Простые радости - Клэр Чемберс

Казалось, невозможно было не заметить это превращение, но он лишь коротко улыбнулся и стал смотреть на дорогу, как и положено здравомыслящему мужчине.

Пригороды остались позади, и теперь они ехали по сельскому Кенту – вытоптанные дорожки и живые изгороди, переплетенные с жимолостью и ежевикой, кишащие бабочками. В Шорхэме речка бежала прямо через деревню. Орава ребятишек с голыми ногами бродила в воде с банками и сетями; они, как по команде, обернулись и, когда машина ехала по мосту, смотрели ей вслед с привычной враждебностью туземцев.

Дом стоял на краю деревни посреди обширного запущенного сада, состоящего из некошеной лужайки, фруктовых деревьев и клумб, беспорядочно заросших полевыми цветами. За деревьями в траве был выстрижен самодельный деревенский теннисный корт. Тетя Эди полулежала на деревянном шезлонге, укутанная, невзирая на марево, стоявшее в воздухе от нестерпимого зноя, в шали. Она пила сидр из бутылки и читала роман Дэшила Хэммета. Было трудно понять, как она выглядит на самом деле, потому что лица ее было почти не видно: кроме желтого козырька от солнца, на ней были современные кошачьи темные очки поверх обычных, а на носу красовался большой кусок пластыря. У ее ног лежал престарелый спаниель, который при виде посетителей встряхнулся, старательно гавкнул несколько раз в их сторону и вновь обмяк рядом с хозяйкой.

– Привет, тетя, – сказал Говард и наклонился поцеловать ее в напудренную щеку. – Это Джин. – Этим объяснение, почему Джин заменила его жену и дочь, ограничилось, а тете Эди, похоже, другого было и не нужно.

– Полагаю, вы хотите пить. Возьмите себе сидра – ты знаешь, где он, – сказала она, махнув рукой в сторону открытой задней двери.

Пока Говард ходил за напитками, Джин расстелила на кочковатой траве шерстяное одеяло и села по-турецки, ожидая допроса, но ее хозяйка была безмятежно нелюбопытна. Джин была рада, что Гретхен дала ей шляпу, потому что там, где они сидели, совсем не было тени, а от деревьев с их нижними ветками почти до земли не было никакого толка. А еще шляпа могла служить прикрытием, если ее недавний всплеск чувств был написан у нее на лице.

– Мне нравится ваш наряд, – отложив книгу, сказала тетя Эди и вгляделась в Джин поверх двух пар очков. – Очень практично. Я никогда не носила брюки. Как вы думаете, сейчас слишком поздно начинать?

– Вовсе нет, – ответила Джин. – В брюках вы будете выглядеть очень элегантно.

– Надо полагать, в них удобно ездить на велосипеде.

– Неужели ты опять носишься по деревне на велосипеде? – сказал Говард, вернувшийся с двумя бутылками сидра и заставший конец этого обмена репликами. – Я думал, после аварии ты от него избавишься.

Рука тети Эди рассеянно коснулась заклеенного носа.

– Признаться, я действительно немного напугалась. Но решила, что не смогу совсем без него обходиться. На нем так удобно ездить, например, в библиотеку.

– Тетя Эди столкнулась с водопойным корытом, – объяснил Говард. – Очевидно, по вине корыта.

Она шлепнула его Дэшилом Хэмметом, и он рассмеялся.

– Вот бы моя мать была такая же бесстрашная, как вы, – сказала Джин.

Она сделала длинный глоток из бутылки и задохнулась, потому что напиток обжег ей горло. Он был крепкий и огненный – совсем не такой, как сидр, который она пила раньше.

– Боюсь, моя тетя – единственная в своем роде, – сказал Говард. – Сравнения напрасны.

– А где же восхитительные создания? – спросила Эди, наконец отметив изменения в составе гостей.

– Маргарет с утра прихворнула, и Гретхен осталась с ней. Обе шлют тебе свою любовь.

– У меня есть кое-что для них. Напомни мне перед отъездом. Я произвожу чистку.

– О боже, – сказал Говард, на которого в прошлом явно изливалась подобная щедрость.

– Что ж, в один прекрасный день тебе придется с этим разбираться, – сказала его тетя. – Я всего лишь пытаюсь заранее отобрать все лишнее.

– Ты, несомненно, всех нас переживешь.

– Нет, – ответила она коротко. – Неужели ты считаешь, что я собираюсь превратиться в древнюю каргу со щетинистым подбородком? Ошибаешься. У меня в спальне есть заряженный пистолет. Где именно – не скажу, чтобы ты не пытался его у меня забрать. Но когда придет время, я им воспользуюсь.

– Ты наверняка промахнешься и подстрелишь разносчика газет или еще кого-нибудь, – мягко сказал Говард.

Джин очень нравился этот диалог. Невозможно было себе представить такой разговор у них дома. Мать при любом упоминании о смерти сжималась от яростного суеверия, как будто произнести слово “смерть” даже шепотом равносильно приглашению. Она сделала еще один робкий глоток, и ее передернуло.

– Это прошлогодний сидр? – спросил Говард, заметив мучения Джин. – Помнится, он был не такой крепкий.

Тетя Эди взяла у него бутылку и закатила глаза.

– Ты принес яблочное бренди, дурачок ты этакий. Вы оба окосеете.

Джин улеглась на одеяло и захихикала. У нее кружилась голова.

Им понадобилось два часа на то, чтобы очистить яблони от яблок, кроме тех, до которых было совсем не достать – их соберет тетя Эди, когда они упадут. У нее ничего не пропадало: самые лучшие, безупречные экземпляры оборачивали газетой, упаковывали в ящики и хранили в холодном каменном сарае до зимы. Те, что чуть похуже, раздавали друзьям, обменивали у соседей на картофель и бобы, жертвовали деревенской школе, превращали в начинку для пирога или немедленно съедали. Падалицу и подгнившие яблоки отправляли на ферму под пресс.

Лазанье по деревьям было для Джин новым и увлекательным занятием. У них с Дорри не было ни родных братьев, ни двоюродных, и некому было научить их буйным играм на воздухе. Детство они провели в квартире на втором этаже в Джипси-Хилле; а когда переехали в дом с садом в Хейсе, Джин была уже взрослая. Деревья тети Эди были в самый раз для начинающих, с каркасом доступных веток, которые расходились от ствола, как перекладины, и служили ступеньками и поручнями.

Джин, расхрабрившись от бренди, карабкалась все выше, пока не начались слишком хрупкие для ее веса ветки. Со своей жердочки она бросала яблоки тете Эди, которая оказалось гораздо прытче, чем сулило ее недавнее лежание в шезлонге, и искусно ловила их в завязанную на поясе шаль. Спаниель Честер подрагивал и тяжело дышал рядом.

Говард, с корзинкой на спине, энергично разбирался со скоплениями плодов на самых дальних ветках с помощью стремянки и рыболовной сети. А крепкие орехи кидали, стряхивали или сшибали в высокую траву, а потом сгребали в кучки граблями и лопатами загружали в джутовые мешки.

Джин под действием палящего солнца и крепкого напитка была как в тумане или в трансе.