Игра на понижение. Тайные пружины финансовой катастрофы - Майкл Льюис

Чарли и Джейми продолжали обзванивать всех, кто, по их мнению, имел хоть какое-то отношение к новому рынку, в надежде, что этот человек разъяснит все его безумства. Через месяц они, наконец, наняли на работу эксперта, Дэвида Берта. Чтобы дать представление о том, сколько зарабатывают на рынке облигаций, журнал Institutional Investor начал составлять список под названием «20 восходящих звезд рынка бумаг с фиксированным доходом». Дэвид Берт составил свой рейтинг доходов участников рынка низкокачественных ипотечных бумаг. Раньше Берт работал на облигационный фонд BlackRock с активами в $1 трлн, принадлежавший частично Merrill Lynch. Он занимался оценкой низкокачественных ипотечных кредитов. В его обязанности входило выявление потенциально проблемных облигаций до того, как они станут проблемными. Берт уволился в надежде основать собственный фонд для инвестирования в низкокачественные ипотечные облигации и для осуществления этой цели согласился консультировать чудаков из Cornwall Capital за $50 000 в месяц. В его распоряжении имелась самая полная информация и модели для ее анализа. Он мог сказать, к примеру, что произойдет с ипотечными кредитами по штатам при различных сценариях изменения цен на жилье. А затем, учитывая полученные прогнозы, он мог определить, что произойдет с конкретными ипотечными облигациями. Оптимальное использование данной информации, по его расчетам, предполагало покупку качественных и продажу некачественных ипотечных облигаций.

Cornwall Capital не особо интересовалась внутренними сложностями. Если ты ждешь полного краха на рынке, отбор лучших ипотечных облигаций представляется пустой тратой времени. Они вручили Берту список CDO, на понижение которых играли, и попросили высказать мнение. «Мы всегда искали людей, которые могли разъяснить нам, почему мы творили то, что творили, – говорит Джейми. – Он этого сделать не смог». Зато Берт сообщил, что они, похоже, первые, кто покупает дефолтные свопы на транши CDO «два А». Не очень обнадеживающе. Они сознавали, что многого еще не понимают на рынке CDO; они выбрали CDO для игры на понижение, и решили действовать более продуманно. «Мы уже бросали дротики, а тут подумали: “Надо бы целиться поточнее”», – говорит Джейми.

Анализ, представленный Бертом через несколько недель, удивил их не меньше, чем его самого. Отобранные облигации были идеальными. «Он восхитился, дескать, вы, ребята, классно поработали, среди этих CDO полно низкосортных облигаций», – вспоминает Чарли. Правда, они еще не поняли, что облигации в составе CDO на самом деле являлись дефолтными свопами на облигации, и следовательно, эти CDO были не обычными, а синтетическими, и что облигации, лежащие в основе свопов, тщательно отобраны Майком Бэрри, Стивом Айсманом и всеми теми, кто играл на понижение рынка. Им еще во многом предстояло разобраться.

Трудность, как всегда, заключалась в том, чтобы сыграть роль опытного профессионала и при этом не оказаться дураком за покерным столом. К январю 2007 года в своем крошечном 30-миллионном фонде они имели $110 млн в дефолтных свопах на транши CDO «два А», обеспеченные активами. Продавцы свопов не знали, как их использовать. «Они делали ставки, во много раз превышающие имеющийся у них капитал, – рассказывает молодой брокер из Deutsche Bank. – И работали они с дефолтными свопами на CDO, о которых со знанием дела могли говорить от силы три-четыре человека в банке». Чарли, Джейми и Бен вроде бы понимали, что делали, а вроде бы и нет. «Мы малость помешались на этих сделках, – признается Чарли. – И нам уже не с кем было консультироваться. Но мы так и не могли понять, кто стоит по другую сторону. Мы продолжали искать людей, которые открыли бы нам глаза на наши ошибки. И все еще сомневались, в своем ли мы уме. Потому что все задавали нам один и тот же вопрос: “Вы случайно не лишились рассудка?”»

Оставалось лишь несколько недель до начала кризиса, но они об этом даже не догадывались. В пустом театре, на который они набрели по воле случая, готовилось самое фантастическое драматическое представление из всех виденных ими. Но и об этом им не было известно. Они знали лишь то, что еще многого не знают. Однажды в телефонном разговоре их продавец дефолтных свопов из Bear Stearns упомянул о ежегодной конференции по низкокачественным бумагам, которая должна была открыться через пять дней в Лас-Вегасе. Там собирается весь цвет рынка низкокачественных ипотечных ипотек; их ожидают именные таблички и экскурсия по гостинице Venetian. Bear Stearns запланировал для своих клиентов особое мероприятие на полигоне Вегаса, где те смогут поучиться стрелять из любого оружия, от глока до узи. «Мои родители либералы из Нью Йорка, – говорит Чарли. – И мне не разрешали иметь игрушечное оружие». Вместе с Беном он полетел в Лас-Вегас, чтобы пострелять с Bear Stearns и поискать кого-нибудь, кто мог объяснить, почему не стоит играть на понижение рынка низкокачественных ипотечных кредитов.

Айсман играл в гольф совсем не так, как другие обитатели Уолл-стрит. Партия обычно начиналась с всеобщей неловкости на первой площадке «ти», когда Айсман появлялся, всем своим видом нарушая правила приличия гольфиста с Уолл-стрит. На игру в клуб Bali Hai в Лас-Вегасе 28 января 2007 года он пришел в спортивных шортах, футболке и кроссовках. Незнакомые оборачивались; Винни и Дэнни не знали куда деться. «Брось, Стив, – умолял Дэнни человека, формально являвшегося его боссом, – здесь же свой этикет. Ты должен хотя бы надеть рубашку с воротником». Айсман направил свой карт к зданию клуба и купил там толстовку с капюшоном. Толстовка прикрывала футболку, но вид у него был точь-в-точь как у человека, надевшего толстовку, чтобы прикрыть футболку. В толстовке, спортивных шортах и кроссовках Айсман приготовился сделать первый удар. Как и все остальные удары Айсмана, этот первый удар представлял собой скорее намек, нежели категорическое заявление. Недовольный местом приземления мяча, он достал из сумки другой и бросил его в новом, более удобном направлении. Винни направил мяч на фервей, Дэнни – на раф; мяч Стива попал в бункер, Стив протопал по песку, схватил мяч и швырнул его к мячу Винни. Его сложно было обвинить в мошенничестве, поскольку он не предпринимал ни малейшей попытки скрыть свои действия. Казалось, он даже не заметил ничего необычного в своей манере играть. В девятый раз вытаскивая мяч из песчаной ловушки или делая вид, что не заметил, как тот плюхнулся в воду, Айсман действовал все с той же невозмутимой уверенностью, продемонстрированной им вначале. «Благодаря избирательной памяти у него не остается и следа от прежнего опыта», – замечает Винни. Он играл, как ребенок или как человек, решивший пародировать священный ритуал, что в общем-то одно и то же. «Самое странное, что человек он, в сущности, неплохой», – говорит Дэнни.

После партии в гольф они направились на обед в гостиницу Wynn, устроенный Deutsche Bank. Айсман, впервые оказавшийся на конференции для участников рынка облигаций, не знал, что нужно делать, и предпочел полностью положиться на Грега Липпманна. Липпманн снял отдельный зал в каком-то ресторане и пригласил Айсмана вместе с партнерами на обед, который, как они предполагали, не ограничится одним поглощением пищи. «Даже если у него были честные намерения, за ними обязательно что-то крылось», – говорит Винни. Любой обед, организованный по инициативе Липпманна, преследовал некую скрытую цель – только вот какую?