Сложенный веер - Сильва Плэт

— От такой же и слышу. И от жадной и самовлюбленной притом.

— Эт-точно, — цедит Сид сквозь зубы, все еще выгибая шею назад.

— Снять и посмотреть не проще?

— Не учи, а? Раз в неделю, как минимум. А ты на Анакоросе?

Хьелль даже не сразу соображает, что ему снова отвечают на вопрос, заданный три минуты назад.

— Там вообще не давали носить клинки.

Сид понимающе цокает языком.

— И за сколько ты восстановился?

— Я-то? Сид, Чахи тебя забери, я — Дар-Халем, какое «восстановился»? Я вернулся, взял в руки мечи и встал против отца — он мне только орад порезал.

— Вот и потренируешь меня. Недельку-другую — сколько там проходит от вызова до боя? Надо в Регламент заглянуть.

Они идут по мощеной дорожке к дому. Вместе, но не рядом. Каждый почему-то прижимается к своему краю дорожки, и словами они перебрасываются как опасными предметами, готовыми взорваться.

У входной двери Хьелль останавливается, делает шаг навстречу Сиду.

— Сид, ты серьезно?

— Ох, Хьелль, — тот тоже шагает навстречу, притягивает его одной рукой, прижимает. Сид выше на полголовы, поэтому нос утыкается куда-то в район шеи.

— Ты же знаешь, единственная ущербность дипломатических способностей Дар-Эсилей состоит в том, что у нас полностью отсутствует чувство юмора. Через несколько минут мы с тобой в этом еще раз убедимся. Когда поставим в известность родителей.

При этих словах Хьеллю мерещатся два молодых тела, расчлененные на куски.

Сид Дар-Эсиль одиннадцать лет назад

— Кретин, — резюмирует лорд Дар-Эсиль с красноречивым жестом правой руки по горлу. — И это мой сын… Кретин и самоубийца.

— Может быть, ты заткнешься? — даже не повернув головы, ненавязчиво советует второй старший дар.

— Может быть, ты назовешь мне хоть одну причину, по которой мой мальчик… — лорд Дар-Эсиль поспешно затыкается. Причину, по которой его сын, единственный из всех даров, имеет право изменить судьбу своего лучшего друга, лорд Дар-Эсиль своими руками сотворил десять лет назад. Когда разрешил малышу Халему прийти и помочь Сиду во время первого альцедо.

— Я надеюсь, что вы не собираетесь… после того как…

Наглые мальчишки ухмыляются.

— Жить вместе? Не, пап, ты же знаешь, он непереносим в больших дозах. К тому же жена дипломата должна уметь танцевать…

Сид сгибается от удара локтем в солнечное сплетение.

Хьелль сдержанно улыбается.

— Вы всегда разбирались в людях, лорд Дар-Эсиль. Ваш единственный сын — кретин. И самоубийца. Еще один раз ляпнешь такое — я тебя сам прирежу, — сообщает он взъерошенному серебряному затылку.

— Цыц, мальчишки! Что-то вы разыгрались… — старший Дар-Халем встает так резко, что хлопают полы орада, и, чуть ли не отшвырнув в сторону кресло, которое по сравнению с ним кажется игрушечным, хотя лорд Дар-Эсиль практически утопает в таком же, стоящем напротив, лезет в угловой секретер за письменными принадлежностями.

Сид разглядывает его мощную спину, тяжелый затылок (наперекор придворному этикету, старший Дар-Халем носит коротко остриженные волосы, и никто не отважится сделать замечание лучшему мечнику Империи), прямую линию плеч… Как всегда, когда он видит перед собой словно закрывающую все поле зрения, монументальную фигуру лорда Дар-Халема или его крепкие, короткие пальцы, сжимающие меч, Сид осознает, насколько от него отличается Хьелль. У того будто не мускулы, а жильные струны нашиты прямо на кости и обтянуты кожей, а нервные длинные пальцы, кажется, не могут поднять не то что меч, но тонкую саблю, какие Сид видел на Когнате. Сид трясет головой, чтобы отогнать эти мысли: …надеюсь, вы не собираетесь… он непереносим в больших дозах… Нет, мы не собираемся.

— Ты уснул или передумал? — голос отца выводит Сида из отупения. — Сядь и пиши. Я продиктую.

Сид, как во сне, усаживается за стол, берет перо. Ох, неудобно-то как! Надо отдать должное техномедийным цивилизациям: простейшая гелевая ручка — венец прогресса по сравнению с аккалабатскими приспособлениями для письма. Пытаясь вспомнить, как правильно держать перо, Сид в то же время не может отогнать от себя мысль о том, что все происходит совсем не так, как он ожидал. Он думал, что старшие дары в худшем случае разбушуются, наорут на них (отец Хьелля мог и врезать) и посадят под замок на неделю для образумления, в лучшем случае — начнут его отговаривать. Нет, он не сомневался в своем решении, у него вся кровь кипела от мысли, что поганец Дар-Акила тянет руки к лучшему, к главному, что у него есть. Но внутреннее ощущение собственного героизма, хоть и маленькое-маленькое, все же присутствовало.

Отцы же восприняли его решение как совершенно естественное, поругались умеренно, и вот теперь он сидит за столом в замке Дар-Халемов и пишет верховному лорду Дар-Акила, что, мол, так и так, ты старая свинья и сволочь, пшел прочь от моего Хьелля, а то я задушу тебя голыми руками.

— …и согласно статье 8 пункт 5 Основного Регламента… Сид, не спи, поставь точку. После Регламента. С глубочайшим почтением, лорд Сид Дар-Эсиль.

— Папа, с каким почтением?!!

— С глубочайшим. Или величайшим, если тебе так больше нравится.

— Мне никак не нравится.

— А, ну тогда напиши: «Пошел прочь, грязный подонок»… Королева будет в восторге, и наша потомственная должность лорд-канцлера перейдет от меня к тебе прямо завтра.

Откуда-то из-за плеча хрюкнул Хьелль. Сид еще раз перечитал бумагу, поставил дату, подписался и начал складывать. Почувствовав на себе напряженный взгляд отца, поднял голову. Хьелль за плечом пошевелился неуютно.

— Сид, ты забыл…

— Что я забыл?

Лицо лорда Дар-Эсиля стало каменным.

Хьелль умоляюще зашептал под ледяным взглядом лорд-канцлера:

— Сид, там в конце, когда лорды пишут друг другу…

Сид похолодел. Три года дипломатической академии. Коту под хвост. Вот, о чем сейчас должен думать его отец.

«Хвала королеве!» — приписал быстро и твердо. Сложил, протянул отцу. Тот запечатал перстнем с гербом Дар-Эсилей, перебросил через стол Дар-Халему. Тот снова, вместо того чтобы вызвать слугу, сам вышел в коридор.

— Вон отсюда! — лорд-канцлер орал редко, но если уж он повышал голос, то это был даже не ор, а грохот.

Сид, еще более бледный, чем обычно, вслед за Хьеллем вывалился из комнаты.

Старшие дары Халема и Эсиля одиннадцать лет назад

— И чем ты недоволен? — лорд Дар-Халем облокотился на спинку кресла, в котором устроился лорд-канцлер, и издевательски щурится, заглядывая сверху вниз в глаза и помахивая у того перед носом бутылкой с желтой этикеткой. — Вероятно, не возможностью прикончить последнюю представительницу позапрошлогоднего урожая. В последние два года эгребское, сам знаешь, совсем не то.