Триумф воли - Сергей Зверев

В первую же ночь, невзирая на сложность ландшафта, строительство продвинулось на несколько километров. И сегодня, подгоняемые окриками конвоиров и клыками сторожевых псов, лагерники быстро взялись за дело.

Юхо боялся только одного: чтобы немцы не стали вести ложный след дальше. Приблизиться к месту строительства было невозможно даже ночью – существовала огромная доля риска нарваться на случайную засаду или быть учуянным собаками, а нацисты, закинув кабель на секретную базу, могли еще несколько дней тащить по горам бесполезные провода, сбивая тем самым с толку возможных вражеских наблюдателей. И поди тогда догадайся, где скрывается эта гавань нацистских субмарин!

Но, к великой радости американца, на следующее утро самолеты-разведчики и истребители покинули небо, а в привычные часы смены караула не произошло. Юхо выждал еще несколько часов, после чего с большими предосторожностями покинул свой наблюдательный пост и перебрался в небольшой грот. Там он еще раз проверил подробно вычерченный маршрут строительства, определил конечный пункт, и, немного отогревшись и размявшись, стал метр за метром приближаться к предполагаемой базе подлодок. Наткнувшись на первые посты, Юхо повернул обратно. Тщательно сверяясь со своими записями, он прополз по всему маршруту строительства, снова оказавшись в исходной точке – на съемочной площадке. За всю дорогу он встретил только два праздношатающихся караула, которые даже и не думали маскироваться, имея, очевидно, целью просто отгонять от этого места неосторожных путников.

С наступлением сумерек, согревшись в уютном домике друзей-рыбаков и плотно поев, Юхо снова отправился на оставленный им пост. Он неподвижно просидел в холодном укрытии всю ночь, но стройка на сей раз была мертва и пустынна.

В то же самое время, когда американский разведчик замерзал на своем наблюдательном посту среди скал, штандартенфюрер СС Курт Меер, променяв общество очаровательной фройляйн Рифеншталь на общество конструктора «Vergeltungswaffe» Вернера фон Брауна, просиживал в его довольно скромных апартаментах второй день.

Это могло означать только одно: тот объем работы, возложенный на штандартенфюрера как на ответственного за весь ход операции, он успешно выполнил, и теперь главное, завершающее слово в этой грандиозной эпопее осталось за гениальным немецким ракетостроителем.

Вернер фон Браун никогда не любил поспешных решений и выводов. Наука, которой он посвятил всю жизнь, отметала необоснованные прогнозы, скоропалительные решения, а тем более неподготовленные опыты или действия. Особенно в столь ответственный момент, когда на карту был поставлен конечный результат всего тщательно разработанного и осуществленного плана по уничтожению Мурманского порта.

Запуск «Фау-2» мог стать успешным только при определенных условиях, когда в одной кульминационной точке сойдутся самые различные составляющие, начиная от инженерно-технического обеспечения и заканчивая капризными метеорологическими прогнозами.

Ошибки тут быть не могло, и ракетостроитель терпеливо ждал этого «момента истины», коротая время за любезными разговорами со штандартенфюрером.

Второй вечер мужчины усаживались за шахматную доску, уютно расположившись в мягких креслах у теплого камина и потягивая терпкое французское вино.

– А вы, я вижу, не последний человек в структуре проекта «АНЕНЕРБЕ», – мимоходом заметил Вернер фон Браун, возобновляя прерванную накануне шахматную партию.

Штандартенфюрер удивленно воззрился на конструктора и ответил, разыгрывая искреннюю невинность:

– Никогда бы не подумал, что вы верите этим байкам, герр конструктор.

Великий ракетостроитель, снисходительно улыбнувшись, без лишних слов расстегнул ворот своей рубахи. Шею фон Брауна опоясывала массивная золотая цепочка, на которой покоилось такое же, как на пальце у Меера, серебряное кольцо с черепом и рунической символикой. На сей раз изумление штандартенфюрера было неподдельным.

– Очевидно, коллега, для ознакомления с моей персоной вам дали не то досье, – удовлетворенно промурлыкал Вернер фон Браун, наслаждаясь произведенным на штандартенфюрера эффектом. – Как видите – я тоже являюсь членом военно-духовного ордена СС, правда, звание мое чуть поскромнее, чем ваше, – я нахожусь всего лишь в чине штурмбаннфюрера, – он передвинул слона на свободную клетку, глянул на Меера и объявил:

– Курт, вам шах. Я разгадал ваше намерение рокироваться, и теперь вам придется играть в открытую.

– Я никогда не слыл скрытным человеком, если только это не в интересах государства, – парировал штандартенфюрер, одновременно пресекая наскок фон Брауна на шахматной доске. – В ведомстве Гиммлера, нашего с вами непосредственного руководителя, существует множество различных служб и ведомств. Притворство и лицемерие в мои обязанности не входят.

– Вот и прекрасно! У нас складывается великолепная партия! – ракетостроитель снова передвинул фигуру, налил в свой бокал вина и поинтересовался: – А что вы еще знаете обо мне?

– После того что я увидел, господин барон, – штандартенфюрер с сомнением покачал головой, – боюсь выглядеть в ваших глазах смешным. Этаким наивным простачком. Очевидно, мое руководство не посчитало нужным знакомить меня с вашей биографией. Разве что – в общих чертах.

– Оно и понятно, – самодовольно хмыкнул фон Браун. – То, чем занимаюсь я, – не просто сверхсекретно. Таких аналогов в мировой науке еще нет, и, смею вас уверить, не скоро будет. Руководство страны прекрасно об этом осведомлено, поэтому засекречены не только результаты опытов, а и все инженеры и конструкторы, кто работает рядом со мной. Вы не поверите, Курт, – барон понизил голос до шепота, – но свои чертежи я прячу даже от своих бывших учителей!

– От Рудольфа Небеля или от Германа Оберта? – поинтересовался Меер.

– О! – изображая восхищение, фон Браун сложил губы в овал. – Очевидно, кое-какую информацию обо мне вам все-таки предоставили! – он задумался и покачал головой:

– Нет, господин Меер, они уже изжили себя. Вчерашний день. Когда-то, еще в начале тридцатых, я бы назвал их своими учителями. Тогда мы знали наверняка только то, чего мы не собирались делать. Мы не хотели заниматься ничем другим, кроме постройки ракеты. Но как будут выглядеть эти ракеты и для чего их можно будет использовать – было для нас таким вопросом, на который мы вряд ли могли бы ответить. Каждый из нас тыкался в темноте, как слепой котенок. Судьбе было угодно распорядиться так, что первым прозрел я. Открытие мое было насколько уникально, настолько и гениально. Пусть меня осудят потомки, но я не захотел дарить свои идеи миру.

– Вы подарили их войне, – коротко резюмировал штандартенфюрер.

– Что? А-а-а… Нет, я говорил о другом мире – о научных профанах, но вы правы – мое изобретение встало на службу Марсу.

– Не скромничайте, господин барон, – понимающе улыбнулся Меер, – ваше новое изобретение, работу над которым, насколько я знаю, вы заканчиваете, способно подвергнуть бомбардировке индустриальные комплексы Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска, районы, расположенные за Уральским хребтом…