Простые радости - Клэр Чемберс

– Конечно, милая. Я как раз говорила мистеру Мэлсому, что надо как-нибудь прокатить ее на “райли”.

– Это было бы прекрасно. Она так хорошо провела время на клубничном чаепитии.

Это не было слишком сильным искажением действительности. Миссис Суинни далеко не так критически оценила это мероприятие, как Джин опасалась, и объявила его “вообще говоря, сносным”.

– Правда? Я так рада. Я сомневалась. Мне показалось, что для нее было шумновато, но, кажется, клубника ей понравилась.

– О да, с аппетитом у нее все в порядке, – сказала Джин, пытаясь понять, не намекает ли миссис Мэлсом на некоторые злоупотребления. Хотя сама Джин остро чувствовала недостатки и слабости своей матери, мысль о том, что другие тоже их замечают и осуждают, ее все равно задевала.

Теперь миссис Мэлсом предстояло обсудить с мужем возможность воскресного выезда за город на машине. Джин возвращалась домой с уже привычным для нее сложным чувством; легкое приподнятое настроение – и растущая тяжесть на сердце; тяжесть все росла, потому что Джин все яснее понимала: главной движущей силой этих схем и планов была мысль о том, что она увидит Говарда.

В назначенное утро мать, которую Джин большую часть вечера накануне вводила в требуемое состояние духа, проснулась после некрепкого ночного сна в плохом настроении и собралась, кажется, отказаться от поездки. Джин понадобилось все ее терпение, чтобы склонить ее к согласию, и вот наконец она была одета, причесана, накрашена и загружена в “райли”, будто в повозку, которая повезет ее в последний путь.

Когда Джин появилась у Тилбери, Говард на подъездной дорожке накачивал колесо “вулсли”, а Гретхен в кухне укладывала в корзинку для пикника еду, которой хватило бы на десяток голодных мужчин. Пирог с телятиной и свининой, цыпленок, сэндвичи с вареным яйцом, пресловутый шпицбубен, сконы с начинкой, “цопф” – любимый хлеб тети Эди, швейцарская плетенка – одно из коронных блюд Гретхен, а еще помидоры и сливы из сада.

На ней было одно из ее собственных творений – открытое хлопчатобумажное батистовое платье с юбкой в сборку и ярким рисунком из маков. Джин, которая из приглашения заключила, что им предстоит трудиться физически и залезать на деревья, надела саржевые брюки, блузку с коротким рукавом и спортивные туфли.

– Чувствую себя оборванкой, – сказала она. – Я думала, придется карабкаться на деревья.

– Это я всегда предоставляю Говарду и Маргарет, – сказала Гретхен. – Но вы отлично выглядите. А тетю Эди формальности не интересуют.

На кухню забрела Маргарет, сжимая две теннисные ракетки, не жизнерадостная, как обычно, а с нездорово-бледным лицом, как будто ее тошнит. Пару минут она безо всякого энтузиазма наблюдала за приготовлениями матери.

– Я не могу найти теннисные мячики, и у меня болит живот, – сказала она.

– Мячи в шкафу под лестницей, – ответила Гретхен. – Я их там недавно видела. Ты как себя чувствуешь? – добавила она, заметив болезненный вид дочери. – Что-то ты бледная.

В ответ Маргарет бросила ракетки и вылетела из кухни, зажав рот рукой. Раздался топот по лестнице, и тут же за ним – отдаленный звук рвоты.

Женщины обменялись тревожными взглядами, и Гретхен побежала выяснять, в чем дело, а Джин осталась на кухне, чувствуя себя совершенно бесполезной. Поездка сегодня наверняка не состоится, ее перенесут на другой день, миссис Мэлсом придется просить об очередном одолжении, и лимит ее кредита будет опасно превышен.

Вошел Говард, держа испачканные маслом руки на весу.

– Все готово, – сказал он. – Шины накачаны. Масло и вода долиты. Ящик с инструментами в багажнике. А как обстоят дела с продуктами питания?

– Возникли непредвиденные обстоятельства, – сказала Джин. – Кажется, Маргарет стошнило. Она сказала, что плохо себя чувствует, и побежала наверх.

– Она утром не стала завтракать, – сказал Говард. – Это было странно. Бедная старушка Мэгги.

К ним присоединилась встревоженная Гретхен:

– Она никуда не поедет.

– Бедняжка, – сказала Джин, пытаясь справиться с собственным огорчением и напоминая себе, что девочке гораздо хуже, чем ей. – Как она?

– Думаю, расстройство желудка. Я уложила ее в постель. Какая жалость – и день такой погожий.

– Сбегаю к телефону-автомату, попробую связаться с тетей Эди, – сказал Говард. – Отложим поездку на другой день.

– Но ты не можешь все отменить в последнюю минуту, – возразила Гретхен. – Она наверняка расстаралась. И яблоки нужно собрать. Поезжайте вы вдвоем – я останусь дома с Маргарет.

– Но Гретхен, это так несправедливо, – сказала Джин. – Давайте лучше я останусь с Маргарет?

Она решила, что уже достаточно хорошо знакома с девочкой и может это предложить. С того раза, как они были в “Симпсонс”, у них было еще два выхода – один в купальни в Бекенхэме, где Джин продемонстрировала похвальную готовность намочить волосы, а один – в дом Суинни, где они делали вулканическую карамель. Оба мероприятия прошли успешно, и даже мать Джин, поначалу относящаяся с подозрением к любым новым знакомствам, признала, что Маргарет – очаровательная крошка.

– Нет-нет. Я не могу ее оставить, когда ей плохо. Вы должны поехать вдвоем. Для пикника все готово, и тетя Эди так расстроится, если никто не приедет. – Светясь радостью жертвы, она перевела взгляд с Джин на Говарда.

Джин почувствовала легкую тревогу. Это что же, Гретхен в самом деле отправляет ее на увеселительную прогулку с собственным мужем?

Словно прочтя ее мысли, Гретхен сказала:

– Вы ведь можете денек потерпеть Говарда, правда же, Джин?

– Постараюсь не наводить на нее смертельную скуку, – смиренно сказал Говард.

– А тетя Эди – великолепная компания. Она вам понравится.

– А ей не покажется странным, если ее племянник явится с какой-то неизвестной женщиной?

– Что вы, – рассмеялась Гретхен. – Ее ничем не удивишь.

Она продолжила заворачивать сэндвичи в вощеную бумагу и утрамбовывать их в и без того полную плетеную корзину, пока Говард мыл руки в раковине.

– Теперь нам наверняка не нужно столько еды, – запротестовала ошеломленная Джин. – Оставьте что-нибудь себе.

– Маргарет уж точно ничего в рот не возьмет, – сказала Гретхен, наконец согласившись извлечь из пиршественного набора один кусок пирога и один помидор.

Убедившись, что провизии достаточно, она застегнула ремешки корзины и стала хлопотать, собирая оставшееся снаряжение для вылазки. Деревянные ящики для яблок, одеяло для пикника, теннисные ракетки и мячи вскорости были сложены в багажник “вулсли”, и можно было отправляться в путь. Гретхен отдавалась заботе об отъезжающих с большим воодушевлением; казалось, ей почти не терпится отправить их прочь. Или она радовалась, что уклонилась от выполнения скучного семейного долга, что казалось маловероятным, если вспомнить, с каким энтузиазмом она собиралась в поездку, или… Джин была в недоумении.

Машина уже задом выезжала из ворот, когда Гретхен побежала к ней, размахивая широкополой соломенной шляпой, которую передала Джин через переднее окно.

– Вам она нужна, иначе