Полуночная ведьма - Марго Арнелл

– Откуда ты знаешь? Морриган, они до одури боятся нас! И поэтому скорей предпочтут перестраховаться, чем оставить кого-то из полуночников на свободе. А существа древней крови? У многих из них, так уж вышло, полуночная магия в крови. Как думаешь, они виноваты в этом, они выбирали свою природу? Но их наказывают, их откровенно притесняют! Балор с ним, с Трибуналом. Они действуют, исходя из своих идиотских убеждений. Но почему на отступников охотишься ты? Потому что считаешь, что вершишь правосудие, делаешь правое дело? Нет. Даже агентов Трибунала и их цепных псов-полицейских я готов уважать больше, чем охотников и охотниц. Потому что для таких, как ты, важно только одно: звонкие монеты за поимку или смерть очередного безликого для вас отступника.

Морриган открыла рот, чтобы обрушить гнев на зарвавшегося нахала, но не успела. Дэмьен шагнул к ней – порывисто, будто зверь, которого слишком долго держали в клетке.

– Как доверять тому, кто шел по пути полуночной ведьмы, а затем начал преследовать своих же? А после, называя себя рассветной, сокрушался, что полуночная ему больше не доступна? Да у тебя же мнение меняется по щелчку пальцев!

– Хватит вынюхивать обо мне! – Морриган с шумом выдохнула через ноздри. Даже странно, что воздух, а не дым или огонь.

Дэмьен и бровью не повел. Застыл, возвышаясь над ней и цедя слова:

– Ты охотилась на таких, как мы, наваривалась на наших загубленных жизнях, но как только твоей сестре понадобилась помощь, тут же примчалась в Пропасть! Так почему я должен тебе доверять? Тебе, лицемерке?

Хрупкое хладнокровие треснуло и раскололось. Лишенная оков, ярость вырвалась на свободу. Морриган вскинула руку и залепила Дэмьену звонкую пощечину… и в ту же секунду отлетела назад, словно подхваченная сильнейшим торнадо. Сшибла стоящий на пути пуфик, задела край низкого стеклянного столика, рукой смахнув с него вазу. Та разлетелась на мелкие осколки, а Морриган, уже не встретив сопротивления, впечаталась в стену спиной. Да так, что хрустнули позвонки. В голове помутилось. Из последних сил она прошептала: «Artego alaya». Прохладная исцеляющая нить, сотканная из воздуха и рассветной магии, оплела позвоночник, залечивая и успокаивая боль.

Дэмьен в четыре шага преодолел разделяющее их расстояние. Порывисто наклонился, нависая над ней. Первая мысль, стремительно пронесшаяся в мозгу, почему-то была: «Хочет добить». С изумлением и неверием Морриган увидела в его взгляде раскаяние. Просто уму непостижимо. Дэмьен внезапно напомнил ей пса, который со злости укусил хозяина и теперь смотрел на него полными вины и сожаления глазами.

Мгновение спустя все исчезло, сменившись привычной хмурой маской – если не сказать, броней. Но, как и в случае с алыми вспышками в его глазах… ей не показалось.

– Я же просил так ко мне не прикасаться.

– Больной придурок, – прошипела Морриган. – А как я должна к тебе прикасаться?

– Нежно и ласково, – усмехнулся Дэмьен.

Подал руку, которую она с каменным видом отвергла. Держась за ноющую спину, поднялась.

– Просто скажи мне, как, черт возьми, вернуться в Пропасть к Клио!

– Я нанесу на твою руку метку. Она позволит тебе беспрепятственно проникнуть обратно, – нехотя предложил он.

«Попытка откупиться от меня принята», – мрачно подумала Морриган. Но это его буйство и нечеловеческие рефлексы… Она передернула плечами.

Дэмьен взял ее за запястье.

– А мне точно можно тебя касаться? – ядовито спросила она. – Меня не постигнет смертельная кара?

Отступник закатил глаза.

– Я же извинился. И, кстати, предупреждал.

– Что ты такое, Дэмьен? Откуда это в тебе?

Брошенный на Морриган взгляд, казалось, был способен заморозить ее, превратить в ледяную статую. По тому, как изменилось его лицо, она поняла, что сказала лишнее. Ненароком надавила на больную мозоль… или вскрыла едва затянувшуюся рану.

– Не твое дело.

Кипящая ярость сменилась пронизывающим холодом.

Не произнеся больше ни слова, Дэмьен нанес на ладонь Морриган метку – новую вязь кельтских рун. Не повторишь, даже если очень сильно захочешь: стоило Дэмьену нарисовать один огамический знак, как другой исчезал, будто растворяясь на ее коже.

– И не стыдно вам, полуночникам, использовать тайнопись друидов, верных последователей Дану?

– Не стыдно тебе, потомственной полуночной ведьме, использовать рассветную магию? И жить в мире, который озарила своим светом Дану?

Она не нашлась с ответом. Осталось только прожигать отступника взглядом.

Когда рисунок был завершен, метка исчезла.

– Не пытайся ее проявить, – сухо предупредил Дэмьен.

Морриган безразлично пожала плечами. Пропасть ей не дом – лишь временное пристанище. Как только Клио поправится, они обе уберутся отсюда.

И хотелось бы верить, что навсегда.

Волна паники сдавила горло. Подавшись вперед, Клио часто-часто задышала. Нащупала на тумбе стакан с водой и залпом выпила. Поставить его обратно уже не получилось – рухнув с тумбы, стакан покатился по полу. Но, судя по звуку, так и не разбился.

Одну темноту она променяла на другую. Только эта, кажется, уже никуда не уйдет.

Клио убеждала себя, что самое страшное позади. Зрение – такая малая плата за право называться живой. За спокойную жизнь вдали от теней и фоморов.

«Такая малость», – повторяла она, слепо шаря руками в воздухе и ощущая каждый синяк на теле.

Наверняка впервые за долгое время обратившись к стихийной магии, Морриган превзошла саму себя. Каждый предмет мебели в выделенной сестре спальне она пометила огненным знаком, чтобы Клио, чувствуя его на расстоянии, смогла избежать бесконечных столкновений с острыми углами. Но знаки располагались слишком близко друг к другу, и огонь в них быстро угасал – все-таки Морриган не была полноценной рассветной. В какой-то момент Клио вообще перестала их различать. Сестре знать об этом было не обязательно. Из-за смерти Клио, а после ее воскрешения и слепоты итак поднялась нешуточная суматоха. Не хотелось причинять родным еще больше неудобств, чем она уже причинила.

Она сама не заметила, как задремала. Сон был рваным, беспокойным, пробуждение – тяжелым, словно с похмелья, хотя о последнем Клио имела весьма отдаленное представление. Но это уже что-то. Все эти несколько дней, минувшие с воскрешения, она почти не спала, если только в сон ее не погружали целительницы.

Стоило закрыть глаза, как возникало жуткое ощущение, что некая сила затягивает ее… куда-то. На смену черному цвету приходил кипенно-белый, природу которого понять она не могла. Вдобавок начинала сильно кружиться голова. Клио пугалась и заставляла себя проснуться.

Шелест порошков, пересыпаемых из одной чаши в другую, хруст растираемых веточек и трав. Саманья колдовала над очередным амулетом или зельем, которое поможет Клио вернуться в нормальную жизнь. Или, во всяком случае, облегчит это возвращение.