Ящер-2 - Эрик Гарсия

— Да мне плевать, даже если вы приезжали сюда на день рождения самого папы римского — хм, я бы не удивился, если бы подобное мероприятие проводилось именно здесь, — вы все равно не можете проехать внутрь без пропуска.

— А не могли бы вы позвонить? Это все, о чем я прошу.

— Если у вас нет пропуска…

— Всего один вшивый телефонный звонок! — заорал я, а затем снова понизил голос: — Скажите Цирцее, что это ее друг, с которым она виделась на похоронах, и все. Она…

— Пожалуйста, разверните машину. Это частная собственность, сэр, и не я придумывал правила.

— Я очень ценю это…

— Я не думаю, — отрезал охранник. Теперь он надвигался на нас, но вместо типичного для динозавров угрожающего оскала зубов и расстегивания перчатки, он отдернул полу пиджака и сверкнул пистолетом. Нет, вы только подумайте, пистолетом!!!

— Это отвратительно, — не смог сдержаться Эрни. Я увидел, как это почти осязаемое отвращение поднималось по его горлу, языку, прямо к губам. Динозавры, особенно старшее поколение, испытывают сильное отвращение к искусственному оружию, и Эрни не исключение.

Но охранник не сдвинулся ни на сантиметр, и даже не попытался прикрыть оружие. Ему не было стыдно.

— Ну что, парни, вы все еще хотите проехать?

Пистолет сверкал в лучах заходящего солнца, ствол был новеньким и блестящим. Вероятно, из него никогда и не стреляли, но я не стал бы рисковать, ведь отсутствие практики не гарантировало промах.

Эрни перегнулся через меня и высунулся в окошко.

— А теперь слушай сюда, ты, мелкий кусок компсогната, возьми чертову трубку и скажи своей хозяйке, что два джентльмена, с которыми она мило болтала на недавней вечеринке, хотят ее видеть…

— Это невозможно, — возразил охранник. — Разворачивайте машину. Я больше повторять не буду.

Его рука медленно скользнула к пистолету на бедре, остановившись на рукоятке. Я с ворчанием столкнул Эрни с коленок, чтобы он снова уселся на свое место. Благодаря напарнику я и так каждый день вляпываюсь в неприятности, не хватало еще, чтобы меня застрелил за нарушение границ частной собственности какой-то охранник, вообразивший себя Чарльзом Бронсоном среди динозавров.

— Может, вернемся на Голливудский бульвар, — предложил я. — И выклянчим у нашего дружбана Боба еще одно приглашение.

Слишком поздно. Эрни одним плавным движением отстегнул ремень безопасности, открыл замок на моем «линкольне» и спрыгнул с пассажирского сиденья. Он начал практически нормальным тоном, но голос становился все громче и громче:

— Бред собачий! Возьми трубку, козел, и позвони в дом…

Я поднялся и вышел из машины, но Эрни и охранник уже стояли вплотную лицом к лицу, носы их масок были на расстоянии не более сантиметра. Если бы прямо сейчас им пришлось сорвать маски и фиксирующие ремни, то их морды стукнулись бы друг о друга, и из разбитых носов потекли бы два некрасивых ручейка крови.

— Тише, — сказал я, поспешив вклиниться между двумя горячими парнями.

Но они одновременно выставили руки, заграждая мне путь. Этот сдвоенный удар был такой силы, что я перелетел через капот машины, чиркнув ногами о бордюр, и приземлился на асфальт с другой стороны.

Я посмотрел и увидел, что Эрни выплюнул из пасти зубной мост. Стертые человеческие зубы стукнулись о землю, словно капа профессионального боксера, подняв небольшой столп пыли там, где они приземлились. Эрни стал клацать своими белыми острыми зубами. Охранник потянулся за пистолетом, судорожно сжав ствол, выхватил его из кобуры, прицелился в незащищенную грудь моего напарника и по совместительству лучшего друга…

Вероятно, я должен был в этот момент что-то закричать. «Нет!» или «Стойте!» или что-то еще из набора фраз, которые кажутся очень волнующими, если проигрывать их в замедленном темпе.

Но тут зазвонил телефон.

Челюсти Эрни замерли на полпути, он так и остался с растерянной гримасой и полуоткрытым ртом. Охранник ослабил хватку. Телефон снова зазвонил. Охранник медленно попятился, в четверть глаза наблюдая за мной и не сводя остальные три четверти с Эрни и ряда его заостренных зубов. Он добрался до своей будки и снял трубку.

— Да? Да, мэм. Да, они… Нет, он собирался… Да. Да, мэм. Я понял. Спасибо.

Он выписал нам пропуск. Принес свои извинения. И чрезвычайно подробно объяснил, как проехать к главному зданию и где припарковаться. Мы заставили охранника повторить объяснения трижды, хотя и так отлично знали дорогу. Затем мы слегка забуксовали и поехали, выпустив струю выхлопных газов ему в лицо.

Солнце еще не закатилось за холмы, и оставшиеся лучи отражались от мраморных колонн главного здания, отчего все сооружение казалось еще ближе к своим древним архитектурным корням. Мы с Эрни, еле шевеля ногами от усталости, пробрались через парковку (как ни странно, на ней и сегодня было довольно много машин), поднялись по ступеням на холме и вошли в главный коридор, приготовившись сдать свое облачение. Однако самки орнитомима, знакомой нам по прошлому визиту, не оказалось на своем месте, а гардероб, куда мы сдавали личины, был заперт крепче, чем латексные швы на продукции «Золотой серии» компании «Накитара».

— Мы не всегда ведем себя так неформально, — раздался голос из противоположного конца коридора. — Разумеется, нам нравится быть естественными, но это сложно, если вам весь день приходится общаться с внешним миром, выполняя различные поручения.

К нам двигался игуанодон без личины. В нем было что-то знакомое. Меня удивил его низкий звучный голос, на пару октав ниже, чем у самого Джеймса Эрла Джонса. Кстати, это один из самых любимых актеров в нашем сообществе. Я видел его один раз в постановке «Отелло», где были задействованы только динозавры. Видеть это произведение искусства таким, как задумал его сам Шекспир — с аллозавром в главной роли — было просто потрясающе.

О, понял — это тот динозавр, который представлял Цирцею публике на той вечеринке. Память вернулась ко мне как раз вовремя, и когда игуанодон приблизился, я смог протянуть руку и сказал:

— Сэмюель, если не ошибаюсь?

— Да. Цирцея послала меня за вами. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Мы поплелись за Сэмюелем. Его хвост качался над полом туда-сюда, гипнотизируя нас. Хотя мне и сказали, что это необязательно, я испытывал сильное желание сорвать свой фальшивый покров и идти дальше обнаженным и свободным, но мы нигде не задерживались настолько, чтобы я успел расстегнуть хоть какие-то из застежек. Эрни заметил, что я пытаюсь сделать, и хлопнул меня по руке:

— Оставь свою чертову одежду в покое, — пробормотал он. Эрни такой старомодный.

По мере нашего продвижения воздух стал каким-то затхлым, то ли этот запах исходил от клубков пыли, то ли поблизости цвело какое-то растение, но мой нос тут же среагировал. Несколько раз чихнув, я вытащил из кармана платок и вытер нос, к своему ужасу поняв, что ничего не получается. Должно быть, я снова сместил ноздри, а это значит, что к концу дня у меня под маской скопятся замечательные такие сопли, которые будут портить все дело. Из-за таких моментов — когда смещаются ноздри, застежки мешают, ремни расстегиваются — мне хочется с головой окунуться в жизнь прогрессистов, скинуть с себя всю эту ерунду, одичать так же, как, должно быть, жили наши родственники в те беззаботные деньки, когда приматам больше нравилось висеть на дереве и заниматься сексом со всем, что движется, а не истреблять на планете других разумных существ.