История любви в истории Франции. Том 6. Любовь "по-санкюлотски" - Ги Бретон

Уставший, растерянный, с опухшими глазами, несчастный монарх не внушал ни малейшего уважения. Над ним издевались, его ошикали, и он был вынужден быстро вернуться в Тюильри, а вслед ему неслись гневные проклятья и оскорбления.

— Долой жирную свинью! — кричали гвардейцы.

Даже поверхностному обозревателю положение монархии не показалось бы слишком надежным…

* * *

Вечером, опасаясь штурма дворца, король укрылся в Собрании. Депутаты приняли его очень вежливо, но они не могли совещаться в его присутствии, и королевскую семью закрыли в ложе Логографа.

Когда через восемнадцать часов он вышел оттуда, то уже не обладал никакой властью…

В четыре утра 11 августа королевскую семью препроводили сначала к фельянам, где все начиналось, потом в башню Тампля…

Не подозревая о подобной реакции парижан, Ферзен в этот день записал в своем дневнике: «Новости из Парижа обнадеживают…»

Он был совершенно раздавлен, узнав три дня спустя, что монархи вынуждены были укрыться среди депутатов и что толпа требует их смерти. Он писал:

«13-е, понедельник. Ужасные новости из Парижа. В четверг дворец был осажден, король и королева укрылись в Собрании: в час дня еще шло побоище во дворце и на площадях. Кровь течет ручьем, много убитых и повешенных, дворец взят штурмом, в него стреляли из восьми пушек… Дым такой густой, что, казалось, весь дворец в огне. Боже мой, какой ужас!»

15-го он записал в дневнике, в совершенной растерянности: «Новости из Парижа: король с семьей во дворце в Ноайе, их держат под стражей, они ни с кем не могут встретиться».

И, наконец, 17-го он пишет, полностью подавленный:

«Новости из Парижа: король с семьей заключены в башню Тампля».

Таков был результат неловкого и неумелого вмешательства возлюбленного королевы… Несчастная женщина заплатит жизнью за ошибки, совершенные человеком, которым двигала любовь, но не разум.

* * *

В начале заключения в Тампле с монархами обращались вполне сносно. Им оставили небольшую свиту, в которую вошли барон Хью, Шамийи, принцесса де Ламбаль, госпожа де Турзель и ее дочь, и они могли развлекаться, играя в трик-трак или читая Горация. Марии-Антуанетте даже вернули ее пианино. Пока король давал уроки латыни и истории своему сыну, она играла «Бедного Жака» — романс, который она когда-то сочинила в Трианоне с госпожой де Траване.

Но вскоре по требованию монтаньяров режим содержания пленников стал гораздо более суровым. Их лишили свиты, а национальные гвардейцы стали дерзкими.

Когда монархи спускались в сад, где их дети могли хоть немного поиграть, они читали на стенах отвратительные надписи-лозунги: «Гильотина свободна и ждет тирана Людовика XVI», «Мы сумеем посадить на диету мирную свинью». Иногда к угрозам добавлялись рисунки — под нарисованной виселицей было написано: «Людовик прогуливается на свежем воздухе». Под другой мятежники написали: «Людовик, харкающий шок». Но заключенные были спокойны и воспринимали угрозы с достоинством. И только однажды Maрия-Антуанетта дрогнула: чья-то подлая рука написала стенке лестницы: «Пора задушить маленьких волчат».

Бедная королева жила теперь в постоянном страхе за детей, опасаясь, что у нее отберут дофина.

* * *

Мятеж 10 августа привел, естественно, к некоторый политическим переменам: господину Ролану вернули портфель министра внутренних дел, а госпожа Ролан вновь стала министершей…

Окруженная Бриссо, Лантена, Боском, Банкалем дез Иссаром (который был влюблен в нее), Манон возобновила борьбу за республику, подобную античной. Она составляла министерские циркуляры, беседовала с самыми разными людьми, направляла журналистов, приписанных к министерству, требовала крови, возбуждала своих друзей и, по словам одного историка, «любила революцию, как любовницу».

Роль госпожи Ролан в делах государства, ее действия не замедлили вызвать безумное раздражение некоторых революционеров. Дантон, например, терпеть не мог эту женщину, чье влияние ощущалось во всех государственных советах. Он отпускал в ее адрес довольно грубые шутки, веселившие весь Париж. Раньше самой смелой шуткой была фраза: «Супруги Ролан — это цифра, в которой жена — число, а муж — ноль». Теперь же публика пошла гораздо дальше. Люди, умело подогреваемые Эбером и Маратом, рассказывали друг Другу, что госпожа Ролан управляет министерством, лежа голая на софе в окружении пылких любовников…

Эти обвинения, естественно, возмутили госпожу Ролан, которая по-прежнему относилась к любви с отвращением. И она возненавидела Дантона.

Именно в это время началась та жестокая борьба между сторонниками трибуна и друзьями госпожи Ролан, которая привела к самым тяжелым последствиям.

В любой войне есть своя мирная сторона — там нет женщин.

Репе КЕНТОН

Когда 22 июля 1792 года Собрание объявило, что «Родина в опасности», и решило призвать добровольцев, чтобы собрать армию, по всей Франции начались боевые приготовления.

Самый большой переполох случился в Пале-Рояле, который в тот момент называли Дворцом равенства.

Все девицы, торговавшие любовью в саду, посаженном Ришелье, мгновенно сообразили, что формирование свежих частей для них неожиданная находка. Они разбежались по вербовочным пунктам, оценивая восхищенным взглядом знатока красивых и крепких молодых людей, пришедших служить Родине.

Смешавшись с толпой, они отпускали двусмысленные, непристойные замечания, «рассуждая о некоторых физических особенностях новобранцев, шумно хихикали, думая о тех удовольствиях, которые сулили им эти солдаты».

У всех в голове была одна идея: последовать за армией и вытянуть как можно больше денег из этих мужчин, которые будут лишены любви.

* * *

Пока добрый народ выказывал свой восторг при виде батальонов храбрецов, жрицы любви вернулись во дворец равноправия, быстро собрали свои платья, чтобы быть в полной боевой готовности…

Это решение смутило многих и в первую очередь парижан. Никогда еще мужчин не охватывала такая любовная лихорадка, как в дни мятежа. После каждой перестрелки, каждой народной расправы, каждого побоища «орды самцов с руками, обагренными кровью, возбужденные только что совершенными убийствами, бежали во Дворец равноправия, чтобы удовлетворить с публичными девками половое бешенство». По воспоминаниям одного из очевидцев, создавалось впечатление что запах крови удесятерял мужскую силу и толкал людей на распутство.

Так что отъезд проституток из Парижа создавал проблему для этих пылких патриотов. А издатели «Розовых путеводителей» вообще могли разориться: куда им было деваться с их альманахами для провинциалов? Один из этих сборников как раз появился в Париже, он назывался: «Альманах адресов парижских девиц всех сортов и разного рода занятий, или Календарь удовольствий, содержащий их имена, адреса, возраст, рост, описание внешности и всех прелестей, а также описание характеров, способностей, происхождения, приключении с прилагаемой ценой услуг и подробным исследованием, посвященным английским, испанским, итальянским и немецким девушкам, на 1792 год».