Степь и Империя. Книга V. Юг Мира - Балтийский Отшельник

в соответствии с заведенным порядком, потомки богов не могут быть обращены в рабство другими потомками богов и на островах амаро нет рабов-амаро. Но есть те, чья жизнь хуже, чем у рабов. Это отверженные. У амаро две категории отверженных. Это кхн'кин и п'фу'ассай. Первые – «едоки мертвого мяса» - наследственная каста мусорщиков, прислужников на похоронах и золотарей.

- П'фу'ассай – «жильцы лилейного дома» - категория тех, кто должен обслуживать потребность в совокуплении всех остальных амаро - и мужчин и женщин. Жители лилейных домов сами приходят под их крышу и в, принципе, вольны покинуть их стены, но остаются презренными отщепенцами всю оставшуюся жизнь.

- А вот рабынь для удовольствия из иных племен в стране Амаро ты не встретишь. Потомок Богини-Солнца, снизошедший до женщины иного племени, в их глазах подобен полоумному, удовлетворяющемуся с козами или овцами. любовь к животным у амаро принято выражать иными способами. Наверное, поэтому, амаро в большинстве своем сидят на своих островах или пиратствуют у их берегов. Их купцов не встретить в дальних странах и лишь немногим они позволяют приплывать с товарами в свои порты. Поэтому и рабыни из Амаро - редкость на наших рынках.

- Я не утомил тебя своим рассказом, драгоценный мой гость? - хозяин поставил за спиной рабыни широкую деревянную лавку, на какой могли бы сидеть посетители таверны, если б не тщательность ее отделки. И продолжил что-то искать в большом сундуке.

Но `Жку скучно не было. Рабыня с интересом изучала часть мужской анатомии, дыбящуюся перед ее глазами, как бушприт, и ее заинтересованные взгляды ласкали мужскую гордость 'Жка словно нежными прикосновениями пальцев.

Девчонка уже «поплыла» под действием «рабского вина»: в глазах плескалась мечтательная поволока, щечки разрумянились, бесстрастное выражение фарфорового личика сменилось нетерпеливым настороженным ожиданием, а коричневые соски торчали твердыми вишневыми косточками. Язычок все чаще и чаще облизывал приоткрывшиеся губы.

- В самих лилейных домах - ты же уже понял, что они называют лилейными домами? Так вот, в самих лилейных домах царит полный порядок «согласно регламента». Вот «владычица приятных речей», вот «госпожа коралловых уст», «повелительница парадного входа», «хозяйка заднего двора». Причем каждая госпожа-хозяйка имеет утвержденный разряд, соответствующий ее мастерству, прелести и узости. Этот разряд определит и цену. Опытный глаз читает разряд проститутки в цвете и фасоне одеяния, в макияже и даже в запахе духов и притираний. Другими словами, если тебе хочется, скажем, поболтать за выпивкой с красивой женщиной, способной поддержать беседу, а потом опробовать глубину всех ее отверстий, то в лилейном домике тебе придется покупать четырёх женщин. И никогда «владычица речей» не опрокинется для тебя на спину и не раскинет ноги, а госпожа коралловых уст не пригнётся и не раздвинет ягодицы. Что, согласись, очень выгодно для хозяина заведения, который правит своенравнее, чем иной князь.

- А если учесть, что в стране Амаро рабская горечь запрещена Императором, как нарушающая естественный порядок в голове женщины, и естественный порядок увеличения числа подданных Императора, то в лилейном доме тебя обслужат четыре свободных женщины, старательно, уважительно, но абсолютно бесстрастно, строго в соответствии с заплаченной тобою ценой, ритуалом и собственным разрядом. Представляешь себе удовольствие от «хозяйки заднего двора» тринадцатого разряда, сосредоточенно и беспристрастно выполняющей оплаченную процедуру?

Хозяин снова заливисто и нервически расхохотался, видимо, вспомнив собственные приключения.

- Поэтому неудивительно, что в замках местных князей и домах богатых купцов, в дальних комнатах прячут истинных рабынь всех цветов кожи. И даже в императорском дворце, средоточии Порядка. И рабыни, опять же, в соответствии со своей природой, служат господину своему с настоящей страстью. Вообще, жизнь амаро тяжела в тисках порядка, поэтому они великие мастера находить удовлетворение в малом - в подглядывании, обнюхивании, развращении маленьких детей и выслушивании чужих рассказов. Со свойственным им фанатичным упрямством они даже обнюхивание женского исподнего превращают в искусство, закрепленное правилами и ритуалами и даже - представляешь - обложенное налогами! Но есть нечто, в чем амаро действительно достигли удивительных успехов и смогли привить вкус к этому многим знатным людям Юга. Ты слыхал о благородном искусстве Узлов и Веревок, пути Цветных Шнуров?

С этими словами он бросил на лавку за спиной рабыни несколько пучков простой крученой веревки: небеленных, беленных и крашенных.

- Хотя, кого я спрашиваю?! Уличный вор и благородство - одно исключает другое! С другой стороны, - продолжал размахивать освободившимися руками хозяин, поворачиваясь в разные стороны, словно в его голове спорили два собеседника, - все твои деяния, в которых ты стремишься достичь совершенства, говорят о врожденном благородстве твоего ума и стремлении к идеалу. Все же благородство - это склад ума и отношения к миру, а не только рождение и воспитание.

В этот момент 'Жк, у которого еще не вся кровь отлила от головы, почувствовал сильное беспокойство.

«Любезный хозяин» стоял на самом краю умопомешательства, или уже давно свалился в пропасть безумия. Но его слова свидетельствовали – он искал именно 'Жка-мн-'Лазлла, знал о делах и жизни 'Жка-мн-'Лазлла, ему был нужен именно 'Жк-мн-'Лазлл! И это было плохо, очень-очень плохо...

Ибо нет ничего хуже и опаснее целеустремленного сумасшедшего.

Но в этот момент - случайно или специально - рабыня качнулась, делая вид, что наклоняется вперед, и 'Жк от вожделения упустил мысль, как спасительный кончик путеводной нити.

- Но вернемся к истории этой самой рабыни, мой драгоценный гость... - оседлав поперек лавку за узенькой спиной рабыни, хозяин аккуратно раскладывал рядом с собой и расправлял разноцветные веревки.

- Несколько лет назад, когда я уже покинул страну Амаро и поселился здесь, в шумной и веселой Лубмасте, ко мне постучалась женщина с маленькой девочкой. Вид ее и одеяние выдавали в ней уроженку Амаро, чему я очень удивился. Женщина со слезами бросилась мне в ноги, умоляя принять в подарок ее дочь, и сделать ее моей рабыней. Я очень удивился, но женщина умоляла меня принять этот подарок, и сделать запись об этом прямо сейчас. Я послал за помощником кади*, чтобы сделать положенную запись у меня дома. Но поставил условие - я не буду ничего делать, если до прихода чиновника она не расскажет мне, почему и зачем она хочет подарить мне свою дочь, и не поклянется, что все сказанное ею - правда. История ее оказалась короткой, но удивительной она покажется только тому, кто не знает обычаев амаро...

***

- Женщина служила в одном из столичных лилейных домов и была