отказ королевы отвечать эмоциями на эмоции в споре о строительстве дороги был лишь очередным подтверждением этого. Теперь Бифальт был уверен: если он упадет перед ней на колени, Эстия примет его в свою постель. Она желала быть нужной ему. Даже более, чем просто желала.

Но не он. Это и было то, что он должен был объяснить.

Послав слугу, чтобы предупредить жену, Бифальт дал королеве час. А затем направился в ее владения.

В последний раз, когда он посещал ее там, в брачную ночь, Эстия ждала его в своей спальне. На постели. Почти нагой. Ее вид тогда чуть не поколебал его решимости.

На этот раз горничная королевы проводила Бифальта в меньшую из комнат, предназначенную для частных бесед. Помещение было освещено только свечами, не лампами. По какой-то причине Эстия предпочитала свечи. Возможно, ей нравилось наблюдать, как они тают, когда горят. Возможно, свечи имели для нее символическое значение. Но она или ее слуги расставили их повсюду: по одной – в подсвечниках и по нескольку – в канделябрах. Казалось, в комнате не осталось ни одной тени. А еще свечи подчеркивали убогость старой мебели: потертые занавески, три залатанных кресла, шаткий письменный стол и табурет.

К несчастью для Бифальта, свечи так же ясно освещали и Эстию. Ее покои были лучшими из тех, что мог предоставить Кулак, но королева была слишком красива, чтобы находиться в них. Она, казалось, излучала тепло, от которого у короля сразу перехватило дыхание. На этот раз Эстия надела скромную ночную рубашку, при взгляде на которую, тем не менее, королю захотелось стянуть ее с плеч жены.

На этот раз он чувствовал себя нагим.

Чтобы поприветствовать мужа, королева поднялась со стула.

– Милорд, – тон ее был официальным, но официального реверанса не последовало. Королева вновь села, указав мужу на кресло. – Присядете?

Бифальту потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя.

– Миледи! – Ему было бы проще отправиться в очередное пекло – с товарищами, с винтовкой за спиной. – Я предпочитаю стоять.

Нежно пожав плечами, Эстия произнесла:

– Как вам будет угодно.

Эти комнаты принадлежали ей. Король уже давно передал их жене в безраздельное пользование.