Миф. Греческие мифы в пересказе - Стивен Фрай
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Купидонство и эротическое желание связаны именно с ним, а также мгновенная и неуправляемая влюбленность, что возникает, когда пронзает нас пущенная Эротом стрела — эта стрела заставляет жертву увлекаться первым же человеком (или даже животным), какое попадется на глаза после полученного ранения[126]. Эрот бывает капризен, коварен, небрежен и жесток, как сама любовь.
Греки применяли для обозначения любви по меньшей мере четыре понятия.
АГАПЕ — великая щедрая любовь, мы именуем ее братолюбием; любая святая любовь, какую питают родители к своим детям или верующие — к богу[127].
ЭРОС — разновидность любви, названная в честь самого этого бога, или же бог назван в ее честь. С ней у нас как раз больше всего неприятностей. Куда сильнее простого увлечения, куда как менее чем духовные, эрос и эротическое ведут нас, бывает, и к славе, и к бесчестию, к величайшей музыке счастья и в глубочайшие пропасти отчаяния.
ФИЛИЯ — вид любви, применимый к дружбе, приверженности и нежности. Мы встречаем отголоски ее в словах «франкофил», «некрофилия» и «филантропия», например.
СТОРГЕ — любовь и преданность, какие переживают к своей стране или к ее спортивной команде; такие чувства можно именовать сторгическими.
Сам Эрот, позднее изображаемый художниками Возрождения и барокко так, как я уже описывал, — в виде хихикающего бойкого херувима в ямочках (иногда в повязке на глазах — в знак случайности и спорности его навыков как стрелкá) — для греков был взрослым молодым мужчиной, достигшим многого. Художник, спортсмен (и в сексе, и в телесных возможностях), он считался покровителем и защитником гомосексуальной любви у мужчин — и повелителем спортивных арен и беговых дорожек. Его ассоциируют с дельфинами, петухами, розами, факелами, лирами и, разумеется, с луком и полным колчаном стрел.
Вероятно, наиболее известный миф об Эроте и Психее — Физической любви и Душе — едва ли не до нелепости открыт к толкованиям и объяснениям. Думаю, впрочем, что лучше всего излагать его, как и любой другой миф, не как аллегорию, символическую притчу или метафору, а как историю. Просто историю. В ней есть много ритмов и поворотов сюжета, какие нам кажутся похожими на позднейшие повествования или волшебные сказки[128], — возможно, потому что до нас она дошла из того, что многие считают сильнейшим претендентом на звание Первого-в-Мире-Романа: речь о «Золотом осле» древнеримского писателя Апулея[129]. Влияние этой истории на западную мысль, фольклорную литературу и искусство столь велико — не говоря уже о ее обаянии, — что, надеюсь, ее пересказ в развернутом варианте оправдан.
Однажды в землях, чье название утеряно для нас, жили да были царь с царицей и три их красавицы-дочери. Царя будем звать АРИСТИДОМ, а царицу — ДАМАРИДОЙ. Красотой двух старших дочерей — КАЛАНТЫ и ЗОНЫ — восхищались повсюду, однако младшая, по имени ПСИХЕЯ, была до того обворожительна, что многие в том царстве забросили поклонение Афродите и стали вместо нее обожествлять эту девушку. Афродита — богиня завистливая и мстительная, соперниц не выносила на дух, и уж тем более среди смертных. Призвала она сына Эрота.
— Найди какого-нибудь хряка, — велела она ему, — уродливейшего и самого щетинистого на всем белом свете. Отправляйся во дворец к Психее, выпусти в нее стрелу и сделай так, чтобы первой она увидела ту свинью.
Привычный к мамочкиным милым замашкам, Эрот отправился на задание вполне жизнерадостно. Купил у свинопаса, что жил неподалеку от дворца, самого косматого и вонючего кабана и привел его вечером под окно комнаты, где спала Психея. Куда менее ловко, чем можно было бы ожидать от стройного сильного бога, он попытался взобраться на подоконник со свиньей подмышкой — и так, чтобы не шуметь.
Стремительно произошло сразу несколько событий.
Эрот целым и невредимым ввалился в залитую лунным светом спальню.
Психея мирно почивала дальше.
Эрот пристроил хряка у себя между ног.
Эрот полез за спину, чтобы вытащить из колчана стрелу.
Хряк завизжал.
Смятенный Эрот поцарапал себе руку наконечником стрелы, когда натягивал тетиву.
Психея резко проснулась и зажгла свечу.
Эрот увидел Психею и по уши в нее влюбился.
Ну и ну. Бог любви — и влюбился сам. Может, вам думается, что дальше он выстрелит в Психею и все счастливо завершится. Но Эрот выкручивается из этой истории довольно ловко. Столь настоящей, чистой и полной была его любовь, что он и помыслить не мог об обмане Психеи. Глянул он на нее тоскливо напоследок, развернулся и выскочил в окно — во тьму.
Психея увидела свинью, носившуюся по ее спальне кругами и сопевшую, решила, что ей это все пригрезилось, задула свечу и заснула.
Наутро царь Аристид с беспокойством узнал от слуги, что его младшая дочь, похоже, превратила свою спальню в свинарник. Они с царицей Дамаридой и так уже вдосталь наволновались из-за того, что, в отличие от сестер Каланты и Зоны, связавших свои жизни с богатыми землевладельцами, Психея упорно отказывалась идти замуж. Новость о том, что дочь теперь якшается со свиньями, добавила Аристиду решимости. Он отправился к оракулу Аполлона, чтобы выяснить возможное будущее дочери.
После положенных жертвоприношений и молитв сивилла дала ответ:
— Укрась дитя свое цветами и отведи на возвышение. Положи на скалу. Тот, кто придет за ней как за невестой, — опаснейшее существо на земле, в небесах и средь вод. Все боги Олимпа страшатся его силы. Так предначертано, так тому и быть. Не сделаешь по сему — это существо разорит все твое царство, а следом привлечет раздор и отчаяние. Тебя, Аристид, назовут разрушителем счастья твоего народа.
