Гидеон из Девятого дома - Тэмсин Мьюир

– Хорошо. – Это было ее первое слово после выхода из комнаты. – Я почти уверена, что мы здесь одни. За мной.

Торопливо нагоняя свою адептку – рапира била по бедру, – Гидеон с интересом отметила, что они движутся по лабиринту коридоров вовсе не в сторону Санитайзера. Они спустились по широкому длинному проходу, освещенному тихо гудевшими электрическими лампочками, миновали несколько поворотов и добрались до двери с надписью «Лаборатория два». Харроу толкнула дверь.

За ней оказался коридорчик со шкаф размером. На стенах висели крючки. На одном из них Гидеон увидела что-то, похожее на уродливый, полураспущенный гобелен, но потом поняла, что это остатки чьей-то брошенной куртки. На двери за куском плексигласа красовался изорванный лист бумаги с выцветшей надписью, сделанной торопливой рукой: «#1–2. ПЕРЕДАЧА/РАЗВЕИВАНИЕ. ЦЕНТР ДАННЫХ».

Над стерильной металлической дверью виднелось хоть что-то нормальное: там висел череп. Когда-то, вероятно, его покрасили в красный, но теперь он побурел. В какой-то момент он лишился челюсти и скалился передними зубами. Харроу суетливо сунула в дверь маленький осколочек фаланги.

Странно это было: пользоваться костяными чарами Нонагесимус, а не противостоять им, но у Гидеон не хватило времени, чтобы получить от этого удовольствие. Харроу открыла дверь и провела Гидеон в другую комнату.

Эту комнату, более просторную и продолговатую, явно когда-то обыскивали. По стенам стояли широкие металлические столы, а над ними виднелись пустые розетки. Везде тянулись полки, на которых должны были стоять книги, журналы и папки, но теперь только лежала пыль. На стенах, там, где раньше что-то висело, остались выгоревшие пятна. Комната была пустая и голая. Одну стену целиком занимало окно в следующую комнату, а еще дверь с двумя табличками. Одна гласила «ОТКЛИК», а вторая, маленькая, над дверью – «ЗАНЯТО». Она моргала бледно-зеленым. Очевидно, это означало, что «Отклик» не занят. Сам «Отклик» оказался ничем не примечательным помещением с парой вентиляционных отверстий в дальней стене. А вот на полу толстым слоем громоздились осколки битых костей.

Во второй стене, утыканной подставками под давно пропавшие книги, тоже была дверь, на этот раз с надписью «ИЗОБРАЖЕНИЯ». На этой двери тоже висела такая же табличка, как в Отклике, но она горела красным. Маленькое окошечко в двери стало совершенно непрозрачным из-за кровавых отпечатков рук.

– Кто-то там неплохо повеселился, – заметила Гидеон.

Харроу мрачно посмотрела на нее, но не стала требовать обета молчания.

– Да, – согласилась она, – я.

Ее рыцарь подергала дверь с надписью «Отклик», но дверь не подалась. Обычной панели управления рядом тоже не было.

– Она так не откроется, Нав. Иди за мной и ничего не трогай.

Гидеон пошла за Харроу и ничего не трогала. Автоматическая дверь в «Изображения» послушно открылась при их приближении. За ней оказалась мрачная каморка, полная древних механизмов, мертвых и темных. Под потолком гудела только одна панель, белая, блеклая. Света она почти не давала, только множила тень. На длинном столе все еще стоял ржавый старый зажим с тонким, почти прозрачным листком бумаги. Гидеон сдалась желанию его потрогать, и бумага распалась, будто была сделана из пепла. На пальцах остались серые следы.

– Вот блин, – сказала она, вытирая руку об одежду.

– Поосторожнее, дура, тут все старое, как черт знает что, – мрачно сказала Харроу.

В середине комнаты стоял высокий металлический пьедестал. На нем лежала странная плоская панель из очень блестящего и красивого стекла с черными слепыми пятнышками. Некромантка, сведя от усилия густо подведенные брови, провела рукой над стеклом: оно загудело, пошло зелеными искрами, чуть не соскакивая с пьедестала. Харроу сняла перчатку и прижала длиннопалую руку прямо к стеклу. Случились две вещи: стекло сложилось у нее под рукой, как клетка, а дверь «Изображений» захлопнулась с громким стуком. Гидеон толкнула дверь, но она не открылась.

– Что там происходит? – спросила Харроу. – Выгляни в окно.

Сквозь заляпанное окошечко Гидеон рассмотрела, что теперь открылся «Отклик». Харроу безрадостно продолжила:

– Дверь реагирует на вес и движение и закрывается. Ну, я так поняла. Я не проверяла точно, какой вес нужен, но около тридцати движущихся килограммов. К этому моменту я отправила сюда около девяноста кило движущейся костяной материи.

Конечно, Харроу могла творить с кончиками чужих пальцев поразительные вещи. Трех кило костей ей бы хватило на что угодно. Тысяча скелетов, измятых и запертых внутри «Отклика» Моря хребтов. Горы черепов и копчиков.

– Зачем? – только и спросила Гидеон.

– Все, что я отправляла туда, стирали в порошок, – жестко ответила Харроу.

– Как?

– Не знаю. Если я уберу руку, дверь откроется и комната станет прежней. Я не вижу этого, только слышу.

При этих словах у Гидеон волоски на шее встали дыбом, и она сняла капюшон. Харроу выдернула запястье, и стекло разошлось в стороны. Дверь «Изображений» открылась сама по себе, и из предыдущей комнаты хлынул свет.

Харроу тщательно натянула перчатку и сказала уже повеселее:

– Вот тут, Сито, и наступает твой звездный час. Ты пойдешь туда и будешь моими глазами.

– Что?

– У скелетов нет фоторецепторов, Нав, – спокойно ответила некромантка, – я знаю, что их уничтожает какая-то грубая сила. Я не представляю какая и должна держать руку на танергетическом замке. У тебя есть нормально функционирующие глазные яблоки и туповатый, но работающий мозг. Ты будешь стоять там и смотреть в окно. Ясно?

Возразить тут было нечего, и поэтому Гидеон сразу же преисполнилась подозрений. Сказала:

– Как пожелаешь, моя рыдающая королева, – и выскочила в дверь «Изображений».

Адептка последовала за ней, роясь в карманах. Вынула оттуда целую костяшку, а это кое о чем говорило. Харроу бросила ее под ноги, и та с жутким скрежещущим звуком развернулась в крупный скелет. Харроу нетерпеливо дернула запястьем, и скелет погромыхал к «Отклику», где и замер в ожидании. Потом Харроу нырнула обратно в «Изображения».

Гидеон решила, что это глупо. Дверь «Изображений» взвизгнула, закрываясь, – вероятно, Харроу снова положила руку на пьедестал. Тут же открылась дверь «Отклика». Скелет сделал шаг вперед. Осколки костей захрустели под костяными ногами. Дверь немедленно закрылась за ним, и маленькая лампочка рядом с табличкой «Занято» загорелась красным.

То, что произошло дальше, произошло очень быстро. Огни в «Отклике» вспыхнули, вентиляционные шахты запыхтели, выпуская облака тумана, скрывшие дальнюю стену. Гидеон так близко прижалась к стеклу, что оно запотело от ее дыхания. Никаких звуков не доносилось, хотя внутри явно было шумно (вероятно, звукоизоляция была хорошая). Из-за этого все выглядело еще абсурднее. Из тумана вырвалось что-то огромное и уродливое.