Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью - Василий Седугин

Киевляне оказались в очень тяжелом положении. Пограничные земли грабили и разоряли половцы, они дважды прошлись по Переяславскому княжеству, превратив в пепел множество селений, сожгли Альтинскую церковь с монастырем, монастыри Рождества Пресвятой Богородицы и Святого Саввы. И тогда они пригласили на престол черниговского князя Изяслава Давыдовича: «Поеди Киев, ать не возьмут нас половци. Ты еси наш князь!»

Юрий, получив все эти известия, отслужил панихиду по умершему брату, после чего созвал Боярскую думу.

– Издревле правит Русью род Рюриковичей, – сказал он. – По старшинству занимали князья киевский престол, и царили поэтому мир и спокойствие на Русской земле. Но когда нарушался обычай лествицы, то ввергалась страна в пучину междоусобиц и войн. Правил в Киеве старший брат мой, то и сидел я в Суздале тихо и спокойно. Но Бог призвал к себе Вячеслава, теперь стал я старшим в роде Рюриковичей. Стало быть, сам Господь повелевает мне стать великим князем Руси. Правильно я говорю, бояре?

Бояре согласно закивали высокими шапками.

– Но нарушил старинный обычай черниговский князь Изяслав Давыдович – противу воли Господней захватил киевский престол. Не по закону и не по обычаю стал им он владеть! И надлежит мне вернуть то, что должно принадлежать по праву. Верно ли я излагаю свои мысли, бояре?

И вновь бояре согласно качнули длинными бородами.

– Тогда поезжайте в свои имения, собирайте пеших и конных и приводите в Суздаль. Поведу я их в Киев, прогоню самозванца Изяслава Давыдовича и восстановлю свою власть законную над Русью!

Выходя из княжеского дворца, Яким сказал Федору:

– Я один поведу нашу тысячу. Твои раны хоть и зажили, но по-прежнему прихрамываешь. Не прилежен я к хозяйству, мне бы летописи сочинять. Пойду в поход, чтобы набрать для них побольше материала. Своими глазами понаблюдаю за событиями!

Федор покусал губы, ответил раздумчиво:

– Я тут другое соображаю… Заметил, как Андрей с неохотой ходил с отцом на Киев? Да и на этот раз не вижу в нем большого желания. Нам бы с тобой уговорить его навсегда остаться в Суздальском крае. Лучшего князя не найти. Воевать по-пустому не охоч, в зряшные походы не позовет. Будем у него жить, как у Христа за пазухой. Сиди в своем имении да богатства наживай.

– А княгиня Евстахия? Думаешь, уступит ему власть? У нее четверо сыновей от Юрия Долгорукого, он их оставляет на княжение в Суздале. Это как?

– Фи, малолетние дети! Подумай сам, кого бояре поддержат в случае чего: Андрея или этих недоростков?

Яким некоторое время шел молча, потом заключил разговор:

– Рано об этом. Вот прибудем в Киев, там и решим. А ты что надумал? Дома остаешься?

– Надо идти. Пусть вместо нас заправляют жены.

В начале января 1155 года Юрий Долгорукий выступил из Суздаля. Путь его шел через Смоленск. К нему с подмогой спешил его брат и верный союзник Святослав Ольгович. Встреча произошла близ города Радогоша. По совету Святослава, Юрий повернул на Чернигов, где заручился поддержкой местных князей. С запада на помощь ему двигались галицкие полки.

Великий князь киевский Изяслав Давыдович остался в одиночестве. Тогда он выехал из города, встретил Юрия и произнес, низко кланяясь:

– Разве я сам пришел в Киев? Посадили меня кияне. А не сотвори мне пакости, твой Киев.

Юрий отпустил его в свои владения, не причинив зла.

Едва ли не весь Киев вывалился из крепостных ворот встречать нового великого князя Руси. Был день Вербницы, последнее воскресенье перед Пасхой, когда праздновался Вход Господень в Иерусалим, – жители в те времена встречали Спасителя пальмовыми ветвями. Теперь киевляне несли ветки вербы с едва набухшими почками. Впереди шествовали епископы и игумены с иконами и хоругвями, за ними шли бояре и купцы в богатых одеяниях, а следом двигался народ киевский, торговый и ремесленный, военный и мирный, свой и пришлый. Все молча и с трепетным вниманием наблюдали за тем, как Юрий сошел с коня, встал на колени, трижды перекрестился, а потом подошел и отведал хлеб-соль. Перед ним расступились, образовался живой коридор, и по нему пошел Юрий к Золотым воротам. Шел не спеша, торжественно.

И тогда толпа взорвалась громкими криками. Ликовали все, забыв на время о стойкой неприязни к нему, о том, что еще недавно готовы были убить его, попадись он им на поле боя. Радость людская была от того, что Юрий нес Киеву и стране избавление от половецких нашествий и феодальных смут, нес мир и тишину.

Юрий прошел в великокняжеский дворец, поднялся в гридницу, уселся на трон, погладил золотые подлокотники. Вот снова занял он киевский престол, снова стал хозяином Руси. Это случилось в третий, но наверняка – в последний раз! Теперь он, наученный опытом прежних правлений, умудренный прожитыми годами, будет руководить страной разумно и здраво, не беря во внимание свое настроение или нашептывание окружающих. Он будет таким же прозорливым и проницательным владыкой, каким были его прадед Ярослав Мудрый и отец Владимир Мономах.

Вошел посадник Дмитрий, поклонившись, сказал:

– Вече собралось на Софийской площади. Тебя требует, великий князь!

Юрий не заставил себя ждать. Народ запрудил всю площадь и прилегающие улицы, некоторые взобрались на крыши домов, словно грачи, сидели на деревьях. Тишина такая, будто и не было такого скопища людей. Юрий оглядел безбрежное море человеческих голов, ощутил на себе взгляды настороженных, напряженно-внимательных глаз, крикнул зычно:

– Здравствуй, народ киевский!

– Здра-а-а! – ахнула толпа.

– Пришел я к вам, чтобы даровать вольности и вольные обычаи, которые князь Владимир Мономах, отец мой, вам дал и пожаловал. Точно так же и все негодные обычаи, которые он уничтожил и упразднил, я отменяю за себя и наследников моих!

– А-а-а! – взволнованно выдохнула людская орава.

– Поганые половцы грабят наши города и села, сжигают наши дома и строения, уводят в полон людей наших. Большие силы двину я на границу со степью и заступлю пути разбойникам!

– О-о-о! – восторженно охнуло вече.

– Без малого вся Русская земля теперь под моей рукой: сыновья мои сидят в Турове, Вышгороде, Переяславле, Поросье, Новгороде и Суздальской земле, связан я союзническими договорами и братскими отношениями с князьями черниговскими и смоленскими. Лишь Изяслав Давыдович да братья Мстислав и Ярослав Мстиславичи на Волынщине косо смотрят на меня. Но сил у них мало, и ни на что они не способны. Так что мир и спокойствие принес я Русской земле!

– У-у-у! – обрадованно взвыл народ.

– Впились в тело народное и пьют кровь разные проходимцы – тиуны и мытники, данники и емцы, вирники и отроки. Взял я с собой из Суздаля своих верных и честных людей, посажу на эти должности и строго следить буду, чтобы творили они свои дела по закону и справедливости!

– Люба-а-а! – ликующе кричали люди.