Отвергнуть короля - Элизабет Чедвик

На скулах Уилла вспыхнули алые пятна.

– Мне известно, что такое честь! – резко произнес он. – И моей сестре тоже. Нам ни к чему ваши наставления.

– Тогда поучитесь благоразумию! – рявкнул Гуго. – Подумайте о том, что я вам сказал… и особенно о благополучии своей сестры.

Фрамлингем, март 1208 года

Въехав в деревню Кеттлборо, Махелт вздрогнула и в испуге огляделась вокруг, поскольку ясный весенний воздух пронзали истеричные женские вопли и визг детей.

– В чем дело? – спросила она.

Ида с встревоженным видом крепче перехватила поводья своей кобылы.

– Я не знаю.

Их спутники сомкнули ряды вокруг женщин и навьюченных пони. Ида и Махелт возвращались во Фрамлингем после недельного визита в Ипсуич. Дороги были в целом безопасны для тех, кто путешествовал под защитой вооруженных мужчин, но времена становились все более беспокойными.

Когда Махелт и Ида достигли улицы, отходившей от небольшой церквушки, то с потрясением увидели завывающую женщину, которая была привязана к хвосту солдатской лошади. Слезы ручьем текли по лицу женщины. Головной убор был сорван, и растрепанные седые косы змеились по плечам. За другой лошадью таким же образом тащили двоих детей – плачущую девочку лет десяти и мальчика помладше с длинными и тонкими ногами и грязными коленками.

Солдаты – суровые мужчины в кольчугах, с мечами на бедрах и дубинками в руках – при виде отряда Биго попятились и уступили дорогу. Деверь Махелт Уильям, возглавлявший отряд по дороге домой, выехал вперед, чтобы поговорить с солдатами, пока женщина и ее дети продолжали плакать и выть.

– Это интердикт, – сообщил Уильям, вернувшись к Махелт и Иде. – Король говорит, что если священники не желают служить своей стране, то и он больше не будет терпеть их беспутное поведение. – Уильям кивнул на солдат и их пленников. – Людей шерифа послали, чтобы арестовать всех женщин, считающихся любовницами священников. Женщина утверждает, что была женой священнослужителя на протяжении двенадцати лет, но, поскольку священникам запрещено вступать в брак, солдаты говорят, что она его шлюха, а дети – его ублюдки.

– Что с ними будет? – Махелт с жалостью посмотрела на мать и детей, хотя понимала, что ничем не сможет помочь.

Папа Римский недавно наложил интердикт на короля Иоанна и его страну, поскольку король отказался признать ставленника Папы Стефана Лэнгтона следующим архиепископом Кентерберийским. В качестве ответной меры Рим применил санкции ко всей Англии. Спор тянулся два года, предоставляя недовольным множество возможностей мутить воду за его счет. Махелт ненавидела Иоанна, но, как и большинство, считала поведение Папы деспотичным и полагала, что Рим не вправе назначать архиепископов. Интердикт означал, что священники отказывались проводить службы. Церковные колокола не звонили, мессы не служились, браки не благословлялись, исповеди не выслушивались, тела не погребались в освященной земле. Единственные службы, которые проводились, – крещение новорожденных и соборование умирающих. Тогда Иоанн начал конфисковывать церковные земли. Это решение – хитроумное и полное яда – стало новым поворотом в его правлении.

– Их отвезут в Норидж и бросят за решетку, – пожал плечами Уильям. – Если священник пожелает увидеть свою семью снова, ему придется выкупить ее из тюрьмы.

Пока они ехали во Фрамлингем, Махелт обменивалась многозначительными взглядами с Идой. У отца Майкла тоже имелась «жена», которая работала швеей в комнате Иды. У них была маленькая дочка двух лет от роду и младенец в колыбели.

– Люди шерифа явятся за Венгевой?

– Не знаю. – Ида выглядела обеспокоенной. – Надеюсь, нет. Шериф – человек короля, но у него нет причин изводить нас во Фрамлингеме.

Махелт неловко поерзала в седле. Ида не обвиняла ее и даже не намекала на случай с Уиллом, но чувство вины не давало Махелт покоя. Она не жалела, что перебралась через стену, но осознала, как опасно это было, причем не только для нее и брата.

Когда они прибыли во Фрамлингем, там кипела жизнь. Махелт огляделась по сторонам при виде лошадей и повозок.

– Эбен! – воскликнула она, увидев черного жеребца Гуго, привязанного к кольцу в стене, где его растирал конюх.

Большой гнедой графа тоже был здесь, а также скакуны множества рыцарей и оруженосцев. Не дожидаясь помощи грума, Махелт спрыгнула с кобылы и со всех ног бросилась в дом, отчего Ида, невольно улыбнувшись, печально покачала головой.

Гуго как раз выходил, и Махелт едва не налетела на него. Он поймал ее, придержал, поднял в воздух и закружил. Махелт закинула руки ему на шею и поцеловала. Гуго засмеялся, прижал жену к себе и отстранил, чтобы как следует рассмотреть.

– Мы были в Ипсуиче, – сообщила Махелт. – И не ожидали вашего возвращения раньше чем через неделю.

Улыбка Гуго слегка поблекла.

– Нам показалось, что пора возвращаться домой, – ответил он и направился дальше, чтобы поцеловать мать и хлопнуть брата по плечу.

Граф вышел из дома следом за Гуго, и Махелт присела перед ним, соблюдая приличия, которыми пренебрегла, приветствуя Гуго.

– Дочка, – мрачно произнес он, – в моих вещах лежат письма от вашего отца. Он посылает поклон и подарки… и напоминает, что теперь вы жена Биго.

Слова графа сорвали с Махелт маску благопристойности.

– Вы видели моего отца? – жадно спросила она. – С ним все благополучно, милорд?

– О да, с вашим отцом все благополучно. – Хмурый, как штормовое море, взгляд графа слегка потеплел. – Позвольте успокоить вас, сообщив, что ирландская проблема решена. Ваша мать, братья и сестры в безопасности. Ваш отец договорился с королем о новой хартии для Лейнстера и вернулся в Ирландию, чтобы уладить свои дела. Мейлира Фицгенри на посту юстициария Ирландии сменит епископ Нориджский. – Роджер Биго кивнул в знак завершения разговора и бросил многозначительный взгляд на суматоху во дворе. – Не стану отвлекать вас от ваших обязанностей.

Следующие несколько часов Махелт и Ида провели, отдавая приказания слугам, организуя еду, спальные места, распаковывая вещи первой необходимости и решая всевозможные задачи, сопровождающие возвращение двух ветвей семьи. Наконец, наведя порядок, Махелт улучила минутку, чтобы посидеть в саду под западной стеной и прочесть письмо отца. Слова, начертанные отцовским писцом, были обнадеживающими. У него все благополучно, и ей не о чем тревожиться. Отец не порицал и вообще не упоминал происшествия с Уиллом, но просил ее хранить верность мужу и повиноваться свекру. Махелт наморщила лоб, гадая, что было сказано при дворе. Отец прислал ей небольшую шкатулку с драгоценностями: серебряной ирландской брошкой, золотыми кольцами и шпильками для вимпла, серебряными подвесками для шлейки ее кобылы. Уильям Маршал любил дочь и желал ей добра. Махелт зажмурилась, но слезы все равно обожгли лицо.

Услышав звук, девочка стремительно обернулась и увидела, что к ней идет Гуго, а за ним, сопя, бежит Трайпс. Она поспешно вытерла глаза краем рукава.