Девять с половиной - Марина Рыбицкая

Трепыхаясь в неудобном седле, я проклинала все – начиная от плотной ткани, воняющей конским волосом все сильнее, до моего необдуманного желания сменить обстановку. И что мне в гареме не сиделось? Подумаешь, какие-то мелочи в виде козней.

– Йоху! – раздалось неподалеку.

Это мужчины, свободные от обшаривания аксакалов… совсем мозги спеклись – саксаулов, устроили джигитовку. Я открыла для себя новое чувство – зависть. Вернее, оно открылось само и теперь перло наружу.

Я закинула голову, рассматривая – или скорее воображая – небо, отвлекая себя от действительности. Недавно приобретенные клыки теперь норовили высунуться в самый неподходящий момент. Представив себя с этими украшениями, пропоровшими чадру и торчащими наружу, впечатлилась и начала думать о чем-то отвлеченном.

Почему люди не летают? Расправить крылья, подняться в небо и… нагадить на голову тому ишаку, который придумал это противное средство ограждения женщин от внешнего мира. И где им находиться в таком случае? А если у меня с внутренним миром нелады? Или его вообще нет? Так и шляться бездомной?

Мою верблюдицу кто-то шлепнул по заду, придавая скорости. И мы с ней затрюхали веселее. Скорость увеличилась. Злость и раздражение – тоже.

– Как ты, моя жемчужина? – подъехал ближе Агилар.

– Скоро склею створки, – мрачно буркнула я, не поворачивая головы. Если я сейчас его увижу… То тут одно из двух… Но все закончится сексом.

– Потерпи немного, злючка, – сказал Агилар и ударил коня пятками, подгоняя вперед.

Мне подумалось, что он так стремился вперед, как будто убегал от чего-то сзади. Чего-то страшного и весьма нехорошего.

Внутренности сжало ледяной рукой тревоги.

С чего бы это? Почему пара проведенных вместе ночей действует на меня как дурман, заставляя думать именно об этом мужчине, когда вокруг столько других? Что нас может связывать?

Мысли перескочили на иное.

Кто я? Какой бы наивной и неопытной я ни была, но понимание того, что мои возможности разительно отличаются от возможностей остальных людей, не могло ускользнуть от меня. Пока мне везло. Все, что происходило до этого, либо не замечалось, либо списывалось на ситуацию. А что будет дальше?

Что будет, когда Агилар узнает о моей физической силе? Или о возможности поглощать людские чувства, закусывая несъедобными предметами? Или увидит новые украшения своей любимой наложницы?

Под ногами пылила и грохотала каменистая дорога, проносились по обочинам кишлаки и отары овец; изредка попадались щедро орошаемые каналами-арыками поля и огороды, где без воды можно вырастить только тлен, песок и камень.

Верблюдица шлепала своими копытами так до противного бодро, а мне было так омерзительно мерзко, что на ум начали приходить мысли о незапланированном отдыхе в обмороке.

Останавливало только одно. Если хрупкая женщина сейчас спрыгнет с верблюда, отшвырнет его одним пинком, чтобы под ногами не путался, и уляжется после этого в томный обморок, то не закопают ли ее по-быстрому? Чтобы больше не видеть такого позорища. Замечу – своего.

Если Творец создал мужчину, чтобы тот заботился о женщине, то почему не выдал подробный список – как он должен это делать? Или выдал, но мужики его прочитывают, начиная с конца?

– Устала? – поравнялся со мной Агилар.

– Нет, – в который раз мотнулась из стороны в сторону. – Меня просто сейчас стошнит на этот корабль пустыни!

Мужчина хмыкнул и перетащил даму в седло, крепко прижимая меня к себе. Я немного поелозила, устраиваясь поудобнее, и притихла. Все неприятные ощущения как рукой сняло.

– Так лучше, инжи лик?[13] – ласково спросил Агилар, потираясь подбородком о мою макушку.

– Продолжай так же заботиться обо мне, – пробормотала я сонно. – И ты попадешь в мой рай гораздо раньше, чем рассчитываешь.

После этого мы поскакали еще быстрее. Потом еще быстрее. Потом еще ускорились.

Я порывалась сказать, что в рай лучше входить, а не вползать, но мне было лень, и я уснула. В конце концов, если кто-то не думает головой, то будет отдуваться другой частью тела.

Утром я действительно проспала и подскочила, когда в мой сон ворвался звук настойчиво трезвонящего телефона.

Я понадеялась, что босс уже свалил на работу, и подорвалась отвечать на звонок, как была, не одеваясь и не причесываясь.

– Слушаю, – схватила я телефонную трубку.

– Эля, – раздался разъяренный голос Максима Александровича. – Скажи мне, пожалуйста, сколько конфет может съесть один среднестатистический человек?

– Это вы мне позвонили, чтобы узнать то, для чего у вас сидит целый аналитический отдел? – изумилась я. – Или вам стало интересно мнение обывателя?

– Мне стало интересно, стоя в букетах по пояс, – продолжал он злиться, – не уйдет ли на больничный весь мой персонал, после того как сожрет все присланные для тебя конфеты!

– Да?!! – почесала я лоб. – А почему прислали мне, а едят они?

– Потому что! – окончательно взорвался босс. – Потому что у меня нет желания заказывать самосвал, чтобы доставить все это тебе!

– То есть я сегодня осталась без сладкого? – взгрустнула, внутренне хихикая и представляя себе эту картину.

– Это еще не все! – продолжал яриться Максим Александрович. – График моих встреч забит до отказа на месяц вперед, причем все выражают надежду, что ты будешь меня сопровождать!

– Скажите им, что я на диете! – осторожно посоветовала я, попутно расчесывая волосы растопыренными пальцами. – Ой!

– Что случилось? – всполошился босс, моментально забыв, что страшно зол.

– Ничего, – фыркнула я. – Прядь волос за бретельку зацепилась. Мало того что больно, так еще и щекотно.

Максим Александрович застонал:

– Ты добить меня хочешь!

– А вы фантазируйте в другую сторону, – порекомендовала я ему. – Вам в цветах нужно думать о возвышенном, а не о плотском.

– Изуверка! – сделал мне сомнительный комплимент работодатель. – Я всем сообщил о твоем желании сохранять фигуру, но тогда стали приносить цветы.

– У меня аллергия, – подсказала я ему. – На пыльцу.

– И это я тоже сказал, – поведали мне. – Тогда мой офис стали заваливать мягкими игрушками, косметикой и драгоценностями. Сейчас помещение похоже на магазин игрушек с уклоном в косметический бутик. Кстати, драгоценности я отправляю обратно…

– Правильно, – одобрила я. – Хиппи рулят!