Майада. Дочь Ирака - Джин П. Сэссон

Наступил чудесный теплый апрель. Прекрасная иракская весна была в самом разгаре. С кустов и деревьев свисали тяжелые разноцветные гроздья, воздух напитался чудесными ароматами. Весенние дни были теплыми и солнечными, а вечера приятно прохладными. Жители Багдада знали, что с наступлением долгого лета им придется прятаться от изнуряющей жары дома. Поэтому весной иракцы часто устраивали вечеринки в саду.

Несколько вечеров в неделю ухоженный сад Сальвы становился местом очаровательных праздников. Перед приходом гостей слуги переносили диваны и стулья из дома в сад, устанавливали их под величавыми финиковыми пальмами, и они манили к себе гостей, которые прибывали сразу после заката, когда аквамариновое небо приобретало розовый оттенок.

Шелестели листвой красивые раскидистые ветви, стрекотали насекомые, а Сальма с Майадой развлекали самых интересных людей Багдада. Майада недавно модно подстриглась и демонстрировала прекрасную фигуру, наряжаясь в шикарные платья, купленные матерью в Париже, Риме и Лондоне. Майада не знала, что это последнее лето, когда ее будут называть одной из главных модниц Багдада. Смуглые иракские красавицы, заколов волосы и украсив их цветами, прогуливались по саду Сальвы в стильных заграничных нарядах, которые часто не вполне соответствовали строгим правилам приличия, установленным на Ближнем Востоке. А элегантные мужчины курили сигары, попивали ликер и шептались о войне, уверенные, что в доме Сальвы аль-Хусри их никто не подслушает.

Но даже в эти приятные минуты все чувствовали, что над Ираком сгущаются тучи. Кровопролитная война с Ираном бушевала уже четыре года, и это удивляло иракцев, привыкших к тому, что столкновения длятся не дольше месяца. Они вспоминали о том, что не привыкли воевать с мусульманами. В основном они сражались с израильтянами, и эти войны не длились долго.

У иракцев были основания полагать, что конфликт с Ираном также не затянется. Вскоре после начала войны, в 1980 году, Арабская лига созвала Комитет добрых деяний, в который вошли арабские политики, и делегировала его представителей в Иран, чтобы заключить мир. Иракцы верили, что члены комитета быстро вернутся в Багдад с подписанным соглашением.

У Майады, однако, были дурные предчувствия, связанные с этой поездкой, потому что она, в отличие от других, знала, что об этих событиях думают в мире. Немногие иракцы разделяли это мнение. Большинство зарубежных газет и журналов не продавались в Ираке, но Сальва недавно вернулась из путешествия с чемоданами, набитыми запрещенными товарами, в том числе журналами. Никто не посмел заглянуть в багаж Сальвы аль-Хусри, приятельницы доктора Фадиля. Сальва распаковала сумки и стала раздавать журналы друзьям. В некоторых из них анализировалась нынешняя обстановка и отношения между Ираном и Ираком. Майада прочитала их все, обращаясь к друзьям в том случае, если ей требовался перевод с иностранного языка.

Одним из провезенных контрабандой журналов был уважаемый немецкий еженедельник «Шпигель». Карикатура точно отображала мнение Майады о положении Ирака. На ней был нарисован Саддам в военной форме, который лягает Хомейни. Под ней поместили надпись: «Что ж, твой ботинок уже здесь. Но как ты вытащишь его отсюда?»

Сила харизматичной личности Хомейни, которого поддерживали миллионы иранцев, готовых отдать за него жизнь, пугала Майаду. Население Ирана в три раза больше населения Ирака, а значит, Иран мог позволить себе отдать трех солдат за каждого иракца. Кроме того, в Иране предводительствовал человек ничуть не менее упрямый, чем Саддам Хусейн. С точки зрения чистой математики дела Ирака были плохи.

В октябре 1980 года, через два месяца после начала войны, Майада и ее коллеги из газеты «Аль-Джумхурия» сидели в кабинете на четвертом этаже, откуда открывался вид на Багдад. Майада не призналась им в том, что читала европейские журналы, но высказала мнение, что военный конфликт с Ираном может оказаться затяжным и изматывающим. Друзья подшучивали над ее наивностью, заглушая смехом ее сомнения, и Майада, забыв о страхе, присоединилась к разговору: журналисты обсуждали, смогут ли они за десять дней победить иранцев. Они даже начали набрасывать сценарий празднования победы. Поражение казалось невозможным, о нем никто не думал.

Но вскоре с фронта стали привозить гробы, много гробов. Улицы Багдада наполнились развевающимися похоронными черными флагами: на них писали имя солдата, место гибели, строки из Корана: «Мученики никогда не умирают» — и придуманное Саддамом изречение: «Мученики щедрее всех нас». Каждый день черных плакатов становилось все больше, и вскоре все поняли, что иракская армия несет огромные потери.

В начале Саддам дарил семье каждого убитого солдата надел земли, 5000 иракских динаров (15 500 долларов) и машину «тойота» последней модели. У популярной детской песенки появились новые строки, в которых иракцы выражали ненависть к военному жребию:

Отец вернется с фронта

В заколоченном гробу.

Мама скоро выйдет замуж,

А я буду ездить на новой «тойоте»!

Майада ужасно боялась авианалетов: она страшилась за маленькую дочку Фей. Однако ей повезло, ведь она почти не пострадала от войны. В отличие от большинства иракцев, у нее не было ни брата, ни отца, ни дяди, ни кузена, которых послали на поле битвы. Все родственники Майады либо умерли, либо жили в других странах. Ее мужу Саламу также ничто не угрожало: он служил на военной базе недалеко от города. Более того, он занимал привилегированное положение и мог через день приходить домой.

Майада делала успешную карьеру в качестве будущего автора багдадского журнала «Алиф Ба». Ситуация, в которую она попала, была нетипичной: обычно в журналистике дозволялось работать только членам партии «Баас», но вскоре после того как Аль-Бакр и Саддам захватили власть, они ясно показали, что считают родственников Сальвы аль-Хусри стойкими приверженцами режима, а значит, им не нужно вступать в партию, чтобы доказать это. Майада окончила школу и поступила в зарубежный университет. Для этого ей не потребовалось становиться членом «Баас». Ее сестра Абдия также стала исключением, хотя однажды наглый студент пытался вынудить ее присоединиться к партии. Но Абдия спокойно сказала: «Я обязательно поговорю о твоем приглашении с Саддамом, и мы еще раз это обсудим», и он навсегда забыл об этой теме.

После того как в 1979 году доктор Фадиль стал другом семьи Майады, на нее посыпались блага, чего никак не могла ожидать гражданка Ирака, не состоящая в партии «Баас». Ее назначили репортером и поручили написать несколько публикаций, приняли в Федерацию журналистов и Союз писателей. Она восемь лет работала в Арабской рабочей организации, но, в отличие от других иракцев, ей, благодаря ее семье и вмешательству доктора Фадиля, никогда не приходилось сотрудничать с офицерами разведки, то есть шпионить за коллегами, друзьями и родственниками. Она даже знала одного человека, который сдал полиции свою жену, потому что та смеялась над Удеем, старшим сыном Саддама. Несчастную женщину надолго заключили в тюрьму. Тем не менее никто не предлагал Майаде вступить в партию «Баас».

И хотя ее не заставляли вмешиваться в политику, здравый смысл подсказывал, что пробовать силы в области политической журналистики небезопасно. Вместо этого она писала об искренней любви к Ираку, сочиняла любовные романтические истории. Это вполне соответствовало ее творческим амбициям. Кроме того, она знала, что стремление выразить свое мнение может привести к проблемам. А Майада стала матерью и заботилась о собственной безопасности.