Избранная и беглец - Оливия Штерн

А тем временем глубоко внутри раскручивался маховик странных и ранее не изведанных ощущений. Айрис захотелось прикоснуться к нему, ощутить под пальцами упругое тело. Полный раздрай. И сонм шаловливых и совершенно неприличных мыслей в голове.

Мол, посмотри, какой отменный мужчина.

Весь твой, стоит только поманить.

Так чего ж ты отказываешься?

Сама она как после бокала крепкого вина. И это странное желание — потрогать, погладить. Красивого, сильного. Отчего себе в этом отказывать?

Оллин, глядя на нее, откашлялся, затем тихо пояснил:

— Доктор предупреждал, что некоторое время ты будешь словно в легкой степени опьянения. Вот такой эффект.

От тембра его голоса все резко стянулось в узел под ребрами, и желание прикоснуться к крепкой мужской груди вдруг стало совершенно необоримым. Айрис невольно облизнулась. Взгляд серо-зеленых глаз гипнотизировал. Она поднялась, опираясь рукой о кровать, другой обняла Оллина за совершенно каменные плечи. Он вздрогнул и как-то рвано выдохнул.

Они должны поговорить, да.

И хочется… Чтобы он поцеловал, грубо, властно, почти принуждая…

Тряхнула головой, отгоняя наваждение. Доктор Тал тот еще затейник, судя по всему. Мерзавец. Влез к ней в голову без разрешения. Надо будет его найти и потребовать, чтобы исправил обратно.

— Оллин, пожалуйста, послушай. — Но от соблазна провести носом по его плечу не удержалась, вдохнула сладкую свежесть. Дождь. Лес. Да разве может мужчина так хорошо пахнуть? Просто невозможно.

— Что, — шепотом проговорил он.

— Так все быстро… Мне страшно. Я многого не понимаю. Ты ведь меня совсем не знаешь, не говоря о том, что я тебя тоже не знаю…

— У нас все будет по-настоящему. — Он посмотрел в упор, и Айрис едва не утонула в бушующей холодной зелени глаз. — И то, что аватар почуял в тебе свою пару, это не главное. Ты нравишься мне. Очень. Я даже не знаю, как это объяснить и почему это происходит. Нет, конечно, аватар тоже своего добавляет, но дело не только в нем.

Потом Оллин просто наклонился к ней и торопливо накрыл ее губы своими. Сильные пальцы зарылись в волосы, стискивая затылок.

Айрис никогда не умела целоваться. Да и с кем ей было. Рато все это считал ненужной тратой времени.

Оллин тоже не умел, потому что ему было негде и не с кем учиться.

И тут бы сопротивляться что есть мочи, но… Хмель, гуляющий в крови и, верно, те самые настройки доктора Тала сделали свое дело. Это было похоже на жажду, которую она пыталась утолить, торопливо глотая его дыхание, на жадные укусы двух совершенно обезумевших животных. И как-то внезапно оказалось, что Айрис под пальцами ощущает колючий ежик волос и горячую сильную шею, и что свободной рукой впивается в спину, стискивая ткань костюма, притягивая к себе Оллина и совершенно теряя себя в этом невыносимо сладком, до боли, вихре.

Она отвечала на его поцелуй. И сама хотела этого, и даже… больше. Чтобы он попросту содрал с нее лархов костюм, бросил на койку и придавил собой, оставляя жгучие укусы по всему телу.

— Оллин…

Она со стоном уперлась локтями ему в грудь, отталкивая.

— Оллин, пожалуйста… я… — А пульс колотится в висках, бухает барабанами, и между ног так стыдно-горячо. — Пожалуйста, не надо так. Не надо. Это… не знаю, что это со мной, это неправильно!

Глаза у него были совершенно безумные — как море в шторм, где случайный луч света скользит по беснующимся волнам.

Оллин быстро облизнулся. Дыхание его трепетало. Айрис невольно снова посмотрела на его губы. Такие вкусные, оказывается. И сам он весь… тоже наверняка вкусный.

Совершенное сумасшествие. Сладкое, пряное безумие, из которого и выныривать-то не хочется, но при этом не покидает ощущение какой-то неправильности происходящего.

В самом деле, что это на нее нашло? Это ведь не может быть она, просто не может.

— Хорошо. — Он отодвинулся, а затем и вовсе быстро поднялся с кровати. — Тогда мне надо уйти. Чем скорее, тем лучше.

И скользнул к двери так быстро, что Айрис даже не успела придумать, что ему сказать.

Ушел.

Она обессиленно откинулась на кровать и закрыла глаза. Дыхание медленно успокаивалось, барабаны в голове стихли. Но под кожей огненными узорами каталось желание. Айрис облизнула губы, вновь почувствовала его вкус. Бред какой-то. Она — и не она. Такого с ней еще не было. Но страх ушел. И никаких ухаживаний, никакого сватовства.

«Глупости какие. Твой муж… бывший муж, тоже не утрудился ухаживаниями».

«Я не кукла, чтоб со мной все это вытворять», — возразила себе Айрис.

И снова невольно облизнулась.

После встречи с Оллином осталась некоторая недосказанность.

Наверное, даже хорошо, что он так быстро сбежал. А что было бы, если б остался?

От Айрис он позорно сбежал и спрятался в своей каюте. В душевой, под ледяными струями. Аватар рычал и метался внутри, требуя немедленной близости с самкой, которую признал. Но, верно, Айрис права, не надо так. А надо немного узнать друг друга, так будет правильно…

И что теперь?

На губах остался вкус ее поцелуев, диких, таких же, как его собственные. И тогда, когда она упиралась острыми локтями ему в грудь, он ведь точно знал, что она не против продолжения. Собственно, и целоваться-то полез, потому что цветочный аромат этой женщины сделался просто невыносимым, невидимыми путами оплел разум, напрочь лишая способности мыслить.

И все же она его оттолкнула.

Немного обидно…

Оллин выключил воду, выбрался из душа, обмотав бедра полотенцем. На прикроватной тумбочке его ждал комплект нижнего белья, тщательно упакованный. Дядюшка позаботился. Или дочурка его любимая, Лилиан, которая использует любой повод, чтобы крутиться рядом.

Оллин вздохнул, застегнул молнию комбинезона, потом подошел к машине с горячими напитками и запрограммировал себе кофе без сахара. Там, в его тюрьме, тоже был кофе…

Невольно нахмурился. Воспоминания — они как морские волны, которые он видел только на экране нейротренажера. Накатывают с тихим шелестом одно за другим, вроде бы незаметно и безболезненно. Но именно волны обкатывают каменные осколки до состояния голышей. Так же и воспоминания, если давать им волю, перемелют, украдут то светлое, что только-только начало появляться…

Оллина настораживало, что до сих пор Лайон не пожелал с ним побеседовать. Как только прибыли, не терпящим возражений тоном отправил отдыхать, мыться, одеваться. Выслушал только просьбу-требование о нейроаналитике для Айрис. Потом заходила познакомиться Лилиан, хлопала длинными ресницами и все вздыхала о том, какая тяжкая жизнь была у Оллина. Нейроаналитик провел тестирование и пришел к выводу, что Оллин и сам знает достаточно. Добавил самую малость знаний о модификантах, ту информацию, которую невозможно было добыть в сети. Позже Оллин вернулся к себе, уснул, а проснулся словно от удара, как по голове мешком огрели. Поняв, что это Айрис плохо, рванул через пол корабля, вынес дверь в кабинет того нейроаналитика и чуть не пришиб его самого, едва увидев, как он тычет иглами в бьющееся в судорогах тело. Доктор Тал клялся всеми богами, что не делал с Айрис ничего такого, чего не делал ранее с другими. Ну а то, что организм так отреагировал — что ж, бывает.