Прививка для маньяка - Алексей Макеев

Глеб вскочил и выпустил из спальни собаку. Опустился на колени и погладил кудлатую морду:

— Слушай, приятель, я был не прав. Спасибо тебе!

Гарри в ответ исполнил танец живота.

Когда в очередной раз зазвонил телефон, Глеб Аркадьевич как раз завязывал шнурки на ботинках. Телефон был «городской», а не мобильный. Звоницкий даже порой забывал о его существовании, поскольку большую часть суток проводил на работе, и по стационарному телефону говорила чаще всего Варвара Михайловна, его домработница. Когда Глебу нужно было сообщить ей, что задерживается, он набирал свой домашний номер. С тех пор как Варвара Михайловна исчезла из его жизни, телефон молчал.

— Алло? — снял трубку Глеб.

Но в трубке была тишина, а вскоре раздались короткие гудки. И что все это значит?

Телефонный звонок насторожил Глеба. Немотивированная тревога, а может быть, интуиция, шестое чувство — в общем, что-то заставило его подойти к окну и выглянуть во двор.

Прямо под его окнами рядом с «Паджеро» стояла ярко-красная малолитражка Яны Казимировой, его пропавшей ассистентки. Звоницкий узнал бы эту машину из тысячи, тем более что на крыле красовалась наклейка — женщина-кошка.

Но это была не самая главная из проблем. Вокруг машины толпились полицейские — судя по виду, наряд из ближайшего отделения. Они что-то оживленно обсуждали и то и дело поглядывали на окна квартиры Глеба.

Но и это было еще не самым страшным. А то, что из окна машины свешивалась женская рука с золотым браслетом на запястье. Рука была неподвижна. А скопление полиции вокруг означало одно — с женщиной что-то случилось.

Неужели там, во дворе его дома, в своей маленькой машинке сидит Яна? Мертвая или раненая? Скорее первое — рука абсолютно неподвижна, а полицейские не торопятся вызывать «Скорую». Нет, только не это… сегодня, разговаривая с отцом Яны, Звоницкий не то чтобы солгал, но покривил душой. Он все-таки был виноват в несчастьях Казимировой. Бедная девочка ввязалась в опасные игры своего шефа и погибла…

Стоп-стоп! Звоницкий вспомнил, что его помощница никогда не носила украшений на руках — ни браслетов, ни колец. Говорила, что мешают работать. А золото она вообще презирала и часто называла его «пошлым» и «презренным металлом».

Глеб осторожно выглянул, стараясь, чтобы его не было видно со двора. Нет, с такой высоты ничего не разглядеть. Сейчас он отдал бы все что угодно за бинокль… Но бинокля у него не было. Поэтому Глеб взял мобильный телефон и его камерой сделал несколько снимков. Так, а теперь увеличение… и еще разок… и еще… есть! Большое разрешение ухудшило качество снимка, но все, что Глебу было надо, он разглядел. Машина была точно Янина, вот и знакомая наклейка, Казимирова иногда говорила, что так выглядит ее внутреннее «Я». А вот за рулем… Глеб перевел дыхание, потому что за рулем сидела вовсе не его ассистентка. Эта свесившаяся из окна безжизненная рука, эта запрокинутая голова, эти светлые волосы принадлежали его самозваной помощнице, Любочке Тутышкиной. Самозванка была мертва. Темная полоса на горле не оставляла никаких сомнений в этом.

Звоницкий судорожно вцепился в подоконник. Так, получается, Тутышкина никуда не уехала вчера ночью. Во дворе ее подстерег тот, на кого она работала, тот, кто заставил Любочку установить взрывное устройство в клинике, а потом отравить Глеба. После двух неудачных попыток злодей разочаровался в своей помощнице, завалив сразу два задания, она стала ему не нужна, более того — опасна. И он задушил ее…

Ночью, когда Глеб гулял с собакой, никакой машины во дворе не было, значит, убийца пригнал ее позже. И поставил под окна квартиры Глеба совсем не случайно. Наверняка в машине найдут какие-нибудь следы присутствия Глеба. Конечно, найдут! Он сто раз ездил в машине ассистентки, там полно его отпечатков. А на теле Тутышкиной найдут… ой-ой, его, чего доброго, обвинят еще в изнасиловании, это не считая убийства… А соседи дадут показания, что вчера Глеб привел к себе какую-то женщину и включил громкую музыку. Может, специально, чтобы под зажигательный напев задушить сожительницу… Глеб еще разок выглянул в окно. Ему показалось, что среди полицейских форм мелькнул серый костюм. Точно такой же был сегодня на отставном полковнике Казимирове. Этот не успокоится, пока Глеб — как он уверен, убийца его дочери — не понесет заслуженное наказание.

Конечно, Глеб Аркадьевич вполне в состоянии нанять адвоката. Но, пока будет идти следствие, он будет в тюрьме, а значит, ни на что не сможет повлиять. И эта история закончится без него. Малик найдет семью Костомаровых и прикончит одного за другим. Яна Казимирова так и останется в руках похитителя до тех пор, пока станет ему не нужна, и тогда… Нет, Глеб не мог такого допустить.

В критические минуты ветеринар начинал соображать очень быстро — было у него такое полезное качество. Он принял решение — и немедленно начал действовать. Первым делом открыл дверь и выглянул на лестничную площадку. Все было тихо. Затем позвонил в дверь напротив, а пока хозяева раскачивались, подхватил под мышку Феликса и пристегнул поводок к ошейнику Гарри.

Напротив проживала пара молодоженов. Вставали они поздно, так как по ночам обожали слушать музыку. Глеб Аркадьевич был единственным из соседей, кто не вел с ними затяжную войну на этой почве, поэтому ребята — Маша и Кирилл — относились к соседу хорошо. Парень сидел без работы и несколько раз спрашивал Глеба, не прогулять ли его собачку — разумеется, за деньги.

Заспанный Кирилл, зевая, открыл дверь:

— Доброе утро, Глеб Аркадьич. Что-то случилось?

— Случилось. — Глеб протянул соседу пятитысячную купюру, и тот машинально ее принял. Тогда ветеринар сунул кота и поводок растерявшемуся парню и попросил: — Я должен уехать на пару дней. Вот ключи от моей квартиры. Кормите и выводите дважды в день. Внакладе не останетесь. Договорились? Заранее благодарен.

Кирилл кивнул, и Звоницкий вернулся в квартиру. Рассовал по карманам деньги и документы. На всякий случай прихватил ключи от машины. «Паджеро» стоял в окружении полицейских, так что придется выбираться на своих двоих. Эх, жаль, никакого оружия… Взгляд его упал на будильник. Пожалуй, его вполне можно использовать в качестве подручного средства, если приложить им по уху, сработает лучше любого кастета! Глеб сунул будильник в карман и покинул квартиру.

Дом, где он проживал, был типичной «сталинкой» — высоченные потолки, громадные квартиры. Поэтому, хотя в доме всего два подъезда, разнесены они на значительное расстояние. И чердак имелся — роскошный, надо сказать, чердак.

Звоницкий поднялся по железной хлипкой лесенке и, отперев своим ключом от чердака врезной замок, огляделся. Ага, вон точно такая же дверца, только ведет она в первый подъезд, расположенный далеко от стоянки.

…Выйдя из соседнего подъезда, Глеб Аркадьевич степенным шагом сразу же завернул за угол, а там уж церемониться не стал — быстро зашагал к остановке, и вскоре автобус уже увозил его прочь от родного дома.