Охота полуночника - Ричард Зимлер

— Я не могу, — ответил он. Когда я спросил его, почему, он ответил:

— Я не умею читать и писать.

— А ты попробуй, — сказал я, придвинув ему книгу в кожаном переплете.

— Джон, не серди Полуночника, — быстро сказала мама, положив вышивание на колени. — Ты отлично читал, и мы с удовольствием послушаем дальше. Не так ли, дорогой?

— Да, твоя дикция заметно улучшилась в последнее время, — согласился папа, пододвигая ко мне подсвечник на чайном столике, чтобы дать больше света.

— Нет, пусть Полуночник попробует, — сердито ответил я.

— Но это невозможно, — повторил бушмен. Он примирительно улыбнулся, и мое сердце упало, когда я понял, что это правда: никто не удосужился научить его грамоте. Это казалось мне чудовищной несправедливостью. Я продолжил читать вслух, но мысленно уже вспоминал, куда засунул свой Гринвудский учебник по английской грамматике. В тот же вечер я отыскал его на дне сундука.

Утром я нашел Полуночника в нашей сторожевой вышке; он стоял, обнаженный, у окна и любовался видом на город.

— Я буду учить тебя грамоте, — сказал я, показывая ему учебник.

Он засмеялся над моим решительным заявлением, а затем, увидев, что я не шучу, приложил пальцы к вискам, как будто одна только мысль об учебе вызвала у него головную боль.

— Это совсем нетрудно, — успокоил я его. — Вот увидишь.

Я взял его за руку и отвел в сад, чтобы он писал буквы при солнечном свете.

Обучение шло медленно. Во время нашего первого занятия я научил его только первым буквам алфавита, да и то с большим трудом. Ему нравилось превращать буквы в зверей, например, букве А он дорисовывал ноги жирафа, а букве В глаза крокодила, на которого следует смотреть сверху.

Следующие несколько недель я каждый день занимался с Полуночником после завтрака. Вскоре он научился рисовать все двадцать шесть букв и даже не пририсовывал к ним морды, рога, копыта или хвосты. Я старался как мог, и хотя дело продвигалось медленно, но успехи были налицо. Стоя, словно под светом рампы в театре и отчаянно жестикулируя, я читал Полуночнику отрывки из классических сочинений, что всегда доставляло ему величайшее удовольствие, и иногда он не мог удержаться от смеха. Затем мы садились рядом и читали те же самые отрывки, бушмен тыкал пальцем в слова и тщательно выговаривал их.

Так мы прочли самые важные главы военных драм Геродота, Овидия и Иосифа Флавия, по меньшей мере, раз десять. Любимым произведением Полуночника был, несомненно, отчет о главном поражении римлян под командованием полководца Помпея от царя Митридата. Мы читали его как минимум раз в неделю в течение двух лет и пережили это необычное сражение более ста раз, заучив его наизусть. Полуночник беспрестанно восхищался тем, что войска Помпея, во много раз превосходящие противника, были побеждены не чем иным, как медом. Разбив лагерь на черноморском побережье Турции, в местечке под названием Трабзон, его войска отравились медом из пчелиных сот, в которых скопилась ядовитая пыльца цветов рододендрона. Те, кто только попробовал мед, шатались и бредили, словно пьяные; те же, кто съел достаточное количество, обезумели или лишились чувств. Воспользовавшись их беспомощностью, войска Митридата устроили настоящую резню.

Мы с Полуночником называли это сражение Битвой Бешеного Меда.

Эта история веселила бушмена, потому что у его народа мед был единственной радостью, символом здоровья, удачи и счастья. В молодости он выкуривал пчел из ульев, чтобы выкрасть у них это сокровище. Мед был любимой пищей Богомола. Мед — это воплощение мудрости и солнечного света. Мысль о том, что он изменил ход истории, повлияв на важную битву, была настолько неожиданной, что удивлению и восхищению бушмена не было предела.

Именно благодаря моему папе Полуночник проделал свое долгое путешествие из Африки в Европу. Отец познакомился с бушменом во время одной из продолжительных поездок на новый виноградник, который находился в одном дне пути от Кейптауна и принадлежал суровому йоркширцу по фамилии Рэйнольдс. Полуночник считался слугой в семье Рэйнольдса, но в его службе не было ни капли личной свободы.

Почти сразу после прибытия отца, на виноградник приехал тяжело больной голландец из соседнего поместья, который нуждался в медицинской помощи. Следующие три дня отец наблюдал, как Полуночник лечит мужчину с запущенной формой плеврита: бушмен прикладывал ему на грудь припарки из растительной массы и поил сладкими настоями. На четвертый день голландец почувствовал себя настолько хорошо, что смог вернуться домой.

Несколько дней спустя Полуночник на глазах у отца излечил с помощью ритуального дыма и танцев молодую зулуску, одержимую злым духом. Отец не поставил бы и фартинга на то, что она поправится, но она выздоровела.

Папа, не доверявший европейским врачам и только что своими глазами убедившийся в действенности примитивных методов лечения, понял, что Полуночник — единственный человек, который может помочь его больному сыну, и решил приложить все силы, чтобы убедить его поехать с ним в Португалию. К его удивлению, это оказалось очень простым делом; Полуночник надеялся найти в Европе врачей, которые помогут ему найти растения для борьбы с болезнью, вызывающей лихорадку и волдыри на всем теле. Эта болезнь уже унесла тысячи жизней, и местным целителям никак не удавалось справиться с ней. Из дальнейших расспросов отец понял, что бедствие африканского народа — это не что иное как оспа.

Полуночник рассуждал так: поскольку эта болезнь была завезена в Африку голландцами и англичанами, то и искать средства от нее следует в Европе. Он полагал, что экстракты растений, необходимые для борьбы с ней, следует искать там, где эта болезнь зародилась. Он собирался вернуться в Африку, как только найдет эти целебные растения в Португалии.

Папа предложил Полуночнику выращивать у нас в саду на заднем дворе образцы растений, которые могли бы пригодиться ему для проведения экспериментов. Он также добавил, что мама была бы очень признательна, если бы бушмен смог вернуть нашему маленькому участку земли цветущий вид, как в славные дни до моего рождения, когда дедушка Жуан разводил в саду красивые цветы, в том числе редкие сорта турецкой розы.

Другая часть папиного плана, о которой он не рассказал Полуночнику, заключалась в том, чтобы африканец помогал маме присматривать за мной во время его отсутствия, поскольку каждые шесть-восемь недель он должен был ездить в верховье реки для замера земель.

Оставалось только одно препятствие для отъезда Полуночника в Португалию с моим отцом: африканец был рабом Рэйнольдса, и англичанин не отпустил бы его ни за какие деньги. Он высоко ценил в бушмене не только дар целительства, но и его талант переводчика. Миссис Рэйнольдс, болезненная женщина, швейцарка по происхождению, родом из Женевы, панически боялась всех видов местных заболеваний и даже слышать не хотела о том, чтобы продать Полуночника. Папе и бушмену не оставалось ничего другого, как устроить побег.

Сообщив Рэйнольдсу неправильную дату своего возвращения в Европу, отец в назначенное время отправился верхом в Кейптаун, ровно за три дня до приезда туда Рэйнольдса и Полуночника — раз в месяц они прибывали в город за покупками.