Черная Призма - Брент Уикс

Гэвин хмыкнул, потом посерьезнел.

– Кип, мы с твоей матерью сделали то, что сделали. Я ценю, что ты пытаешься оградить меня от последствий моих выборов, но твое появление не доставит мне проблем. Пусть люди болтают. Мне плевать. Понял? – Он выдохнул. – К тому же единственный вред, который для меня имеет значение, уже причинен.

Несколько секунд Кип не мог понять. Вред уже причинен? Никого из тех, кого Кип знал, не осталось в живых.

Разве что Каррис. Вот о чем говорил Гэвин. Из-за Кипа пролегла пропасть между Гэвином и единственным в мире небезразличным ему человеком. То, что должно было приободрить Кипа, ранило его в самое больное место. Его мать заставляла его винить себя за собственное его существование, сколько он себя помнил. Его рождение разрушило ее жизнь. Он разрушил ее жизнь, поскольку ему слишком много требовалось. Люди смотрели на нее с пренебрежением. Он не дал ей достичь того, чего она могла бы добиться. Он мог бы попытаться мысленно отмести ее слова. Она не имела в виду ничего такого. Она любила Кипа, хотя ни разу ему этого не сказала. Она не понимала, насколько больно ему делает.

Но Гэвин был хорошим человеком. Он такого не заслуживал.

– Кип, Кип. – Гэвин подождал, пока Кип поднимет взгляд. – Я не брошу тебя.

Воспоминание о запертом чулане, крик-крик-крик – и без ответа.

– А нет ничего поесть? – моргая, спросил Кип. – Я словно неделю не ел.

Он ткнул себя в грудь. Ребра прощупывались.

Гэвин вытащил из своего мешка связку сарделек, отрезал одну – только одну? – и бросил Кипу.

– Утром ты отправишься в Хромерию.

– Ууутвоммм? – с набитым ртом спросил Кип.

– Я открою тебе секрет, – сказал Гэвин. – Я умею путешествовать быстрее, чем все думают.

– Вы можете исчезнуть и появиться в другом месте? Я так и знал! – сказал Кип.

– Хм, нет. Но я могу заставить лодку двигаться действительно быстро.

– О. Это… замечательно. Лодка.

Гэвин был невозмутим.

– Дело в том, что я не хочу, чтобы кто-то знал, насколько быстро я передвигаюсь. Грядет война, и если мне будет нужно оповестить о ней, я должен быть внезапным. Ты понял?

– Конечно, – сказал Кип.

– Тогда мне нужно, чтобы ты сказал мне, чего ты хочешь. Я намерен позаботиться кое о чем, пока тебя будут инициировать.

– Инициировать?

– Проводить некоторые испытания, чтобы определить твою жизнь на оставшиеся годы. Ты немного опоздал – все остальные студенты уже начали учебный год, так что придется тебя подтолкнуть. После инициации сможешь остаться на обучение.

У Кипа перехватило горло. Оказаться на странном острове, никого не зная и почти не имея времени для подготовки к испытанию, которое определит всю его жизнь? С другой стороны, Хромерия – место, в котором он научится магии, которая ему нужна, чтобы убить короля Гарадула.

– А другой выбор?

– Ты идешь со мной.

Это был свет в конце туннеля. У Кипа сердце подпрыгнуло.

– А что вы намереваетесь делать?

– То, что умею лучше всего, Кип. – Гэвин поднял взгляд, в его зрачках вращалась радуга. Он улыбнулся, но не глазами. Когда он заговорил, его голос был холоден и далек, как луна. – Я намерен развязать войну.

Кип сглотнул. Иногда, глядя на Гэвина, он ощущал себя так, словно смотрит сквозь деревья, исподволь наблюдает за гигантом, шагающим по лесу, сокрушая все на своем пути.

Гэвин снова посмотрел на Кипа. Лицо его смягчилось.

– По большей части это нудные встречи ради того, чтобы убедить трусов потратить деньги на что-то кроме вечеринок и красивых тряпок. – Он осклабился. – Боюсь, ты уже насмотрелся моей магии больше, чем большинство моих солдат. – Взгляд его затуманился. – Ну, не совсем. У тебя смущенный вид.

– Это не совсем из-за ваших слов, но… – Кип осекся. Вопрос застыл у него на языке, показавшись довольно оскорбительным. – Чем вы занимаетесь?

– Как Призма?

– Да. Э… сударь. То есть вы же император, но не похоже, чтобы…

– Чтобы все меня слушались? – Гэвин рассмеялся. – Мне тоже так кажется. Голая правда в том, что Призмы приходят и уходят. Обычно через каждые семь лет. У Призм все слабости простых людей, и большие перестановки во власти каждые семь лет могут быть катастрофическими. Если одна Призма поставит во главе каждой сатрапии своих родичей, а следующая попытается заменить их своими, скоро прольется кровь. Цвета, с другой стороны, семь членов Спектра, часто держатся десятилетиями. И они обычно весьма умны, так что они все более и более управляют Призмами, нагружая их религиозными обязанностями, чтобы заполнить их дни. Спектр и сатрапы правят вместе. У каждой сатрапии есть Цвет в Спектре, и предполагается, что каждый Цвет повинуется приказам своего сатрапа. На деле же Цвета часто становятся фактически соправителями сатрапов. Маневрирование между Цветом и сатрапом, всеми Цветами и Белой, всех Цветов и Белой против Призмы очень хорошо поддерживает порядок. Каждая сатрапия может делать что хочет у себя дома, пока не злит другую сатрапию и пока продолжается торговля, так что каждый заинтересован держать всех остальных под контролем. Все, конечно, не так просто, но суть в этом.

Это звучало и так достаточно сложно.

– Но во время войны?..

– Я был назначен промахосом. Это абсолютная власть во время войны. Все начинают нервничать – вдруг промахос решит, что «война» длится вечно.

– Но вы отказались от власти? – Кип осознал, что задал глупый вопрос.

Но Гэвин улыбнулся:

– Чудо из чудес, я не был убит. Черная Гвардия не только защищает Призм, Кип. Она защищает мир от нас.

Оролам. Мир Гэвина оказался куда опаснее того, который Кип только что покинул.

– Значит, вы научите меня извлекать? – спросил он. Это был лучший из миров. Он обучится тому, что нужно, не оставаясь в одиночестве на странном острове. И кто может научить извлекать лучше, чем сам Призма?

– Конечно. Но сначала нам нужно кое-что сделать.

Кип с тоской посмотрел на связку сарделек, которую все еще держал Гэвин.

– Еще поесть?

К полудню следующего дня Кипу уже не пришло бы в голову подшучивать насчет быстроты лодки. Они летели по волнам с немыслимой скоростью, и Гэвин накрыл их судно куполом из люксина, бормоча что-то о той женщине и ее идеях, так что, несмотря на скорость, они могли разговаривать.

– Значит, ты использовал зеленый, – сказал Гэвин, словно для него обычным делом было, сильно наклоняясь вперед с полностью красной кожей, с ногами в стропах, вцепившись руками с бугрящимися мышцами в прозрачные голубые рукояти, запускать в воду огромные заряды красного люксина, обильно потея. – Хороший цвет. Зеленые извлекатели всем нужны.