Гамбит Воскресенского, или Как я свергал Александра Лукашенко - Юрий Воскресенский

числе и со стороны своей возлюбленной кандидатки на престол. Она предлагает ему немедленно бежать, тот медлит и оказывается арестованным силовиком Публием, который до конца выполняет свой служебный долг.

И вот завершающая часть действа. Тронный зал в сенате. Тита, чудом спасшегося от кинжалов заговорщиков, встречает ликующий римский народ, который будто и не бунтовал никогда.

На суд приводят Секста. Он ужасается суровому виду императора. А тот под своей напускной суровостью прячет глубокие внутренние переживания. Отправлять на смерть ему никого не хочется, тем более друга. У императора золотое сердце.

Тит готов немедленно простить главного заговорщика, если Секст признается во всех хитросплетениях и причинах заговора, однако тот молчит, не желая погубить Вителлию. Что остается в этих условиях императору? Он утверждает смертный приговор Сената.

Но это не финал. Моцарту было бы скучно работать с таким примитивным либретто, с минимумом драматургии. Самое важное оказалось припасено напоследок.

Ожидающий лютой казни Секст думает больше о своей любви к без пяти минут императрице, которая его скоро позабудет. Тит размышляет о долге властителя быть милосердным и о том, что долг этот придется нарушать.

Любящая Сервилия понимает, что ее слезы не спасут осужденного брата, и умоляет наконец-то обретшую личное счастье Вителлию просить императора о помиловании Секста.

Вителлия же пребывает в смятении: из-за нее гибнет тот, кто любит ее больше жизни и кого любовь к ней сделала предателем. Действительно, получается как-то неудобно. В итоге Вителлия кается перед Титом, отказываясь от всех честолюбивых притязаний.

Тот рвет приговор и, прислушиваясь к благословениям народа, в очередной раз предается раздумьям, с одной стороны о подлости изменников, а с другой – о милосердии, которое должно все же быть в приоритете.

В итоге все славят доброту, величие и благородство императора. Занавес.

Предсказания журналиста Пустового

Никогда не забуду, что при нашем знакомстве Евгений проявил себя удивительным провидцем. Он сказал: «Ты знаешь, почему так важно нам с тобой поговорить? Нужно успокоить наших людей, чтобы они своими руками не разрушили страну. Я читал твои публикации и знаю, что у тебя это получится, они прислушаются к тебе». Мне оставалось пожать плечами и согласиться. Закончилась наша встреча словами: «А я уверен, что президент тебя отпустит! Даже не сомневаюсь!»

Забегая вперед, коснусь еще вот какой истории, связанной с Евгением. Накануне референдума по внесению изменений в Конституцию, который был проведен в Беларуси 27 февраля 2022 года, мы случайно встретились с Пустовым в Жировичском монастыре, месте упокоения митрополита Филарета – героя Беларуси, духовного отца и совести нации.

И вот там Евгений рассказал об одной забавной встрече. По его словам, к нему каким-то образом просочился странный посетитель, заявивший о тревожащем сне. Сновидец этот убеждал Женю, что референдум нужно срочно отменять, ибо обновленная Конституция открывает дорогу к президентству… для Воскресенского.

Мы посмеялись. Видимо, человек слишком много слышал о том, что вчерашний оппозиционер принимал самое активное участие в проработке поправок в обновленную Конституцию, и дальше его стали преследовать вещие сны. Что ж, такое бывает. История знает много похожих примеров.

Но это было спустя почти полтора года после нашей первой встречи с Пустовым. А тогда, в сентябре 2020-го, я готовился к интервью с человеком, который сыграл удивительную роль в моей судьбе.

Эфир у Евгения. Пять итоговых тезисов

Чрезвычайно важно то, что в рамках беседы с Женей Пустовым удалось прямо и откровенно обратиться к своим вчерашним коллегам, соратникам, приятелям и знакомым, призвав их остановиться – уйти с улиц, площадей, приступить к переговорам, вернуться к работе и обычной жизни.

В отличие от «моего» заявления на госТВ, озвученного в первый день задержания под грубым нажимом и ничего в итоге не давшего, кроме вреда, разговор с Евгением на телеканале СТВ, что называется, многим «зашел». Он был максимально искренним и честным.

Там было сказано много важного. Разумеется, нет смысла давать стенограмму интервью. Но основных моментов стоит коснуться.

1. Лозунг «Саша 3 %» предстал как пример классической геббельсовской технологии воздействия на массы: «Чем больше ложь, тем больше в нее поверят».

2. Белые ленточки, с которыми белорусы шли на улицы, демонстрируя свою принадлежность к чему-то светлому и доброму, оказались в итоге простой калькой с действий Алексея Навального. Ничего оригинального и нового, но этот трюк пошел на ура сначала в России, а потом и в Беларуси.

3. Людям важно было напомнить, что никто из пресловутой тройки оппозиционных лидеров, а потом лидерш не удосужился представить хоть какую-то внятную политическую программу. В общем и целом их программа выглядела как емкая цитата из классической советской кинокомедии «Бриллиантовая рука»: «Бабам – цветы, дитям – мороженое».

4. Если оценивать сложившуюся ситуацию с холодной головой, становилось ясно, что вся избирательная кампания строилась на эмоциях и негативе к определенным лицам в руководстве страны. Шли на таран, чтобы раскачать общественно-политическую ситуацию. Шли с лозунгом «Перемен!». Но когда вопрос вставал о том, каких перемен так жаждут белорусы, на этом все заканчивалось.

5. Прозвучало обращение ко всем патриотам своей страны, вне зависимости от политических взглядов, проявить государственный подход и прекратить уличное противостояние.

Позволю одну развернутую цитату из этого интервью образца сентября 2020 года. «Со времен создания Полоцкого княжества мы впервые в своей истории оформились как независимое суверенное государство. Впервые… Когда мы ставим на чаши весов отношение к личности и отношение к государству, мы должны выбрать государство.

Если мы сейчас не остановимся, то мы можем потерять страну. А если даже она формально останется, то мы будем или жить под плеткой, или жить, обслуживая интересы транснациональных олигархов.

Сейчас все патриоты Беларуси, в том числе из оппозиции – старой, новой, деструктивной, конструктивной, любой другой, – любые люди с альтернативным мнением должны встать на защиту государства. Лучше всего это сделать – проще всего, быстрее всего и оперативнее всего даже для всего процесса демократизации Беларуси – с тем лидером, который есть сейчас».

Наконец, мы говорили об известных телеграм-каналах, находившихся в Варшаве, и криминальных элементах, которые начали управлять белорусской толпой, грамотно провоцируя людей и сводя счеты с силовиками. Это вылившееся на улицы безобразие привело к жесткой реакции со стороны правоохранительных органов.

Счет задержанных, так или иначе униженных, шел на тысячи, на десятки тысяч. У весьма приличной части белорусского населения образ сотрудника милиции уже не ассоциировался с защитником правопорядка. Чувство страха стало преобладать в обществе. И в тюрьме стало понятно, каким образом, а главное – ради чего можно и нужно изменить ситуацию в стране. Это, на мой взгляд, самая суть, соль нашей