Последние дни. Том 1 - Тим Пауэрс

Кути вскоре предстояло либо принять все это, либо отречься, и он не мог избавиться от мысли, что при любом решении он все равно окажется в долгу – что ему назовут цену и известят о последствиях лишь много позже.

Но этой ночью он хотел быть просто Кути, четырнадцатилетним подростком из Лонг-Бича, увлекающимся астрономией и катающимся после школы на роликовых коньках по асфальтированным дорожкам Блафф-Парк.

Он оперся на обшитую вагонкой стену, закрыл глаза и очень аккуратно позволил своему вниманию расшириться ровно настолько, чтобы охватить весь дом. Сильнее всего он ощущал присутствие Скотта Крейна, чей нетленный труп, теперь облаченный в белое, лежал на кухне, на обеденном столе, с торчащим вертикально вверх из пробитого неподвижного горла остатком отпиленного древка гарпуна, и беременной Дианы с безволосой головой, которая суетилась возле большой кастрюли с буйабесом, стоявшей на плите совсем неподалеку от бородатой головы ее мертвого мужа, и своего приемного отца Пита, скрючившегося возле телевизора в своем длинном кабинете и занятого разговором с сыновьями Дианы Скэтом и Оливером, и Джоанны, хозяйки дома, именовавшегося «Солвиллем», которая сидела на ступеньках черного крыльца, запивая пивом «Тикейт» домашние энчилады, неподалеку от подружки одного из подростков, которая сейчас несла танцевальную вахту.

Вот Пит выпрямился и оглянулся в поисках Кути – но, вероятно, он всего лишь хотел спросить о мисках с проростками фасоли, и Кути даже не дал себе труда открыть глаза или отойти от затененной стены. После того как Анжелику удалось убедить в том, что незваным гостям следует позволить остаться и что они неким неявным, но совершенно неоспоримым образом нуждаются в поддержке со стороны Кути и имеют на нее право, она собрала некоторые дополнительные сведения насчет их проблемы и среди прочих непростых мер предложила «сад Адониса» – пять мелких алюминиевых мисок, в которых было по полдюйма рыхлой земли и по пригоршне бобов (они прорастали и быстро погибали, так что их уже дважды пришлось пересевать, и, как было известно Кути, Пит считал, что пришло время для третьего посева). «Папа, дай ты им постоять еще денек», – устало думал теперь Кути.

Но Пит высунулся из двери черного хода, сказал что-то Джоанне, вернулся, прошел через свой кабинет и теперь направлялся к парадной двери.

Кути отлепился от стены и открыл дверь как раз в тот момент, когда Пит потянулся к ручке входной двери.

– Папа, ну их, пусть постоят до завтра, – сказал он с улыбкой.

– Ты о бобах, да? – с явным волнением отозвался Пит Салливан. – Черт с ними, с бобами. У нас на телевизоре появилась полоса.

– А-а, понятно. – Кути последовал за своим приемным отцом в дом и, закрывая за собой дверь, тщательно запер ее на цепочку.

В коридоре и в кабинете, куда они вошли и остановились перед телевизором, опять сильно пахло горелым кофе. Взявшийся неизвестно откуда запах заполнял весь дом вот уже десять дней, обычно усиливаясь по ночам, даже когда все окна были открыты и жильцы готовили на целую толпу народа, среди которого попадалось много немытых людей; Арки Мавранос вроде бы разделял общее недоумение, но однажды он сказал Кути с глазу на глаз, что в 1990 году первая жена Скотта Крейна, Сьюзен, умерла от сердечного приступа, сидя за чашкой кофе, и, когда «Скорая помощь» увезла ее тело, кофе оставался горячим, и Крейн не мог допустить даже мысли о том, что он когда-нибудь остынет; он поставил чашку в духовку, включил ее на минимальный нагрев, и вскоре гуща в чашке спеклась, заполнив дом горелым запахом. Через некоторое время, сообщил Арки, Крейну в образе призрака Сьюзен явился искаженный злобный лик бога вина Диониса, необъяснимым образом привлеченного вонью горелого кофе. Все это, по-видимому, происходило до того, как Крейн сделался королем Запада, в Великую субботу 1990 года.

Сегодня кофейный запах был необычно резким и походил на испарения нагретого кофейного ликера калуа.

Решив не обращать пока внимания на запах, Кути уставился на экран. Последние десять дней они постоянно держали телевизор включенным, убавив яркость экрана до черноты. А сейчас черный прямоугольник рассекала на две части четкая горизонтальная белая линия.

– Что ж, – протянул Кути, – значит, где-то поблизости появился призрак.

Согласно теории Сола Шэдроу, бывшего хозяина этого дома, бестелесные личности порождают электромагнитные возмущения в пятидесятипятимегагерцевом диапазоне, примерно на частоте второго канала, на который телевизор и настроен. Он неглубоко, прерывисто вздохнул, разодрал согнутыми пальцами нечесаную шевелюру и тревожно взглянул на книжный шкаф у стены, на верхней полке которого стояла засаленная, выцветшая игрушечная свинка.

– Линия стала шире, с тех пор как впервые появилась?

– Да, – ответил сын Дианы Скэт, ровесник Кути, любивший сидеть перед телевизором, невзирая даже на то, что экран почти всегда оставался пустым. – Она сейчас… э-э… раза в два ярче.

– Значит, оно приближается.

Оливер, другой сын Дианы, был годом старше двух других подростков, но когда он посмотрел на Кути, его глаза были влажными.

– Папа, – сказал он, – …то есть наш приемный отец, забрал всех призраков с собой, когда кто-то… убил его. Призраки исчезли. – Последние слова он произнес с гордостью, как будто Скотт Крейн пал в яростном сражении против призраков, успев перед гибелью изрядно проредить их ряды.

– Местные – да, – кротко согласился Кути, – что бы в этом деле ни понималось под словом «местные». – Он вздохнул и продолжил, разговаривая уже, по сути, сам с собой: – По яркости полоски расстояние оценить трудно, это все равно что пытаться на глазок прикидывать абсолютную звездную величину небесных тел. Этот призрак мог оказаться укрытым, клатратированным, когда король умер, а может быть и пришельцем откуда-то издалека.

Некоторое время все находившиеся в комнате молчали, и тишину нарушал лишь непрерывный плеск воды, которая лилась с потолка в ведра и кастрюли, расставленные вокруг дивана, каплями и тонкими струйками, хотя на улице не было дождя. Затем до Кути донеслись из кухни какой-то шум и звук шагов, и в тот же миг над его головой началось громкое механическое рыганье. Он посмотрел на кухонную дверь, тут же бросил взгляд на Оливера, который сидел, скрючившись, на полу, и произнес:

– Это свинья, да?

– Совершенно верно, – твердо ответил Оливер. – Игрушка на шкафу. Хрюкает.

– Во дворе какой-то старик, – бросила Анжелика, вытирая руки кухонным полотенцем. – Запутался в кустах пираканты. – Она тоже взглянула на шкаф. – Конечно, это должно было случиться как раз в тот момент, когда свинья решила вложить в дело свои два цента.

– Вложить в дело… – повторил Кути, уловив из-за пределов здания какую-то мелькнувшую и тут же исчезнувшую мысль. – Оливер, пригласи, пожалуйста, Арки Мавраноса, ладно?

– Ладно. – Оливер легко выпрямился и выбежал к двери, ведущей на автостоянку во дворе.

– Это призрак, там, снаружи? – осведомилась Диана, беременная жена мертвеца, лежавшего в кухне.